Его окликнул бек из стражи.
– К тебе Кайхусрав Хутталани, повелитель!
– Позови его, – сказал Тимур.
К нему вошел один из его грозных полководцев.
– Я слышал, что ты взял в плен эмира Хусейна, о мой повелитель?
– Слава Аллаху, это так, – кивнул Тимур.
– Государь, позволь я скажу…
Было видно, что гневом кипел Кайхусрав Хутталани. Тимур кивнул:
– Говори.
– Мы все соблюдаем шариат, повелитель. И ты, и я. Не так ли?
– Верно, это так.
– Хусейн убил моего родного брата. Старшего брата. – Вот что мучило эмира – жажда мщения! – Кровь моего брата вопиет о справедливости! Отдай мне Хусейна.
Это было так: по закону шариата – кровь за кровь. Единственная справедливость.
– Что это изменит? – мрачно усмехнулся Тимур. – Твой брат воскреснет из мертвых?
– Нет, но дух его успокоится. Я верю в это. И дух моего покойного отца и матери. И мой дух тоже.
Тимур знал бешеный нрав Кайхусрава Хутталани. Многие беки побаивались его. Тот пылал гневом и сейчас хотел одного – мести.
Подумав, Тимур сказал:
– Прошу тебя, откажись от крови Хусейна.
Тимур должен был сказать это, чтобы потом всю оставшуюся жизнь спать спокойно, с чистой совестью.
– Не могу, государь, – ответил Кайхусрав Хутталани. – Я прошу тебя, повелитель, исполнить закон шариата! Отдай мне Хусейна – я исполню закон предков!
Кайхусрав Хутталани появился вовремя с его просьбой следовать законам шариата. Тимур понимал: освободи он Хусейна теперь, тот скроется на несколько лет, а потом в самый непредсказуемый момент появится на горизонте его войско, и будут в нем все его, Тимура, враги. Точно осы слетятся они под знамя вечно мятежного эмира Хусейна и станут жалить не только его, но и всю его землю. Хусейну было плевать на своих земляков. Он пойдет на сговор даже с могулами, знал Тимур, только бы отомстить человеку, которого когда-то называл своим другом и который так страшно унизил его.
– Твое слово, повелитель? – спросил Кайхусрав Хутталани.
Тимур взглянул на жаждущего расправы бека. Никогда прежде взгляд эмира из Кеша, прошедшего столько военных дорог, не был таким тяжелым, как в эту минуту. Разве что когда он решился на расправу над сербедарами. Но они не были его друзьями!
– Делай то, что задумал, – кивнул он эмиру.
Тот низко поклонился и ушел. А Тимур вдруг почувствовал, как, не спрашивая его, в горле у него вырастает ком.
Когда связанный Хусейн увидел, как к нему в палатку вошел Кайхусрав Хутталани, брата которого он убил, он понял все. Жизнь его закончилась. Избавления не будет. Кайхусрав вытащил из ножен длинный персидский кинжал.
– Передай своему господину несколько слов, – тяжело дыша, срывающимся голосом попросил Хусейн.
– Все что угодно, – сказал тот.
– Двум владыкам не бывать на одной земле, – проговорил Хусейн и поднял голову, открывая шею для удара.
4
Ему донесли последние слова Хусейна. Что ж, он был прав! Хусейн не покривил душой перед смертью. Сказал правду. А значит, как было надо, так он, Тимур, и поступил. И все-таки сердце его жгло. Нестерпимо жгло. Досада, боль и злость переполняли его.
– Что народ Балха? – спросил он у полководцев.
– Народ трепещет, – ответили ему.
– И я бы трепетал, – мрачно проговорил Тимур.
В каменном колодце он дал слово, что если выживет, то не будет пощады его врагам. Если трепещут, значит – боятся. А боятся люди только врагов. Друзьям они верят. Он для них враг! Это не счастливый Самарканд – это город проклятого Хусейна! Хотя именно здесь он, Тимур, влюбился и тут был счастлив. Но у войны свои законы, и он обязан следовать им. В который раз он предавал память Ульджай Туркан…
И вновь взгляд его был тяжел.
– Даю три дня на разграбление Балха, – сказал Тимур. Военачальники оживились – близилась потеха! – Но скажите бахадурам: народ не вырезать без лишней надобности. Пусть этот город живет и помнит обо мне. Все, что построил Хусейн, снести. Все постройки. В первую очередь – цитадель. Сровнять с землей.
– А как быть с его сыновьями? – спросили у Тимура.
– Сколько их?
– Двое: Хан Саид и Турур Султан. Которых мы поймали. Еще двое, Джахан Малик и Халил Султан, сбежали накануне из крепости. Как нам быть с теми, кто пойман?
– Хана Саида и Турура Султана отправьте к отцу. Не мучить. Отсеките голову. – Он подумал. – И казните того юношу, которого Хусейн осмелился возвести в сан хана.
Тимуру поклонились.
– А жены? – спросили у него.
– Сколько их?
– Много, государь.
– Приведите их ко мне. Я должен посмотреть на них. Кроме одной – Сарай Мульк Ханум. Ее отведите в такое место, где бы она смогла почувствовать себя как дома. Успокойте ее, напоите шербетом и вином. Обращайтесь к ней так, как она того заслуживает. Вы знаете, о чем я. Она ханша по крови.
И вновь ему поклонились. Скоро к Тимуру привели жен Хусейна. Некоторых из них он знал в лицо, а кого-то и по имени. Тимур победил, и теперь он был хозяином этих женщин. Самое главное, что и они знали эти правила. Ни у кого не было истерик. Они – законная добыча, наследство! С трепетом молодые вдовы ждали своей судьбы.
Тимуру было тридцать четыре года – самое время пополнить свой гарем. Он слишком много отдавал времени войне, теперь он победил, и пришла пора насладиться жизнью. А что может быть прекраснее, чем насладиться женой убитого врага? Только жарко обнимая ее тело, можно воистину понять, что ты – истинный победитель.
А ему тем временем представляли напуганных вдов.
– Улус-ага, дочь Баяна Сулдуза, Ислам-ага, дочь Хизра Йасури и Тагай Туркан-хатун… – Их отцы были известные эмиры и полководцы. В разное время он воевал и с ними заодно, и против них. Женщинам хотелось понравиться новому господину! Прошлое они, рабыни в мире мужчин, забывали разом. Они жили только сегодняшним днем! И завтрашним, ведь у них могли появиться дети от нового мужа.
А список продолжался. Первых он взял себе. Остальных жен убитого врага он тут же раздал избранным эмирам и простым бекам, которые мужественно сражались против Хусейна. В этот же список вошли и дочери Хусейна. Вчера эти бахадуры убили их отца и братьев – сегодня они стали женами этих воинов.
Все по закону предков!
Когда женщины были розданы, Тимур отправился в сад, где ждала своей судьбы первая из жен покойного Хусейна. Юноши, которых он отправил на плаху, были сыновьями Хусейна от других жен. Так что он ничем не провинился перед ней.
Тимур вошел в сад, тяжело припадая на правую ногу. Сарай
