XIV
В самый разгар лета началась война. Сначала в газетах появилось сенсационное сообщение об убийстве в Сараево наследника австрийского престола эрцгерцога Франца Фердинанда. Асхабадские обыватели и особенно высший свет не успели «переварить» эту новость, как газеты сообщили о том, что Австро-Венгрия объявила войну Сербии и подвергла артиллерийскому обстрелу Белград. Россия, возмущенная столь дерзким поступком австрияков, объявила сначала в пограничных с Австро-Венгрией округах, а затем всеобщую мобилизацию. Тотчас Германия поставила русскому самодержцу ультиматум и, не получив ответа, объявила России войну.
На площадях и в парках Асхабада прошли митинги. Вскоре привокзальная площадь и товарные платформы почти ежедневно стали заполняться маршевыми ротами, - уезжали на театр военных действий кадровые военные и вновь мобилизованные граждане. Готовился к отъезду текинский полк-в окрестностях Асхабада джигиты ежедневно отрабатывали конную атаку с саблями наголо. Многие военные чины, в том числе полковник Хазарский, подали рапорты об отправке в действующую армию. Хазар-хан, как бывший адъютант генерала Куропаткина, написал ему личное письмо с просьбой быть при его высокопревосходительстве. В один из дней, совершенно незаметно для взбудораженных войной граждан Закаспийской столицы, уехал генерал-лейтенант Леш со своей благоверной супругой. С ними вместе отправился доктор Кранк. И так же незаметно прибыл в Асхабад новый начальник Закаспийской области, бывший полицмейстер Ташкента генерал-майор Калмаков, человек больной, к тому же в солидном возрасте. Был смотр войск асхабадского гарнизона - на Скобелевской площади выстроился личный состав запасных стрелковых полков и артдивизиона. Новый командующий выехал к солдатам на коне, произнес пламенную речь, затем в военном соборе, здесь же, на площади, состоялся молебен во имя государя, Отечества и скорой победы.
Поздними вечерами на плохо освещенной фонарями привокзальной площади несколько раз выступал перед солдатами граф Доррер. В сером макинтоше и широкополой шляпе, при галстуке, с солидным портфелем в руках он подъезжал к вокзалу на автомобиле. Это производило на военных до поры до времени должное действие, пока однажды в такой вот вечер кто-то не выкрикнул из толпы! «За что воюем, граждане! Гонят вас, как баранов, на скотобойню!» Доррер тотчас отметил - выкрикнул столь обличительную фразу не солдат, сказал «вас», но кто именно, узнать не удалось, поскольку солдатня тотчас поддержала «провокатора».
В этот вечер случайно оказались рядом с митингующими эсеры Фунтиков, Седых, Макака. С ними был и инженер Лесовский.
- Смотри-ка, какой шустрый! - удивился Фунтиков, услышав голос «провокатора». - Наверняка из большевиков. Это они прут против оборонческого движения. Вместо того, чтобы спасать Отечество от немцев, тащат в Думу всякие законопроекты. Сначала о страховых кассах и рабочей печати, потом об отмене ограничений прав евреев. Все еще надеются, что письменными требованиями и криками чего-то добьются. Бить надо б... кто поднимает руку на народ, а социал-демократия только и знает, что скандалы на площадях устраивает. Что толку от того, что кто-то сейчас выкрикнул антивоенный лозунг? Ну, пошевелил мозги серой массе - и только. Пошумят и успокоятся солдатики. Да и вообще, шутить в военное время такими скользкими фразами более чем вредно. Все-таки, Отечество в опасности.
Лесовский стоял за спиной Фунтикова, облокотясь на перронную загородку, и заметил «провокатора». «Да это, кажется, шапочник Яков! - подумал он удивленно. - Вот тебе и на! Значит, не случайно, не ради красного словца тогда в мастерской забрасывал он удочки насчет марксизма, о Полуяне спрашивал!» Николай Иваныч старался не потерять Якова в толпе, ибо был он в солдатской шинели, как и все. Но вот солдаты стали подниматься на перрон, тесня в сторону Фунтикова и его компанию, а Яков перешел улицу и остановился на тротуаре, глядя на отъезжающий автомобиль Доррера и сидящих в нем господ из канцелярии.
Лесовский догнал его у здания управления Среднеазиатской железной дороги.
- Здравствуйте, Яков! Узнаете?
- Нет, что-то не припомню. - Яков отвернулся и зашагал прочь, подумав, «не из сыщиков ли этот тип?!»
- Ну хоть шапку-то свою узнаете?! - бросил вслед Лесовский.
Яков остановился:
- Инженер, кажись, если не ошибаюсь? С туркменами как-то приходил. Заступничество за них имел, а они заказали за твою добрую поддержку эту шапку.- Яков заговорил с Лесовским, как со старым приятелем, и это еще больше расположило Лесовского к нему.
- Это вы сейчас против войны речь держали?
- С чего ты взял?
- Сам видел и слышал.
- Ну, раз так, то помалкивай. Будешь молчать, еще одну шапку на зиму сошью. Я ведь теперь сам себе хозяин. Мастерскую у Рабиновича купил. Отбыл мой хозяин в края не столь жаркие. А ты все у них, на кяризах?
- Да нет... Я давно уже по разъездам да станциям колешу. Нынче солдатня на Красноводск идет, а воды на станциях маловато. Кубовые кипятком не успевают снабжать военных, вот и приходится, как говорится, изыскивать дополнительные водные ресурсы.
- Ну вот видишь, и тебе война забот прибавила.- Яков пытливо заглянул в глаза инженеру. - А нам эта война вот как поперек горла встала, - Яков полоснул ребром ладони по горлу.
- Не пойму я вас, - недоуменно пожал плечами Лесовский. - Война - для всех война. Даже эсеры - и те за войну до полной победы, а они, сами знаете, как защищают народ.
- Еще бы не знать, - иронически усмехнулся он.- Так защищают, что на бедный народ все шишки сыплются. Хлопнут эсеры одного, скажем, градоначальника, а на его место другой становится. Этот другой начинает мстить рабочим за своего предшественника. Сколько нас в тюрьмах томится из-за ваших убийств и покушений.
- Ну, положим, я не состою в их партии. - Лесовский вскинул голову, выражая всем своим видом, что он сам по себе, и тут же добавил: - Но вообще-то, если говорить о революции, то бескровных революций, как я понимаю, не бывает. Социал-революционеры, ох, как теснят царских опричников. Неровен час, глядишь, и свергнут... - Он оглянулся по сторонам, не слышал ли кто его последних слов.
- Эсерам с их допотопной крестьянской программой никогда не одолеть царя! - резко выпалил Яков. - Они ходили в народ, сеяли смуту, поднять пытались крестьян против помещиков - из этого ничего не вышло. Теперь сменили вывеску, стали называться социал-революционерами, а программа у них прежняя, и дух бунтарский. Стенька Разин да Емельян Пугачев- разве что такой программой руководствовались, оттого и потерпели поражение.
- Странно... - Лесовский удивленно хмыкнул. - Какой же программой руководствуются большевики? Неужели они собираются свергнуть самодержавие лозунгами и петициями?
- Эх ты, инженер, да еще грамотный человек, - упрекнул его Яков. - Академию окончил, с простым народом общаешься, а за передовым учением не следишь. Марксизм - это тебе не пугачевщина. Марксизм - строгая политическая наука. Читать надобно Маркса, тогда сразу твои глаза откроются и по-иному глядеть на мир будут.
- Все одни слова, - возразил Лесовский. - Я не вижу рационального зерна в этом учении. Ну что из того, что вы подняли лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Ну, соединятся, а дальше что? Выйдут на площади, поднимут над головами красные транспаранты - и только...
- Ах ты, мать честная! - заразился озорным духом беседы Яков. - Как бы тебе, инженер, половчее высказать самую суть?.. Ну, так вот, слушай. Эсерам поодиночке никогда не перебить всех царских опричников - жандармов, судей, прокуроров, чиновников, графов, князей и прочих кровососов. Их может одолеть сила, равная им, но настроенная против. Единым духом поднимемся все сразу и разорим царскую старую машину. Вот потому и зовем, чтобы все пролетарии соединялись. А вообще-то с наскоку трудно понять учение Маркса, - виновато развел руками Яков.
- Но почему же не понять, - возразил и задумался Лесовский. - Не такой уж я тупой. Только где же возьмешь такую организованную силу?
- Спрашиваешь «где возьмешь?» На это я тебе отвечу так: силу эту царь гонит на войну, как скот на бойню, чтобы ополовинить ее или уничтожить совсем. Как побьет царь всех рабочих и крестьян, как останутся одни дармоеды-чиновники, да князья, да графы - тогда царю не страшна будет никакая революция, ибо некому ее будет делать. Вот поэтому большевистская фракция четвертой Государственной думы выступает против войны и призывает народ к свержению самодержавия.
- Н-да, в ваших словах, действительно, есть правда, - согласился Лесовский. - У вас что же, есть своя организация большевиков? - поинтересовался инженер и предупредительно поднял руку. - Впрочем, можете мне ничего не говорить. Неровен час, прознает о вас полиция - на меня станете думать. Однако меня удивляет, как вы, сидя в своей мастерской, марксизм столь успешно усвоили?
