нет, как нет и сына. Детей герцогской чете бог не послал. Всем Герцогиня рассказывает, что она верх заботы и ласки. И сама в том уверена. Но Карлица чувствует от нее только надменность. И пахнущие тальком нижние юбки, меж которыми она быстро учится семенить или бежать в такт шагам Герцогини.
Придумала этот трюк сама Герцогиня. Как розыгрыш для большого королевского бала: что ее Лора, ее мартышка, в самый интересный момент выскочит из-под ее фижм и устроит представление для Его Величества Филиппа IV и Её Высочества Марии Терезии.
Из покоев почившего инфанта Бальтазара принесены специальные узкие штанишки, и белошвейке задано до заката сшить такие же штанишки наподобие мальчиковых, чтобы не мешались при ходьбе под фижмами.
Они даже порепетировали с Герцогиней, и Лора быстро поймала ритм. Научилась семенить точно в такт шага. Высочайшая сеньора даже изумилась:
— De tal palo, tal astilla… — как-то странно обмолвилась Герцогиня.
«Яблочко от яблони». При чем здесь яблоки, отцы и сыновья, Лора не поняла. Но нырнула под фижмы Герцогини. И семенила ее шагу в такт.
Его Величество и Её Высочество были в восторге, только страшный Бастард, Сицилиец, стоявший за троном, был всем недоволен и страшно скалил зубы. После того как Карлица выпорхнула из-под юбок Герцогини, пажи принесли и надели на нее ее собственные фижмы, куда меньше детских, какие носит десятилетняя инфанта, после чего она еще и начала играть на лютне.
Его Величество громко смеялся и даже закашлялся — «португальский портвейн ни в то горло пошел!». И инфанта весело подхихикивала.
Позже Герцогиня повторила эту шутку еще несколько раз, пока ей и всем вокруг не надоело. Но Лора к тому времени уже научилась так ловко и незаметно забираться под фижмы и двигаться с гранд-дамой в такт, что всё чаще стала делать это и в дни забав, и в дни интриг. Что, впрочем, неразделимо.
Сшитые по меркам пятилетнего принца штанишки ей по-прежнему впору. А рост ее так и остается ровно по пояс Герцогини. И весом в ее годы она не более откормленного домашнего кота.
Инфанта Мария Терезия — единственная оставшаяся в живых из всех королевских детей. Пятеро ее братьев и сестер родились мертвыми или не прожили и дня. Еще одна инфанта, тоже Мария, — Мария Анна Антония — прожила без малого год и отдала богу душу. Но самое страшное и для всего двора, и для Короля, и — главное! — самое страшное для ее Герцогини — три года назад скончался наследник престола шестнадцатилетний Бальтазар Карлос.
Наследник должен был скоро вступить в брак с Марианной, дочерью императора священной Римской империи Фердинанда. Мало, что им обоим Хуана Безумная пять раз прабабка, так и дед и бабка у них общие — мать Марианны и отец Бальтазара родные брат и сестра. На то они и Габсбурги! На ком же им еще жениться, как ни на своих!
Про Хуану Безумную при дворе ходят легенды. Страшилки, которые рассказывают непослушным детям на ночь и после которых не уснуть.
— Жила Хуана Безумная лет сто тому назад, а может, и больше. И была королевой хорошей. Да только после смерти любимого мужа Филиппа Красивого тронулась умом.
В своих тайных перемещениях по королевскому дворцу Карлица пробирается в покои инфанты Марии Терезии и, спрятавшись под креслом, слушает, как той читают или рассказывают сказки на ночь.
— Хуана была добрая королева. Родители ее Фердинанд Второй Арагонский и Изабелла Кастильская были собирателями испанских земель, прекратили междоусобицу. И жить бы всем долго и счастливо, как девятнадцати лет от роду умирает их единственный наследник, любимый старший брат Хуаны, тоже Хуан Астурийский.
— Ох! — вздрагивает юная инфанта. Но чтица-рассказчица — lectora страха девочки не замечает, продолжает:
— Законной наследницей трона становится старшая сестра Хуаны Изабелла. Но и та через год умирает родами. А сын ее и следующий наследник сразу двух — по матери испанской и по отцу португальской — корон, младенец Мигель отдает богу душу еще через два года.
— Я тоже умру?! — всхлипывает испуганная Мария Терезия.
— Не умрете, Ваше Высочество! Бог милостив! Еще и наследницей станете, как наследницей стала Хуана. Других законных детей у вашего отца, нашего короля, нет.
— Что такое «законных»? — спрашивает девочка-инфанта. Но lectora от недетского вопроса отмахивается.
— Слушайте лучше, Ваше Высочество, дальше. Наследники умирают один за другим. О странностях нашей Хуаны при дворе уже ходят слухи. А тем временем умирает ее мать. Умирает муж. И дело совсем плохо. Еще и ходят слухи, что мужа отравил ее родной отец Фердинанд!
— Моего мужа отец Король тоже отравит? — боится девочка.
— Конечно же нет! Король наш добрый. Наверное. Вы слушать дальше будете или задую сейчас свечи, и спите в темноте!
— Не надо в темноте! Дальше рассказывай.
— Дальше Хуана с гробом мужа ездит по всей Кастилии и не дает придать его тело земле. Гроб то и дело вскрывает, чтобы полюбоваться на почившего супруга…
— О боженьки! Как страшно!
— Не бойтесь, Ваше Высочество! Давно это было! Теперь Хуаны той нет.
— Но она нам родня?
— Мне нет, кровью в королевский род не вышла. А вам родня. Сколько-то раз прабабка.
Спрятавшаяся под креслом в опочивальне инфанты Карлица тихо выдыхает. Хорошо, она сама не королевской крови, и вообще неведомо какой крови, но хотя бы безумная Хуана ей никто. А зареванная инфанта никак не может утихнуть, всхлипывает и причитает.
— Не хочу Хуану в родню! И в наследницы не хочу! Не хочу в наследницы! Страшно.
И инфантам бывает страшно.
Что хорошего в этой королевской власти? Вот любимая тетка короля Изабелла Клара Евгения, чей портрет висит в королевских покоях. Ничего хорошего в ее королевской жизни где-то там в Габсбургских Нидерландах не было. Карлица у разных людей про нее спрашивала, и у Герцогини, и у Герцога, и у прислуги.
Дед Его Величества Филипп II выдал свою дочку Изабеллу замуж за выросшего при его дворе эрцгерцога Альбрехта. И в качестве приданого отдал молодым испанские провинции Нидерландов, но пришлых королей встретили там не с распростертыми объятиями.
Молодые обосновались в Брюсселе, и под их властью был уже только юг, а север Нидерландов, считай, отделился и не признавал власти Изабеллы и ее мужа, сколько те ни старались провести мирные переговоры.
Наследников у них не было. Муж умер, королева до конца жизни облачилась в траур. Испанские Нидерланды после ее смерти должны были снова отойти испанской короне. Тот самый Оливарес, которого ее обожаемая Герцогиня называет «всесильным Первым министром, какому нынешние не