Самуил.
Они прибыли в Маханаим спустя два дня, доведенные до изнеможения, голодные, в дорожной грязи, пьяные от пыли.
— Мы остановимся здесь только на несколько дней в ожидании новостей, — сказал Давид.
Они только приехали, когда старейшины племени Манасии пришли к ним. Шо́ви, сын Наха́ша, из Ра́ввы, города аммонитя́н, а также Махи́р, сын Аммиэ́ла, из Ло-Дева́ра и галаадитя́нин Барзилла́й из Рогли́ма — величественный патриарх в возрасте восьмидесяти четырех лет, который уже плохо видел, но который тем не менее пришел. Они принесли постели, тазы и глиняную посуду. Кроме того, они принесли пшеницы, ячменя, муки, жареных зёрен, бобов, чечевицы, сушёных зёрен, мёда, сливочного масла, творога и овец. Они принесли всё это Давиду и его людям, потому что подумали: «В пустыне люди проголодались, устали и хотят пить». Они узнали невероятную новость: Давид свергнут с престола своим сыном! Давид убежал из своего дворца, своего города Иерусалима как злодей!
— Давид! Возможно ли, что Господь, который назначил тебя царем, предал тебя таким мукам?
— Самое мерзкое и недостойное деяние, когда сын поднял руку против отца, — сказал Барзилла́й. — Господь уничтожит этот гнилой плод.
Это предостережение заставило Давида вздрогнуть. Он знал что из этого конфликта живым выйдет лишь один но тешил себя мыслью что сможет спасти сына.
Они плакали, возмущались, кричали о мести. Их сыновья тоже кричали о наказании. Закипел общий гнев, когда Иоав и другие рассказали о том, что собственный сын царя поднял народ против своего отца.
— Авессалом! Авессалом! Пусть имя твое будет проклято навсегда! — взывали они.
Давид старался сдержать эти проклятия.
— Это моя плоть, и на то воля Бога, если он поднялся против меня, — говорил он.
Никто не хотел слушать его доводы.
Пути жизни порой были ироничны, старейшины из Маханаима, которые когда-то почитали Саула, потом Иш-Бошета, устроили Давида и его свиту во дворце бывшего царя. Там были казармы, конюшни; было достаточно места, чтобы всех разместить. Одним словом, их приняли хорошо.
И все-таки мир изменился: люди на севере, поддерживавшие Саула и бывшие против Давида, теперь встали на его сторону, а южане, которые первыми признали Давида царем, сейчас бунтовали против него.
Утром Давид держал совет с Иоавом, Авишаем и Иттаем.
— Старейшины утверждают, что мы можем собрать большое войско в этой земле, — сообщил Иоав.
— Сколько мы сможем собрать?
— По их подсчетам, более пяти тысяч. К нам уже пришло две сотни до зари.
— Есть ли сообщения об Авессаломе? — спросил Давид.
— Он перешел Иордан, — ответил Беная. — А его новый начальник войска — Амессай.
— Ну, будем ждать, — сказал Давид.
Они ждали его с нетерпением четыре дня. И каждый день ряды их пополнялись. Люди приходили с оружием: с луками, пращами, копьями. Иоав, Авишай и Иттай осматривали его и давали указания о количестве стрел, который каждый из них должен был принести с собой, о том, как пользоваться копьем и обращаться с мечом. Все горели желанием принять участие в первом же настоящем сражении.
Давид сосчитал людей, которые были с ним, и поставил начальников над тысячами и над сотнями. Он отдал треть людей под командование Иоа́ва, треть — под командование Авиша́я, сына Церу́и, брата Иоа́ва, и треть — под командование гатя́нина Итта́я. Авессалома ожидали с юга, по единственной дороге, которая вела в Маханаим и проходила от Галаада и через Миспа.
— Для большей эффективности они должны были расположиться в таких местах, где дорога сужается, — объяснил Давид. — Вы возьмете их в клещи. Важно, чтобы вы скрыли свои позиции в лесах. Тогда противник наверняка не сможет определить их количество. Таким образом, они попадут в ловушку, не имея возможности ни двигаться вперед, ни отступать. Я тоже пойду с вами.
— Об этом и речи не может быть! — воскликнул Иоав.
— Не ходи. Если мы побежим, никто не обратит на это внимания, и, даже если погибнет половина из нас, этого никто не заметит, а ты сто́ишь десяти тысяч таких, как мы. Лучше, чтобы ты помогал нам из города, — поддержал его Авишай?
Давид привел свои аргументы, хотя и чувствовал их правоту. Он был слишком стар, чтобы участвовать в сражениях.
* * *
— Значит он в Маханаиме, — задумчиво произнес Авессалом, — Галаад и все восточное побережье за старика. Ну, здесь все понятно. Манасия никогда не умел делать правильный выбор, живущие так далеко они ничего не знают. Поэтому они выбрали моего отца как когда-то выбрали царем Иш-Бошета.
— Да мой господин, — подтвердил Амессай, — Но этих сил мало. Плохо то, что иудеи все бегут к вашему отцу. Я предлагаю ударить, пока он сидит в Маханаиме. Потом он наберет такую силу, что его будет не одолеть.
Авессалом посмотрел на своих советников. Даже сирийцы были молчаливы. Все понимали, что настал час решающей схватки. Нападать внезапно всем нравится, а вот биться с грозным Давидом в честном бою многие опасались.
Начались предложения подождать союзников либо пойти на север и собрать побольше войск. Было предложение обождать до следующего года и собрать больше сил.
— Я не могу столько ждать, — жестко произнес Авессалом, — Я хочу полной победы сейчас. Союзников нет. Ну и ладно. Эта победа будет моим триумфом. Готовьте войско, мы выступаем через три дня.
* * *
Перед полуднем четвертого дня лазутчики донесли, что Авессалом, Амессай и их отряды уже прибыли в Галаад и находятся в часе ходьбы. И что Авессалом поклялся стереть с лица земли Маханаим за то, что они приняли его отца. Население относилось к нему далеко не так благосклонно, как на юге: они не знали этого царевича и считали его нечестивцем.
— Ради меня не убивайте Авессало́ма, — попросил Давид Иоава, Авишая и Иттая. — Вы узнаете его по шевелюре.
* * *
Трое стояли в престольном зале. Военачальники Ишби-Бенов, Итма и Реи. Аталия давала им последние напутствия. Она говорила:
— Ведите наше храброе воинство на помощь Авессалому и разгромите тех жалких трусов, что
