— Да, я знаю, я уверен, что у них все будет хорошо, посей они даже камни. Щедр и милостив Аллах к этой троице — Исе, Хорте да Шахби.
— Только рая им не видать, как своего затылка.
— Как сказать, — усмехнулся Али. — Устазы сажают их рядом с собой, власти их тоже уважают. А вот нам, беднякам, в этом мире не везет, да вряд ли повезет и на том свете. Ты знаешь, что недавно Иса приходил к Васалу и требовал, чтобы он продал ему свой надел?
— Да ты что! — возмутился Ахмед. — В своем ли он уме? Грабить такого бедняка! И что же, Васал согласился?
— Нет.
— Ах, какая собака этот Иса! — Ахмед положил кусок сискала на салфетку. — Думает, все продается и покупается. По себе равняет. Давно бы его следовало прикончить, да никто не хочет марать свои руки.
— Самое страшное, что Васалу некуда деваться. Зимой он занял у Исы мешок кукурузы до осени. А Иса теперь требует или немедленно вернуть долг, или отдать ему взамен долга землю.
— Остопиралла! И Бога не боится, и людей не стесняется. Ни стыда у него, ни совести.
Али взял глиняный кувшин, вытащил из горлышка затычку из листьев лопуха, протянул Ахмеду.
— Будешь?
— Спасибо, Али. Пей сам на здоровье. — Ахмед слегка приподнялся в знак благодарности.
По пути к Ахмеду у Али возникла еще одна мысль, и теперь он мучительно обдумывал, как бы ее изложить поделикатнее.
— Васал в тупике: он не в состоянии вернуть долг, но и с наделом расстаться не может. Однако если дело дойдет до властей или шариатского суда, выиграет Иса. Уж это точно!
— Что ты предлагаешь, Али? — спросил Ахмед.
— Семье Васала, кроме нас, помочь некому. Без нас она просто погибнет. Я сам видел, как его голодные дети лизали языком кукурузную муку с ладошек. Ты, наверное, не забыл, что Васал безродный. Правда, он побратим с сыновьями Исы, которые всенародно объявили, что он член их семьи и тот, кто его обидит, будет иметь дело с ними. Только из сыновей-то Исы в живых сегодня осталось всего лишь трое. Мы с Чорой уже думали, как вернуть Исе долг, а значит помочь Васалу достойно выйти из этой кабалы. Но мы с ним даже гирду муки не наберем. Вот если бы каждый дал хоть понемногу… Эх, будь сейчас дома Арзу с Маккалом, они бы нашли выход. Но вернутся они еще не скоро, а назначенный Исою срок истек вчера.
Ахмед встал.
— Али! Пойди и успокой Васала. Вечером я поговорю с людьми.
Помогут они — хорошо, нет — так свой хлеб отдадим, весь, до последнего зернышка. Но на сей раз я не позволю Исе торжествовать после очередной подлости.
Али простился, а Ахмед постоял некоторое время в раздумье и тоже решил было идти домой, но вовремя вспомнил, что обещал назавтра дать быков для вспашки Васалова поля.
"О, Аллах, какими же жадными ты создал некоторых людей!
Неужели мы столько лет боролись и гибли для того, чтоб на наши шеи сели такие вот кровопийцы? Столько крови пролить — и остаться рабами! Теперь, о Аллах, такие кровопийцы засели в каждом ауле. Одни с четками в руках, другие — с погонами на плечах. Неужели такова твоя воля, Аллах?!"
Ахмед торопливо запряг быков и погнал их по полю. Нужно было как можно скорее закончить работу здесь и перейти на участок Васала. Это Ахмед считал теперь своим долгом.
* * *
Покинув Ахмеда, Али не пошел сразу же домой, а решил осмотреть участок Васала: твердая ли там земля, много ли бурьяна.
Хотелось знать, какую землю завтра придется пахать.
Почти все аульчане работали на своих участках. Али останавливался, приветствовал каждого, спрашивал о здоровье и домашних делах, просто перекидывался несколькими фразами, выполняя долг вежливости. Все без исключения пахари орудовали деревянными сохами. О глубокой пахоте не могло быть и речи.
А раз так, то достаточно было малейшей засухи, чтобы пропал весь их труд. А вот участки Хорты выделялись среди других.
Вспаханные железным плугом, хорошо отборонованные — ими можно было любоваться. Один участок — под кукурузой, другой — под пшеницей. А где-то у Хорты и участок с ячменем. В достатке живет Хорта. Не в нужде. Вот недавно целый гурт принадлежащего ему скота наемные пастухи отогнали на летние пастбища. Только принесет ли счастье добро, нажитое обманом! Ведь когда люди воевали и гибли, он торговал, менял, заключал сделки, пользуясь общим горем. Но власти ему препятствий не чинили, и он всегда находил с ними общий язык. Хорту хорошо знали и в крепости Грозной, и в Кизляре, откуда он постоянно привозил дешевые товары, перепродавая их здесь во много раз дороже.
Еще издали Али приметил быков на поле Васала. Кто-то пахал уже его участок. "Нашлись же добрые люди, что раньше меня пришли ему на помощь, — подумал Али. — Да вознаградит их Аллах!" Но когда на другом конце надела он разглядел Ису верхом на коне, до него дошла, наконец, истина.
Он подошел к пахарям и остановил быков.
— Это поле принадлежит Васалу, а не Исе, — пояснил он. — Вам никто не давал права пахать чужое поле без разрешения хозяина.
— Мы не знаем, конах[33], чье это поле. Нас сюда привели и приказали пахать его. Вот мы и пашем…
— Хозяин этого поля еще больший бедняк, чем вы. Забирайте плуг и уходите отсюда сами, пока дело не дошло до большой беды.
Пахари растерялись.
— Мы-то здесь причем? Это ты вон ему скажи, — кивнули они в сторону Исы. — Он нас нанял, с него и спрос.
Почувствовав неладное, Иса погнал коня рысью.
— Почему остановились?! — закричал он на пахарей.
— Потому, что это поле не твое, Иса, а Васала, — твердо произнес Али.
— Погоняйте быков! — Иса даже не взглянул на Али. — Это поле я купил у Васала за мешок кукурузы. Все поняли?
Али встал перед быками и положил руку на ярмо.
— Васал по доброй воле продал тебе землю, или ты вынудил его?
— А ты-то кто такой, чтобы я перед тобой отчитывался? Он, что, брат тебе? Кем он приходится твоему роду? Какое твое дело до его земли? И почему ты всюду суешь свой нос?
— Если понадобится, и я стану ему братом!
Услышав громкие голоса спорящих, люди с соседних участков оставили свои дела и столпились на поле Васала. Многие с ненавистью поглядывали на Ису, но пока молчали, словно прикидывали, как и чем может обернуться все это дело. Лишь два довольно состоятельных аульчанина попытались решить все миром.
— Оставь ты его, Али. Ведь не твое же это поле, в самом-то деле. Иса и Васал сами уж как-нибудь разберутся. — Касум-Хаджи потянул Али за рукав черкески.
Неожиданно в круг аульчан с обнаженной шашкой и пистолетом за поясом влетел на неоседланном коне Ловда. Он спрыгнул с коня и подбежал к Али.
— Что здесь происходит?
— Спроси у своего отца! — резко ответил Али и ткнул пальцем в сторону Исы.
Ловда изменился в лице.
— От тебя я ждал более вежливого ответа, — сказал он, оскорбленный грубым тоном Али.
— Ты спрашиваешь, что здесь происходит? А то, что твой отец совсем обеднел. Своей-то земли у него нет, вот он и решил отобрать ее у "богача" Васала.
Ловда резко обернулся к отцу. Иса же, криво улыбаясь, старался смотреть в сторону, словно все происходящее не имело к нему никакого отношения.
— Почему ты пашешь чужую землю? — тихим срывающимся голосом спросил Ловда. — Разве своей земли тебе не хватает?
Иса не счел нужным ответить сыну. Он просто не замечал его.
— Я тебя спрашиваю, отец, почему ты пашешь поле Васала? — громко, чтобы слышали все, переспросил Ловда и сделал несколько шагов к сидящему на коне Исе.
— О чем ты, парень? — сделал удивленное лицо Иса. — Что-то я тебя не пойму.
— Я еще раз тебя спрашиваю: почему ты пашешь чужое поле?
— А потому, дорогой мой сын, что это поле теперь мое. Я купил его. За мешок кукурузы. Теперь тебе понятно? — издевательски протянул Иса. Но тут же сбросил маску и заорал: — Убирайся прочь, сосунок!
Ловда не двинулся с места.
— Не ври, Иса! Хоть раз в жизни скажи правду, — заговорил Али.-
Ну, хорошо, раз сам не можешь, тогда я объясню все твоему сыну. Видишь ли, Ловда, в прошлую зиму Васал попросил у твоего отца до осени мешок кукурузы. Теперь же, не дожидаясь осени, Иса требует вернуть долг. Но где же найдет Васал сейчас мешок кукурузы? Ты не хуже меня знаешь, Ловда, как бедствует его семья. Только твоему отцу нужна не кукуруза, — ее у него вдоволь. Просто он решил прибрать к рукам поле Васала. Уж больно случай-то удобный. Он даже просил Васала уступить ему участок и готов был добавить за него еще один мешок кукурузы.
