ввязаться в дипломатический клубок – Москва, Польша и Швеция – в ходе текущей русско-польской войны и царя назревающей конфронтации России и Швеции. По поручению царя ответственные думские бояре и дьяки посольского приказа спросили послов:
– Если шведы Польшей полностью завладеют, то будет ли цесарь Фердинанд помогать польскому королю в войне против шведов?
Аллегретти отвечал:
– Если король Ян Казимир окажется в крайне бедственном состоянии, когда царское величество Алексей Михайлович помириться со своим противником не изволит и нашего цесаря-императора Фердинанда в посредники перемирия не возьмет, то за польского короля не один цесарь выступит, но и папа, и французский, и другие государи Европы двинутся.
Бояр это озадачило. Они не очень поняли, к чему может привести запутанная ситуация. Тишайший требовал навести мосты и искать союзников против королей Карла и Яна Казимира по отдельности. Они осторожно спросили:
– Чего надо опасаться нашему царю от короля Карла в свете возможных тайных сношений гетмана Богдана Хмельницкого с ним и даже с королем Яном Казимиром?
Посол Аллегретти ушел от прямого ответа, но неожиданно опять спросил, напуская тумана на заданный вопрос:
– Гетман Хмельницкий царскому величеству Алексею верен ли до конца, и вперед от него шаткости в какую-нибудь сторону не чаять ли Москве?
Бояре ещё больше удивились вопросу и переспросили посла:
– Зачем посол это спрашивает? Есть ли у посла достоверные сведения о неверности гетмана Богдана Хмельницкого московскому государю? Есть ли сведения о переговорах гетмана с королем Карлом Густавом?
Посол отвечал не сразу, но прояснил важную ситуацию: «У гетмана сложные личные отношения с терпящим поражения от шведов и русских королем Яном Казимиром, но со шведским королем Карлом Августом недавно установилось доброе взаимопонимание. После гибели его лучшего полководца, наказного гетмана Ивана Золотаренко возникли устойчивые слухи, дошедшие до цесаря, будто великий гетман Хмельницкий хочет поддаться под шведскую корону Карла Густава.
– Запорожские казаки под началом гетмана Хмельницкого никогда от нашего царя православного не отступят, нельзя такому быть в русском православном мире. – Отвечали бояре. – Гетман присягу царю дал, крест целовал…
– Многие присягали королям и царям на верность, – ухмыльнулся посол, – но обстоятельства подталкивают к нежелательным действиям.
– Какие обстоятельства, посол?..
– Успехи царя в литовских землях после падения польского Смоленска, ставшего московским… Взятие Варшавы и Кракова королем Карлом Густавом… Гибель лучшего полководца гетмана Богдана, Ивана Золотаренко, а также гибель старшего сына Богдана Хмельницкого, Тимоша… Некому гетману Хмельницкому свою гетманскую булаву передавать… Вот какие обстоятельства могут бросить гетмана в союзнические объятья короля Карла Густава…
Бояре и дьяки слово в слово передали Тишайшему царю о сношениях Запорожского гетмана с королем Швеции. По прибытии восвояси в столицу Алексея Михайловича, тому уже в Москве захотелось удостовериться, действительно ли король Ян Казимир еще имеет какие-нибудь средства отвоевать Литву, как велика может быть надежда для царя Тишайшего удержать не только княжество Литовское, но приобрести и королевскую корону Польши, в связи с недавним взятием шведами Варшавы и Кракова. У царя вертелся вопрос не из легких: «Может стоило вступить в союз с Яном Казимиром против шведского короля Карла Густава? А может, с этим Карлом против Яна Казимира? Но выход к морю и взятие Риги взывают к битве со шведами – или обождать с решающей битвой? Это Никону нужна моя победа над шведами, чтобы справить свои жестокие церковные реформы – а мне нужны ли и реформы и шведский вызов?»
С этой целью определиться в выборе союзника в феврале 1656 года был отправлен посол-дворянин Лихарев к литовскому гетману Павлу Сапеге и коронным шляхтичам Станиславу Потоцкому и Станиславу Лянцкорнскому. В апреле Лихарев нашел Сапегу в Люблине, который по уходе русского войска занят был шведами, а теперь сдался литовскому гетману на имя Яна Казимира.
На слова Лихарева, призывавшего его под высокую руку великого государя, гетман-канцлер Сапега отвечал:
– На государевом жалованье челом бью: если бы я не слыхал про пана своего короля, если б он к нам не вернулся, то я бы со всею Литвой к царскому величеству пошел в подданство…
– И что из этого следует? – спросил Лихарев. – Что передать государю от канцлера Сапеги?..
– А то, что не мы нашего короля покинули, а он нас стремительно покинул. А теперь я услышал, что он к нам возвратился, приехал во Львов и идет на шведа… Так и передай государю своему, что я своего пана короля, своей веры и своего дома и права не могу покинуть, изменником быть не хочу… Понятно я говорю для посла?
– Понятно, канцлер.
– И ежу понятно, что твой государь же, посол, меня назовет первым изменником… Скажет: изменил ты королю, изменишь и мне… Скорее горло свое дам под саблю, а так не сделаю. Княжество Литовское все хотело перейти к царскому величеству, но ваш жестокий воевода Урусов нас задрал и дома наши разорил и опустошил. И теперь все княжество Литовское хочет мира с вашим государем, а Польша хочет больше нас Литве мира с шведским королем».
Из Люблина Лихарев поехал во Львов. Здесь знатный шляхтич Потоцкий дал такой же ответ послу для царя Тишайшего:
– Неслыханное дело, чтоб королю покинуть государство свое или нам от него отступить: он тут родился, он истинный природный государь наш, всем нам, его подданным… Всякое бывает в жизни: король на время под давлением сложных обстоятельств отъезжал, да от и опять приехал. Так и передай, своему царю, король на месте своем, на троне…
– Так и передам, что король на троне, пусть и шатающемся…
– Пошатнувшимся, – уточнил Потоцкий, – это трон под гетманом Хмельницким зашатался после гибели его сподвижников и претендентов на гетманский трон, сына Тимоша и первого из первых атаманов, казацкого полковника Ивана Золотаренко…
В то же время, как Лихарев вел эти переговоры с гетманами, в апреле 1656 года приехал в Москву польский посланник Петр Галинский. Государь указал посольскому думному дьяку Алмазу Иванову ехать к Галинскому и расспросить, с чем он приехал?
– Проясни, зачем приехал, наказал Тишайший, – да разнюхай что-нибудь про шведов и о сношениях из короля с гетманом Богданом. Только осторожно выясняй, чтобы комар носа не подточил…
– Выясню и доложу, – сказал исполнительный дьяк.
И вот что выяснил Иванов. Посланник объявил, что он привез статьи, на которых вполне можно установить добрый мир между королем Яном Казимиром и царем Тишайшим, если царь согласится на пограничный съезд уполномоченных для окончательного постановленья о перемирии. Да он же, посланник, должен объявить о замыслах шведского короля против Московского государства: Карл Густав не только обещал гетману Радзивиллу с магнатами возвратить литовские земли, занятые царскими войсками, но
