Юрий Борев - Фарисея. Послесталинская эпоха в преданиях и анекдотах

Студент отвечает на экзамене: «Есть любовь французская, армянская, лесбийская, а ещё есть любовь Чехословакии к Советскому союзу».

— Почему наши войска послали в Афганистан?

— Начали по алфавиту.

— С кем граничит наша страна?

— С кем хочет.

Почти полвека прошло после окончания второй мировой войны. За это время было свыше ста войн, в которых погибли не менее двадцати миллионов человек.

Жить при развитом социализме трудно, а умирать и подавно.

Умер директор Института мировой литературы Академии наук Борис Сучков, и оказалось, что похоронить его так же трудно, как простого человека. Институт обратился за помощью в ЦК КПСС. Там отказали в захоронении на Новодевичьем, так как некролог подписан не самыми высокими именами и опубликован не на самом почётном месте в газете. В Моссовете отказали в Ваганьковском, поскольку Академия наук имеет всесоюзное подчинение. Проблема похорон не разрешалась, несмотря на усилия целого академического института. Прошло около недели, а покойнику ждать, как известно, ещё труднее, чем живому. Когда отчаяние учёного коллектива достигло критической точки, один неуч нашёл гениальное решение — обратился к могильщику, и тот, определив экономический эквивалент сложности проблемы, организовал похороны на немецком кладбище.

Объявление: «Перевожу с немецкого, армянского, еврейского на Ваганьковское».

Уезжая из Парижа на родину, армянин договорился с родственниками, что если ему там будет плохо он даст знак: напишет письмо зелёными чернилами. Родственники долго ждали. Наконец получили письмо из Еревана: «Здесь всё замечательно. Недостатки мелкие: невозможно, например, достать зелёных чернил».

При приёме в партию кандидатам задавали вопрос: какова разница между коммунизмом и капитализмом? Тех, кто не знал, приняли. Тем, кто пытался отвечать, посоветовали походить ещё в кандидатах. Тех, кто ответил чётко и ясно, посадили.

Рабинович уехал в командировку в США и прислал на родное предприятие телеграмму: «Я выбрал свободу». На предприятии созвали общее собрание и выгнали Рабиновича из партии, из профсоюза, с работы… В разгар собрания вошёл Рабинович и спросил: «Почему вы так странно поняли мою телеграмму?»

Украинец получил посылку из Израиля. Его вызвали в КГБ и потребовали разъяснений. Он сказал:

— Я прятал еврея во время немецкой оккупации Киева.

— Предусмотрительно, но не стыдно ли вам получать жидовские подачки? Подумайте о своём будущем.

— Я подумал. Сейчас прячу китайца.

Самая большая страна — Украина: граница — в Карпатах, столица — в Москве, пшеница — в Канаде, а тюрьма — в Сибири.

Советские люди живут в раю: ходят голые, едят фиги.

По случаю столетия Ленина Брежнев прибыл в Симбирск. Посетил дом-музей Ульяновых. В просторной комнате гид сказал:

— А здесь Ульяновы обедали.

— Надеюсь, не за казённый счёт? — пошутил Брежнев.

Местное руководство отменило назначенный банкет, и целую неделю магазины Симбирска торговали отличной выпивкой и превосходной закуской.

Перед штурмом Берлина Жуков докладывает Сталину план операции. Сталин говорит: «Позовите полковника Брежнева, я хочу с ним посоветоваться».

— Рабинович, почему вы не вступаете в партию?

— Зачем? Обязанности у меня будут как у коммуниста, а права как у еврея.

Докладчик сообщает: «В Криворыльском районе прорыт канал, введена в строй мощная электростанция, задута новая домна, спущен на воду атомоход». Инженер Иванов присылает записку: «Неделю назад был в Криворыльске и ничего подобного не видел». Докладчик говорит: «Товарищ Иванов, вместо того чтобы шляться по командировкам, читали бы лучше газеты!»

Брежнев пригласил Александра Македонского, Цезаря и Наполеона посмотреть парад. Александр Македонский сказал: «Были бы у меня такие танки, я покорил бы весь мир». Цезарь сказал: «Были бы у меня такие ракеты, я покорил бы весь мир». Наполеон сказал: «Была бы у меня такая пресса, никто бы не узнал, что я потерпел поражение при Ватерлоо».

Разносчик газет кричит: «„Правды“ — нет! „Советская Россия“ — продана! Остался „Труд“ за четыре копейки!»

Газета полезнее радио: в неё можно завернуть селёдку.

Человек зашёл в общественный туалет на окраине города и встретил там уборщицу, многие годы работавшую в аналогичном заведении в центре.

— Мамаша, как вы здесь оказались?

— Эх, милок, всюду интриги…

Учительница спрашивает:

— Кто твой отец?

— Мой папа официант.

— Хорошо. А твой?

— Мой папа завмаг.

— Очень хорошо. А твой?

— Мой папа ювелир.

— Замечательно! А твой?

— Мой папа инженер.

Дети смеются.

— Ребята, нехорошо смеяться над чужим горем.

На работе как в лесу: начальник — дуб, заместитель — пень, документы — липа, отдел — болото, секретарша — ягодка. Дома как в сказке: жена — ведьма, тёща — баба-яга, тесть — кощей бессмертный, зато соседка — Василиса Прекрасная.

— Вопрос на пятёрку: я ваш преподаватель — как меня зовут?

Молчание.

— Вопрос на четвёрку: как называется предмет, который вы мне сдаёте?

Молчание.

— Вопрос на тройку: какого цвета учебник по этому предмету?

В аудитории ропот:

— Вот валит, гад!

Одесское проклятие: «Чтоб твой сын поступал в институт!»

Чудо-юдо — еврейский мальчик, принятый на физмат.

Коммуналка — несколько семей в одной квартире — бессрочная каторга, только без колючей проволоки.

Жилица подбросила своим соседям спичечную коробку, в которую были терпеливо и аккуратно собраны клопы.

Соседка собирала жир с бульонов, которые варила другая соседка. Та однажды подлила в бульон касторки. Испытав бурное действие этой жидкости, первая соседка заявила в суд, что её отравили.

Коммунальная жизнь рождает не только комедии, но и трагедии. Соседки К. и М. не ладили. Было заведено, что каждая пользуется своей конфоркой. Однажды, когда К. не было дома, М. поставила на чужую конфорку выварку с бельём. К. вернулась, сбросила выварку с плиты и обварила пятилетнего ребёнка М., пробегавшего мимо. М. ворвалась в комнату К., подхватила её четырёхлетнего сына и выбросила в окно с шестого этажа. На суде оба отца, выступая в качестве свидетелей, просили приговорить их жён к расстрелу. Суд дал им по пятнадцать лет.

— Соседка плеснула в наш суп керосин.

— Плесни теперь в её керосин этот суп.

Людочка была миловидна и беззащитна. Жила в общежитии университета. Пока молодой журналист Вадик гулял с ней, как говорится, без серьёзных намерений, его мамаша смотрела на это снисходительно: дело молодое. Вскоре выяснилось: Людочка беременна. Вадик с испугу втайне от мамаши расписался. Когда тайна раскрылась, огорчению мамаши не было предела: «Ты хоть бы на ноги встал! Где вы жить-то будете — у нас одна комната в общей квартире! У неё общежитие!» Но делать нечего. И стали они жить в одной комнате коммунальной квартиры.

Больше всех эту историю переживал Сергей — Людочкин однокурсник.

Сидит Людочка дома, приданое младенцу вяжет. А свекровь её пилит: загубила и свою жизнь, и Вадика, и зачем нищего на свет рожать — ни кола ни двора. И Вадик, чувствуется, с мамой солидарен. Терпела-терпела Людочка и сбежала в общежитие. Узнал об этом Сергей и говорит: люблю, буду твоим мужем и отцом будущего ребёнка. И уговорил. Вадик и мамаша свободно вздохнули.

Родила Людочка в срок, и когда счастливый Сергей прибежал узнать, кого, медсестра встретила его многозначительной улыбкой.

— А вы кого хотели?

— Мальчик — хорошо, да и девочка неплохо.

— Ну что же, поздравляю — оба ваши желания исполнились.

— Двойня? — обрадовался Сергей.

— Нет, — говорит медсестра. — Два мальчика и две девочки.

От счастья Сергей растерялся.

— Что же делать? Нас в общежитие не пустят!