Ознакомительная версия.
Они появились через двадцать минут. Борис коротко описал ситуацию с присутствующим здесь Костелло и его командой. А затем попытался сформулировать то, что сам еще до конца не переварил и, выстраивая свой рассказ, параллельно выстраивал свое отношение к случившемуся:
– Вы знаете, хоть я и не люблю об этом вспоминать, что мне пришлось пережить во время войны. Знаете, что я был в рижском гетто. Я занимался там снабжением оставшихся в живых самыми необходимыми вещами: продовольствием, медикаментами, теплыми вещами, многим другим. К весне сорок второго года мне поручили найти возможность доступа к складам с оружием, и мы занимались этим с латышскими подпольщиками, сочувствующими нам, и с некоторыми полицейскими, разумеется, за мзду – деньги, драгоценности, иногда даже за спирт. Я думал, что готовится восстание в самом гетто, но меня не посвящали в подробности плана организаторов сопротивления и тем самым уберегли от гибели. Двадцать восьмого октября сорок второго года одиннадцать наших мужчин сумели захватить грузовик и прорвать охрану гетто. Позже я узнал от человека, который был моим непосредственным командиром в то время, о том, что эти ребята намеревались пробиться к партизанам в районе Пскова и добиться от них помощи в организации настоящего восстания. Но кто-то их предал. Была организована засада недалеко от Риги, около местечка Улброка. Они полтора часа вели бой, и все погибли. Так мы все считали, такие у нас были сведения. Кто предал их, так и не выяснили. Да и выяснять практически к концу войны было некому. Среди этих одиннадцати был парень, впрочем, уже мужчина, ему тогда было лет тридцать, звали его Иосиф Гигерман. И только что этот человек проследовал из дверей вот этого лифта в ресторан на завтрак в обществе Фрэнка Костелло, который, кроме того, что он является великим и всемогущим мафиози, еще и муж мадам Лоретты Гигерман.
Все трое слушателей ошарашенно повернули головы в сторону ресторана. Роланд тихо выматерился: «Fuck me!» – и добавил, потрясая сжатыми кулаками: «Fuck it!».
Борис продолжил:
– Все участники акции не имели родственников в гетто, понимая, какая участь тех ждет в такой ситуации. У Иосифа была семья – жена и маленький сын. В сорок первом, за несколько дней до массовых расстрелов, когда убили почти всех женщин и детей – тогда погибли и все мои родные – ему удалось отправить жену и ребенка к одному латышу на хутор. Тот был многим обязан его отцу – адвокату, спасшему этого человека от тюрьмы. Об этом мне рассказал Давид Немировский, так что я знал Иосифа, я видел его несколько раз, и он был для меня героем. Когда я только появился в Нью-Йорке, я поселился в этом же отеле Астория. Тогда, как и сейчас, в нем останавливался и Костелло. Мне рассказали, что это за человек, поэтому я всегда обращал внимание на него и его свиту, и однажды передо мной мелькнуло лицо, которое показалось мне знакомым, но я был очень занят устройством своей жизни и почти сразу после этого случая переехал в съемную квартиру. Теперь я вновь увидел это лицо и хорошо его рассмотрел. Нет никаких сомнений в том, что я видел Иосифа Гигермана.
Молчание, через некоторое время после того как Залесский закончил говорить, нарушил Джефф:
– Что мы должны делать?
– Я хочу оказаться с этим человеком в ситуации, когда он должен будет рассказать без утайки о том, что произошло в сорок втором году. Возможно, придется заставить его это сделать. В таком случае, ваше участие в этом может поставить вас под риск ответных действий людей Костелло. Вы должны решить, на что вы готовы.
Все трое выразили мимикой и жестами свое возмущение сомнениями шефа. За всех высказался Джефф:
– Борис, неужели вы можете себе представить, что мы в такой ситуации извинимся и уберемся к чертовой матери отсюда, потому что нам срочно нужно отправиться на ланч?
– В таком случае, я попрошу вас проследить за Гигерманом после того, как он выйдет из ресторана, а затем, я надеюсь, и из отеля. Мне нужно знать, где он живет или где его проще можно найти вне этой опасной компании. Роланд, собери о нем по своим каналам всю информацию.
– Если он окажется тем предателем, вы убьете его?
Роланд выпалил этот вопрос и тут же смутился своей горячности.
Никто не улыбнулся и не пошутил по этому поводу. Борис ответил, взвешивая каждое слово:
– Я не убийца, но хочу, чтобы он в тот момент, когда окажется передо мной, понимал, что я на это способен.
Роланд организовал наблюдение за Иосифом Гигерманом по классическим канонам профессиональной слежки. Он вместе с Джеффом привлек двух лучших сыщиков одной дружественной частной структуры, которые раскопали все имеющиеся материалы по этому человеку. Клифф оставался в офисе, он служил передаточным звеном и координационным центром поступающей информации. Все участники процесса хорошо осознавали с представителем какого клана имеют дело и соблюдали максимальную осторожность.
Через неделю Джефф в присутствии участников процесса расследования докладывал Залесскому:
– Иосиф Гигерман появился в Соединенных Штатах в апреле 1944 года. Он является родным братом Лоретты Гигерман, которая решала все вопросы с эмиграцией и устройством его на новом месте. Он одинок, проживает на Мэдисон-авеню в купленной на его имя квартире. Когда Костелло находится в Нью-Йорке, он общается с ним на правах родственника, допущен к столу, иногда выполняет мелкие поручения. Сестра заботится о нем, можно сказать, трепетно. Она лично следит за порядком в его жизни, лично нанимает ему прислугу и контролирует ее деятельность от качества приготовленного супа, до чистоты постельного белья. В отношении самого мистера Гигермана, – Джефф остановился, налил себе воды и, выпив, покачал головой – Этот человек, возможно, когда-то был боевым парнем, но то, что он представляет из себя сегодня, похоже, не стоило таких серьезных усилий с нашей стороны. Это человек сломленный. Только поддержка сестры и причастность к клану Костелло придают его жизни какой-то смысл. Они не дают ему окончательно закиснуть, тормошат, создавая иллюзию необходимости его участия в каких-то незначительных делах. Когда этих действий нет, он сидит целыми днями дома и, если выходит на улицу, то только в близлежащее кафе на углу Мэдисон и тридцать четвертой улицы. Все эти сведения мы получили из источников, заслуживающих абсолютного доверия. Я могу сказать только то, что за всем ближним кругом Костелло ведется наблюдение на самом высоком, профессиональном уровне, и нам посчастливилось в этом расследовании работать с людьми, имеющими необходимые связи в том самом источнике. По организации встречи с Гигерманом проблем нет, мы в состоянии организовать ее в течении нескольких суток после того, как вы примете по этому поводу окончательное решение.
Черный лимузин Lincoln Continental уже тридцать минут стоял напротив кафе «Авалон» на Мэдисон-авеню. Из машины был хорошо виден сидевший за одним из столиков, прямо напротив большого витринного окна, Иосиф Гигерман. Он уже заканчивал свой ланч, допивая двойной эспрессо, еще какое-то время занял расчет с официантом, и, неловко отодвинув тяжелый стул, Иосиф поднялся, направляясь к выходу. Едва прикрыв за собой дверь, он столкнулся с крепкого вида чернокожим джентльменом. Не подымая на него глаз, Иосиф посторонился, пытаясь обойти его справа, но там оказался высокий белый господин, который, вежливо взяв Гигермана под локоть, тихим голосом попросил пройти с ним в стоящую напротив машину, в которой с ним желает побеседовать один его старинный друг. При словах «старинный друг» Иосиф сник и безропотно последовал приглашению.
Задние сидения лимузина были расположены друг напротив друга, и Гигерман оказался на одном из них, плотно зажатым между Роландом и Джеффом. За рулем находился Клифф, стекло перегородки между двумя частями салона было опущено, и он следил за ситуацией, развернувшись с водительского кресла вполоборота. Борис в упор рассматривал сидевшего напротив него человека. Гигерман, какое-то время отрешенно оглядывая окруживших его людей, закашлялся и потом, остановив взгляд на Залесском, неожиданно спокойным тоном произнес: «Здравствуй, Борис!», и, обращаясь к остальным: «Ну что, ребята, убивать меня будете? Сделайте одолжение, я не против!».
Борис почувствовал, как закипает кровь в жилах. Этой фразой Иосиф обозначил свое предательство, и Залесский мысленно поблагодарил Клиффа, который настоял на том, чтобы он не брал с собой оружие.
– Все, что я хочу от тебя, Иосиф, это узнать правду. Просто расскажи, как это было?
Он видел, как медленно краска уходила с лица этого пожилого человека, как мелко задрожали его руки, и уже тихо повторил:
– Просто расскажи.
Роланд и за ним Джефф, почувствовав настроение шефа, отодвинулись от Иосифа, и он, попеременно посмотрев на обоих, расслабился, откинувшись на спинку сиденья.
– Я ждал, что ты захочешь меня встретить и, наверное, убить, с того самого дня в пятидесятом. Я видел тебя в Астории и думал, что и ты меня заметил, но, видно, ошибся. И еще, знаешь, у меня не было за все эти годы большего желания, чем рассказать обо всем именно тебе, ведь больше – некому. И даже, если бы ты после этого пристрелил меня, – он еще раз посмотрел на сидящих по обе стороны от него мужчин, – или пристрелишь теперь, я, наконец, сделаю это.
Ознакомительная версия.
