Ознакомительная версия.
— Вы, должно быть, из кадет, я замечал, что они носят форму с особым шиком. Вот и хорошо, корпуса дают нам отличных офицеров. Они, как правило, держатся друг друга…
Он повернулся к адъютанту и сказал:
— Позаботьтесь, чтобы у капитана… э…
— Тихонова, — услужливо подсказал тот.
— Вот-вот, чтобы у капитана Тихонова была приличная компания.
В тот же день капитан Тихонов убыл к месту назначения.
Штаб Куринского полка был взбудоражен. Горцы совершили дерзкий набег на линейные посты, в результате чего русские войска понесли потери. Несколько офицеров были взяты в плен, и о них не было известий. Полковой командир обрадовался прибывшему офицеру, но несколько помрачнел, увидев капитанский чин. Уж очень не вязался он с его юным обликом. Полковник поинтересовался прежней службой и, услышав ответ, помрачнел еще больше. Дело в том, что рота капитана Махтина, которую упомянул Петя, оказалась в числе пострадавших, а ее командира разбойники захватили в плен и увезли в неизвестном направлении. Петя без раздумий попросился на его место. Командир согласился с большой неохотой, поскольку застава была довольно самостоятельным подразделением, требовавшим от ее начальника немалого опыта. Он пожелал ему удачи и заверил, что в самое ближайшее время подошлет кого-нибудь в помощь.
— И еще пушку, — отважился попросить Петя.
— На что она? У вас нет должной прислуги.
— Научимся, — уверил его Петя, — но абреки, как я заметил, это дело очень не любят.
— Ваш боевой опыт заслуживает внимания, — не без иронии заметил полковник. Однако просьбу обещал удовлетворить.
Петя немедленно отправился на заставу. С волнением смотрел он на знакомые места и удивлялся произведенным опустошениям. Фельдфебель Петрович, показывая разоренное хозяйство, едва сдерживал слезы: сгорела конюшня и часть казармы, офицерские домики зияли черными дырами окон. Бедный Петрович сокрушался, трогал каждую щепочку, ведь все когда-то прошло через его руки. Но самое главное — погибли полтора десятка человек, в роте не осталось ни одного офицера: кто ранен, а кто, подобно капитану Махтину, похищен.
Петя был по-настоящему растерян. За недолгое проведенное здесь время ему не приходилось задумываться о быте. Казалось, что все идет как бы само собой, не требуя усилий. И вот теперь придется все налаживать заново, о том же, как это сделать, юный капитан не имел никакого понятия. Он вообще цены человеческому труду еще не знал, для него все делалось как в сказке: дворцы и города вырастали за одну ночь. Сейчас думалось только об одном: как вызволить капитана Махтина из плена. Тот говорил, что в России у него никого не осталось, выкупа никто не пришлет, значит, надежда только на боевых товарищей. Между прочим, они тоже не из богачей, да и с бандитами торговаться не привыкли. И как тут быть? Впрочем, сначала нужно узнать, кто его похитил и где скрывает. Петя вспомнил про старого князя, который нередко делил трапезу с капитаном.
— Икрам, что ли? — уточнил Петрович. — Он тута живет, рядышком, да ведь пустой старик, от него вашему благородию никакого прока.
— А ты все же сведи меня к нему, — попросил Петя.
— Воля ваша, — неохотно отозвался Петрович.
Аул, в котором жил старик, и впрямь оказался рядом. Икрам выказал неожиданному гостю большое гостеприимство, выставил угощение, однако сам был очень немногословен и ограничивался жестами.
— Слышал, что похитили капитана?
Тот кивнул.
— Знаешь, кто?
Икрам пожал плечами.
— А кто знает?
Старик закатил глаза — на все, дескать, воля Аллаха.
— Ни за что не скажет, — уверил Петрович, — и ничем не прельстится. В этих краях самый главный Булат, кто ихним тейпом управляет, по-нашему, родом. Он без его разрешения только барана может зарезать, чтобы ваше благородие угостить.
— Тогда нечего воду в ступе толочь, поговори с ним насчет леса для нашего обустройства да за цену не держись…
Петрович неодобрительно покачал головой, деньги хоть и казенные, а все ж не годится на ветер пускать, и он стал оживленно обсуждать дело о поставке леса.
Дома Петю ожидал настоящий сюрприз. Дежурный солдат доложил: так, мол, и так, прибыла к нам на заставу пушка, а с ней новый офицер, и весь извелся, вас дожидаючи. Петя приказал позвать нетерпеливого и при его появлении едва сдержал возглас изумления — перед ним стоял поручик Снегирев. Для того тоже появление бывшего кадета в форме капитана было подобно взрыву гранаты. Он, конечно, слышал фамилию начальника заставы, куда его определили для службы, но никак не мог допустить даже в мыслях, что им окажется кадет, из-за которого его сослали в этот богом забытый уголок. Пете вспомнились многочисленные «мысли вслух», которыми изводил их когда-то Снегус, одна показалась уместной, и он проговорил:
— Что ж, от службы не отказываются, на службу не напрашиваются…
Появление Снегирева Петю не очень взволновало, над ним в то время довлела одна мысль — как вызволить из разбойничьего плена боевого товарища. Хотя через пару дней все же поинтересовался у фельдфебеля о новоприбывшем офицере. Тот неопределенно махнул рукой и поморщился:
— Он как коряга — в дело не пустишь и в печь не лезет…
Петя тяжело вздохнул, он и сам не знал, что делать с этой корягой. Одна надежда, что суровый быт и служба, которая не терпит показухи, выправит ее.
— Будем воспитывать, — непроизвольно вырвалась у Пети фраза, которой в свое время досаждал им бывший наставник.
Каждое утро, как и договорились с Икрамом, из заставы отправлялся обоз за Линию, а вечером возвращался со строевым лесом. Горцы к тому привыкли и никаких препятствий не чинили. Поскольку людей на заставе не хватало, Петя договорился с казаками соседней станицы о взаимопомощи. И вот однажды вместе с очередным обозом на заготовку леса отправился десяток казаков. Сводный отряд возглавил сам капитан Тихонов. К вечеру обоз с лесом, как обычно, направился на заставу, а Петя в сопровождении казаков поехал на переговоры к Булату. Икрам, которого взяли с собой, заметно нервничал. Из него, и без того молчаливого, слова вытягивали с трудом.
Булат, старейшина тейпа, пользовался всеобщим уважением, но из-за весьма преклонного возраста никаких дел не водил, всем заправлял его сын Дауд. Аул, где они жили, располагался верстах в двадцати от Линии. Подъехали к нему, когда уже совсем стемнело, поэтому было трудно что-нибудь разобрать — так, груда больших камней, приткнувшихся к подножию горы. Петя оставил казаков на въезде, а сам последовал за Икрамом к хозяевам. Их дом отличался от прочих размерами и весь светился огнями. Вошли. Направо из сеней располагалась горница, вся увешанная дорогими коврами с богатым оружием. Пол, хоть и глиняный, был гладкий, как стекло. По его краям, у стен — ковры и подушки.
Их приняли с честью, должно быть, благодаря Икраму — какой-никакой, а все-таки князь. Усадили на подушки, стали потчевать лепешками да бузой. Петя в долгу не остался, кликнул Кузю, тот принес торбу с угощениями, в общем, вышло богатое застолье. Потрапезничав, завели разговор о деле. А дело простое — нужно, чтобы горцы вернули взятого в плен капитана. Хозяева сразу посуровели. Дауд сказал: нельзя, дескать, вашего капитана просто так возвратить, он многих наших погубил.
— А если не просто так?
— Это совсем другое дело.
И пошел у них торг, стали выяснять, какова цена этому «не просто так». Петя по отсутствию навыка к подобным делам говорил горячо, с запалом. Икрам переводил по привычке немногословно и всю его тираду в одно или два слова укладывал. Торг с непривычки Петю утомил, да и хозяйский запал пошел на убыль. Глаза у них помутнели, языками стали не столь проворно ворочать — то ли устали, то ли привезенное угощение на них подействовало. Заметил Петя такое дело и дал знак Кузе. Тот за дверь, и скоро в горницу ворвались казаки. Повязали разомлевших хозяев, вынесли во двор, прикрутили к седлам и спокойно отправились восвояси. Происшедшее никого не встревожило, разве что собаки оживились, да ведь их собачье дело такое, чтобы по ночам голос подавать. В ауле на лай привыкли не обращать внимания, спохватились, когда похитители были уже далеко.
К Линии отряд подъезжал на рассвете. Тихонов остановился и велел развязать пленников. Дауду объяснил, что старого Булата оставляет у себя, а его готов отпустить, если он привезет взятого в плен русского капитана. Тогда в обмен получит своего отца. И время на все про все дал одни сутки. Икрам перевел. Дауд злобно ощерился и вспыхнул так, что можно трут запалить. Но ничего не поделаешь, сцепил зубы и умчался. В том, что он вернется, ни у кого сомнений не было — старики у горцев были в чести, и оставить их без выручки никто не мог. Однако Петя все же решил обезопаситься и приказал подготовиться к завтрашнему приезду гостей. А прибывшую пушку поручил заботам Снегирева. Тот пробовал было отговориться незнанием артиллерийского дела, но Петя припомнил фразу, которой он в свое время пичкал кадет:
Ознакомительная версия.
