без устали таскать на себе всадников в кольчугах, шлемах, поножах, с мечами, копьями и щитами.
Эдгар ожидал, что всадник всё же спешится, чтобы послать стрелу вдогонку стремительно убегающему оленю. Однако охотник, видимо, понял, что если промедлит, великолепное животное успеет исчезнуть в лесу. Олень и в самом деле уже вбежал в неглубокую реку и почти одолел её сильное течение. Его копыта скользили по камням, но он прыжок за прыжком приближался к спасительному берегу, за которым темнела роща.
Не останавливая скакуна, почти не переменив положения в седле, охотник поднял громадный лук, расположив его горизонтально, и без видимого усилия натянул тетиву. Стрела сорвалась, помчалась вдогонку оленю и вонзилась ему в шею. Зверь вскинулся на задние ноги, сильно взбрыкнул передними и рухнул в воду чуть не посредине реки. Там, куда он упал, было мелко, однако туша почти целиком погрузилась в быстрые струи — торчали только рога и передние ноги животного.
— И как же теперь охотник его достанет? — недоумённо спросил Ксавье. — Я бы туда не полез.
— Да и я бы, — согласился кузнец. — А ведь мы с тобой умеем плавать! Однако, смотри — этот старый громила не боится реки.
Охотник в это время спешился, положил на землю лук, скинул с плеч широкий плащ, стащил сапоги и преспокойно шагнул босиком в студёную воду. Он погрузился по пояс, потом по плечи, но течению было не справиться с ним. Шаг за шагом упрямец продвигался к оленьей туше, и вот уже вода оказалась ему по колена, а его добыча возле самых ног охотника. Тогда тот наклонился, одним движением подхватил и взвалил на плечи оленя, весившего по меньшей мере кантар [18], а то и больше, и двинулся обратно, к берегу, на котором оставались его конь и одежда.
— Прямо какой-то богатырь из старинной баллады! — прошептал Ксавье, понижая голос не из страха, что неведомый охотник сможет его услыхать — тот был слишком далеко, а просто от изумления и восхищения. — Но, думается мне, вы, господин Эдгар, через десяток лет станете таким же. Или почти таким.
Кузнец добродушно расхохотался:
— Хотелось бы, но очень сомневаюсь. Силу мне Господь дал тоже немаленькую, но таких, как этот седой охотник, я вообще не встречал... Сдаётся мне, он и своего коня бы поднял, случись в том нужда. Вон, смотри, несёт себе оленя, словно это коза! Ну вот, положил на седло. А сам не садится — жалеет коня. Так в поводу и повёл... Значит, его жильё не так далеко.
Ксавье кивнул:
— Так и есть, наверное. Но нам-то от этого не легче. Вниз же мы не спустимся. Да и боязно что-то проситься на ночлег к такому странному малому!
— Ну, я бы не побоялся! — усмехнулся Эдгар. — Каков бы он ни был, это явно человек мирный: разбойники редко охотятся на оленей — чаще на людей. Ладно, малыш, давай-ка мы с тобой устроимся на ночлег, а для этого отъедем от обрыва: страшно привязывать коней прямо над кромкой.
Солнце меж тем садилось, стало темнеть, и молодые люди заспешили — надо было отыскать место для ночлега как можно скорее. Проехав вдоль обрыва шагов двести, юноши обнаружили несколько поваленных ветром старых деревьев, которые образовывали отличный заслон от ветра, если бы ночью он поднялся. К корням одного из этих деревьев, некогда мощного толстого тиса, они привязали коней и расстелили плащи меж стволом этого тиса и вывороченным вместе с землёй и дёрном громадным корневищем бука, который когда-то рос рядом. Земля здесь была устлана старыми листьями, которые оказались отличной подстилкой.
— Спим по очереди или вместе? — спросил Эдгар.
— На всякий случай лучше по очереди, — мальчик как обычно проявил осторожность. — Правда, лошади, если что, заржут, но всё равно так спокойнее. Я первый будут караулить, можно?
— Нельзя. В этом случае ты будешь бодрствовать всю ночь — я тебя знаю. Первый я, а тебя разбужу, когда взойдёт луна. Спать, живо!
Глава вторая
Прерванный ночлег
Но Эдгару не пришлось будить своего оруженосца. Красноватое зарево восходящей луны едва начало разгораться на небосклоне, как чуткий Брандис негромко заржал. В том, что это — сигнал тревоги, не было сомнений, чистокровный жеребец был строптив, но достаточно невозмутим, слабые ночные звуки и шорохи или присутствие какого-нибудь мелкого зверька не встревожили бы его. Следом фыркнул и дёрнул поводья и конь Ксавье. Мальчик, проснувшийся, едва лошади начали проявлять беспокойство, быстро привстал и прошептал, различив в неверном свете тёмную фигуру Эдгара:
— Кто-то приближается к нам! И, наверное, это люди: окажись поблизости волк, медведь или кабан, лошади стали бы метаться. Но если к нам подходит человек, то почему мы его не слышим?
— Не знаю, — Эдгар уже стоял на ногах, держа наготове боевой топор.
Собираясь в дорогу, кузнец тщательнее всего подготовил себе оружие. И, кроме меча и копья, решил вооружиться также топором — он слыхал от Луи, что есть немало рыцарей, которые в сражении предпочитают топор мечу. Он тяжелее, зато и удар получается мощнее, а для руки, привычной к молоту, такое оружие и удобнее...
— Разожги огонь, Ксавье! — громко скомандовал Эдгар. — Кто бы там ни был, он уже знает, что мы здесь, а мы не видим его.
— Сейчас увидишь! — раздался из-за поваленных стволов насмешливый голос, за которым последовал хохот, причём хохотали по крайней мере человек десять-двенадцать.
К чести маленького оруженосца, он не выронил от испуга огнива, но чётко исполнил приказ своего рыцаря. Горка сухих сучьев, на всякий случай заранее приготовленных Эдгаром возле их ночлега, разом вспыхнула, и
