— Что-о? — ахнул поражённый Эдгар, в то время как остальные в немом изумлении уставились на Сеймура.
— Я, помнится, рассказывал вам, — продолжил Седой Волк, будто не замечая всеобщего потрясения, — как, уехав из Палестины после окончания Крестового похода, почти два года путешествовал. Не скажу, что добрался до Китая, однако в одном из странствий повстречал старика китайца и сумел оказать ему услугу. Словом, выкупил из плена. И он подарил мне одну штуковину, которую я нынче прихватил с собой. Не хотел брать, но подумал, да и взял. И чтоб у меня конь захромал на все четыре ноги, если к созданию этой штуки не причастен сатана!
— Да что же это такое? — не без дрожи в голосе спросила королева.
— Пока могу только показать.
Он поднялся из-за стола и через некоторое время возвратился с походной сумкой, из которой осторожно достал кожаный мешочек, развязал его, развернул тряпичный свёрток и уже оттуда извлёк глиняную флягу с широким горлышком, плотно заткнутую пробкой. Седрик очень аккуратно вытащил пробку и чуть-чуть наклонил флягу. Его друзья сумели разглядеть внутри что-то вроде густого тёмного порошка.
— Да это ведь простая земля! Или нет?
Желая лучше рассмотреть порошок, Луи Шато-Крайон хотел поднести к фляге свечу.
— А вот огонь держите подальше от этого, если хотите жить! — предупредил Седрик. — И вообще, до поры я лучше уберу своё зелье. Но если окажется, что, кроме него, нам ничто другое уже не поможет... Что ж, тогда я рискну спасением души и пущу его в ход!
Глава 7
Запоздалое покаяние
Герцог Австрийский сдержал слово — недостающие тринадцать тысяч марок ему удалось добыть задолго до конца ноября. Засидевшись в своём замке, неистовый вояка с особенным рвением ринулся опустошать вотчины непокорных баронов. Напуганные вассалы благоразумно согласились вернуть всё, что были должны, и ещё приплатить сверх того — лишь бы Леопольд, в котором взыграл боевой дух, побыстрее от них отвязался.
Собрано было (деньгами, оружием, лошадьми и зерном) даже вдвое больше, чем требовалось, но об этом герцог, само собою, распространяться не стал. В конце концов, какое дело Ричарду Львиное Сердце до того, что былой враг немножко нажился на нём? Неизвестно ведь ещё — уплатит ли король Леопольду обещанные пятьдесят тысяч, когда получит свободу?
Выкуп герцог Австрийский отвёз императору сам. В это время Генрих находился в Кёльне — там собирался большой турнир, куда съехались лучшие рыцари со всей Германии. Этот турнир проводился всегда с первого по четвёртое декабря: им отмечалось начало зимы. Строгость Рождественского поста не позволяла рыцарям предаваться веселью и разгулу в честь своих побед либо заливать вином обиду поражений, поэтому Кёльнский турнир проходил особенно торжественно и достойно. На этих боях всегда присутствовал, а лет пятнадцать назад — ещё и участвовал в них Фридрих Барбаросса, вызывая шумный восторг собравшихся.
Сын великого воина император Генрих на ристалище не сражался, однако смотреть битвы любил. А потому приезжал в Кёльн неизменно, и Леопольд Австрийский мог не сомневаться, что застанет там своего сюзерена. Там он его и застал, отыскав в жарко протопленной комнате ещё недостроенного замка, — Генрих строил этот замок для себя и каждый раз, посещая, страшно злился, что работы идут так медленно.
Монарх принял привезённую ему огромную сумму не без удивления (ему не верилось, что Элеонора с друзьями в столь короткий срок сумеют собрать так много денег), однако с заметным облегчением, которого почти не пытался скрыть.
— И когда же Ричард покидает ваш замок? — спросил он.
— Да уже покинул! — с самым беспечным видом отвечал герцог. — Вы же дали слово, что после внесения выкупа король будет освобождён. И я, полагаясь на это слово, едва получил деньги, тотчас освободил его величество из-под стражи. Да и сил моих уже не было — до чего же надоел! А его прожорливые рыцари, которых пришлось тоже держать в Дюренштейне, слопали половину лучшего стада моих свиней!
— Вот как! — теперь императору стоило большого труда скрыть волнение. — Ричард уехал... И где же он теперь? Вы не знаете, каким путём он двинулся?
— Знаю, — улыбнулся Леопольд и сделал паузу, любуясь нетерпением своего сюзерена.
А в голове у Генриха теснились мысли, одна мрачнее другой. «Не может быть, чтобы шпионы Парсифаля прозевали отъезд короля! Значит, подлый колдун нарочно ничего не сообщил мне. Он перестал мне доверять! Ну что ж, тем лучше. Или?.. Ведь Кёльн всего в трёх днях пути от Брабанта. А коли постараться — так до замка и за два дня доскакать можно. Что, если они мне велят прямо с турнира ехать туда, на это их жуткое действо?! Велят?! Мне, императору? Но ведь Парсифаль давно уже мне приказывает, как своему слуге. Старый мерзавец! А король? Где он сейчас? Возможно, тамплиеры его уже захватили. И сейчас он там...»
— Его величество поехал в Англию, как и собирался два года назад, через Германию, — пояснил наконец герцог. — Он отбыл со мной вместе, а по пути уж никак не мог не заглянуть на Кёльнский турнир.
Генрих едва не свалился с кресла:
— То... то есть? Он сейчас здесь, что ли?
— Ну да. Здесь. И хотел бы поучаствовать в поединках. Только вот найдётся ли рыцарь, достойный скрестить с ним копьё? Я бы не прочь, да боюсь — король всё же таит против меня зло за свой долгий плен. А раз так, то ведь и убить может! Вашему величеству я бы тоже не советовал с ним связываться.
Эта уже совершенно явная издёвка вывела Генриха из себя.
