В конце концов психиатры признали его здоровым и ответственным перед судом. В их глазах он, может быть, и заслуживал снисхождения, так как, видимо, был увлечен какой-то научной идеей и только ей принес в жертву 67 детских жизней, угасших под его любознательным ланцетом. Ведь, все равно, эти дети самым фактом своего рождения в Уайтчепеле [92] уже были осуждены на преждевременную смерть или на моральную гибель в будущем.
II.
Суд над доктором Пирсом.
Улики — 67 детских скелетов, зарытых в саду докторского дома, — были легко обнаружены, преступник не запирался в своем преступлении; свидетельницы, — некоторые из матерей замученных Пирсом младенцев, — явились добровольно, так что предварительное следствие не затянулось, и доктор Пирс предстал пред судом присяжных раньше, чем в обществе остыл интерес к его личности.
Понятно, что зал суда не мог вместить и сотой доли желавших попасть на разбор дела. Пришлось установить перед пюпитром адвоката и перед скамьей подсудимых микрофонные приемники уличных громкоговорителей. Это дало возможность как бы невидимо присутствовать в судебном зале сотням тысяч любопытных, толпившихся перед общественными аппаратами, или слушавших судебные дебаты, не выходя из дома, в свои телефоны.
Обвинительный акт не прибавил ничего существенного к тому, о чем публика уже знала из газет. Доктор Пирс в операционной комнате своего особняка истязал в течение почти десяти лет сотни крошек, производя над ними какие-то физиологические опыты. В результате его бесчеловечной жестокости 67 малюток скончались под хирургическим ножем или вскоре после операции и были тайно погребены в глухом углу сада. Неустановленное число детей, возвращенных после перенесенных пыток их матерям, обратилось в полных калек и умерло впоследствии от разных детских болезней, часть же выживших осталась карликами, не обнаруживая естественного в детстве быстрого увеличения роста.
Так, Джошуа Напкин, мальчик 8 лет, по измерении оказался равным всего 35 сантиметрам, что немногим превышает тот рост, который он имел в момент появления на свет. Елисавета же Грей, девочка по десятому году, достигнув к восьми годам роста в 80 сантиметров, с тех пор перестала расти и, надо думать, так и останется карлицей.
На вопрос председателя суда, признает ли себя доктор Пирс виновным в означенных преступлениях, подсудимый повторил то же, что сказал в момент ареста, что совершенных деяний он не отрицает, но трактует их не как преступления, а как обычные для врача и физиолога опыты над живым материалом.
Когда же председатель выразил удивление, что Пирс пользовался для своих жестоких опытов детьми, а не животными, последний заявил, что обыкновенно он и производит свои исследования над животными, но в данном частном случае ему были необходимы или детеныши человекообразных обезьян, но достать он смог только детей, которые вдобавок и стоили значительно дешевле.
Он, Пирс, отнюдь не отрицает, что вивисекция является одним из самых ужасных путей достижения знания, но, к сожалению, иногда это единственный путь. Его лично, как человека по натуре не злого и сострадательного, и самого возмущает неумеренное прибегание к вивисекции и варварство, проявляемое при занятиях ею многими студентами и врачами. Сам он всюду, где это только возможно, при вивисекции применяет общий наркоз или частичную анэстезию оперируемых им объектов. Так поступал он и со всеми оперированными им детьми. Смерть 67 из них Пирс объяснил своим неумением в первое время производить интересующую его операцию так, как ее нужно производить, и как он ее делает в настоящее время.
На вопрос, в чем состоит эта операция, подсудимый сказал, что она сводится к полному или частичному удалению одной внутренней железы (он назвал ее по латыни), целью же удаления таковой является приостановка роста оперируемого.
Когда же председатель спросил, для какой цели он стремился указанным оперативным путем получать карликов, профессор пояснил, что чистая наука в своих исследованиях не задается теми или иными целями практического характера. Производя свои опыты, он совершенно не задумывался над тем, к чему могут оказаться пригодными люди такого маленького роста, его просто интересовало разрешить задачу превращения нормального человека в пигмея. Эту задачу, как суд может убедиться, он разрешил блестяще, так как в числе свидетелей профессор с удовольствием видит двух оперированных им несколько лет тому назад малюток, рост которых приостановился. С годами, он надеется, будут обнаружены еще два-три десятка таких искусственных лиллипутов из числа тех детей, которых он оперировал сравнительно недавно. Именно эти последние операции, необычайно легкие для хирурга и безболезненные при соответственном местном наркозе для оперируемых, он считает гарантирующими уменьшение человеческого роста до 80–90 сант.
— По зачем, зачем? — не выдержал председатель.
Пирс пожал плечами…
Показания врачей, привлеченных в качестве экспертов, сводились к следующему: Пирс действовал в полном уме и твердой памяти, операция, им открытая, может быть производима безопасно для жизни и здоровья детей; оперированные дети ничем, кроме роста, не отличаются от своих сверстников, они также пропорционально сложены, внутренние органы их функционируют нормально, умственное развитие соответствует возрасту.
Эксперты единогласно опровергли опасения обвинителя, сославшись на полное развитие умственных способностей у естественно рождающихся карликами. Так, например, знаменитый в свое время карлик Том Пус, рост которого был равен 72 сантиметрам, и русская карлица Башкирова 63-х сантиметров высотою, славились своим остроумием. Ум вообще зависит не от абсолютной величины мозга, а от относительной и от большего или меньшего количества мозговых извилин. Лучшим доказательством этого служит тот факт, что собаки мелких пород зачастую оказываются более умными, чем крупных. Заканчивая свой отзыв, врачи подчеркнули, что никаких практических, а тем более корыстных целей Пирс своими операциями не преследовал. Это были чисто научные исследования тайн строения человеческого организма.
III.
Прения сторон.
На Этой-то практической бесцельности производившихся Пирсом операций и построил прокурор свое обвинение. Он не отрицал существования взгляда, что жестокие подчас опыты над отдельными индивидуумами оправдываются пользой, выносимой из этих опытов всему человечеству, но он считал более верным противоположенное мнение, что никакое проблематическое благо в будущем не может оправдывать учинение зла в настоящем. В данном же случае не имеется почвы для оправдания подсудимого и в глазах защитников зла ради будущего блага. Ни эксперты, ни сам обвиняемый не могут указать, какой смысл имеет производимая Пирсом операция, стоившая жизни 67 будущих граждан Великобритании.
— Сегодня, — возвысил голос прокурор, — Пирс предает мучительной смерти 67 невинных малюток, чтобы узнать, как уменьшить человеческий рост. Завтра — другой ученый отравит кого-либо из нас, чтобы узнать, как корчится человек в предсмертных конвульсиях и т. д. Нет! В лице Пирса мы должны указать господам ученым экспериментаторам, что как ни высоко мы ставим науку, но ее адептам мы не позволим удовлетворять свою любознательность ценою жизни нашей и наших детей. Пирс должен быть беспощадно наказан за свое возмутительное преступление, и он будет наказан.
Защитник возражал прокурору, что в истории науки имеется не мало примеров, когда открытие, считавшееся современниками практически бесполезным, находило у потомков многочисленные утилитарные применения. Нельзя на основании предположений самого Пирса и ученых экспертов a priori отрицать возможность использования операции, придуманной его подзащитным, в практических целях.
