Однако, главным для братьев и нукеров, по установлению Тэмуджина, по-прежнему было воинское дело. Пользуясь временем в затишье, они ладили свое мужское снаряжение, готовились к будущим событиям. Из конских хвостов и грив плели тонкие арканы, из лосиных крепких костей вытачивали наконечники для стрел, сушили прутья для древок. Оказалось, что Джэлмэ умеет делать хорошие роговые луки, да еще выковывать из толстых стальных прутьев, которые в прошлые годы во множестве навозили уйгурские купцы, длинные лезвия для ножей. В отцовских сундуках оставалось десятка три таких прутьев длиной в локоть и Тэмуджин дал Джэлмэ на пробу несколько железных палок. Увидев первые два ножа, сделанные им, Тэмуджин освободил его от других дел. Кузню-землянку его расширили, укрыли дерном и оставили его готовить оружие для всех.
Боорчи, выросший в табунах своего отца и знающий, как увеличивать у коней силу и выносливость, и здесь взялся за лошадей. Вместе с братьями Тэмуджина он теперь ежедневно проезжал по горным тропам ездовых жеребцов и меринов. В первые же дни они вдоль и поперек объездили все окрестные пади и хребты, заодно осмотрели все горные проходы вокруг. Позже стали пускаться вниз по реке, прокладывая путь до южного края тайги, до керуленской степи.
Почти два месяца, до выпадения больших снегов, меняя лошадей, носились они по дебрям. Рыся по горным увалам и взбираясь по крутым склонам, над отвесными обрывами, где далеко внизу среди камней плескалась пенная вода, приучали коней к тяжелым переходам в горах, учили брать каменистые взгорья и спуски, прыгать через валуны и поваленные деревья.
Взятые из табуна Мэнлига молодые мерины, непривычные к горным кручам, поначалу задыхались, покрывались потом и пеной, но уже через месяц почти все они без устали одолевали расстояние дня пути по горным перевалам. Боорчи после долгого испытания из девяти молодых меринов отобрал семерых, двух остальных он посоветовал Тэмуджину вернуть Мэнлигу и поменять на лучших.
– И эти кони будто неплохие, рысистые, – сказал он, – но для горных дорог ноги у них слабоваты.
Очень доволен был Тэмуджин, что оба нукера у него оказались способными в важных делах – один умелец по оружию, другой – знаток лошадей. «Каждый такой нукер десятерых стоит! – в безмерной радости потирал он руки, думая об этом. – Луки и ножи дорого стоят, а хорошо обученная лошадь может и от верной смерти спасти. Надо, чтобы они всему обучили моих братьев».
Не меньше он радовался, глядя как воспрянули братья, находясь в новом окружении. По сравнению с прошлыми годами, когда они страдали от тоски, не видя никого вокруг, лица их просветлели и глаза вновь засветились озорными веселыми огнями, как когда-то давно, при жизни в большом курене.
За последний год братья заметно выросли, изменились в обличье и повадках. Хасар сильно вытянулся. Ростом почти не отставая от Тэмуджина, он возмужал и раздался в плечах. Он и лицом изменился: огрубели черты, поперек левой брови навсегда пролег шрам от острого камня, который задел он, падая с коня. Прежде весело-шальные его глаза со временем посуровели и теперь поблескивали на людей холодноватыми волчьими огнями. Умом прежний – думающий одно и то же: что бы у кого-нибудь отобрать, захватить, кого бы побить, он был бы бедой для младших братьев, если бы не строгий и скорый на расправу старший брат.
Бэлгутэй тоже окреп телом, подрос и теперь все больше походил на своего покойного брата Бэктэра: те же прямо пролегшие над глазами брови, плоское кругловатое лицо, так же он сутулился, сидя за очагом, исподлобья глядя на окружающих. Но нутром он ничем не напоминал беспокойного брата, был мягок, податлив душой, охотно приходил на помощь ко всем, кто звал и не звал его. За простоту и щедрость любили его младшие братья и матери – все, кроме Хасара.
Тот недолюбливал сводного брата и, припоминая ему старое, часто насмехался над ним, задевал его: то шапку с него собьет, то коня под ним стегнет длинным своим кнутом, заставляя того шарахнуться в сторону, едва не сбросив седока. Иногда он доводил мягкого Бэлгутэя до того, что тот огрызался и был готов к отпору. Но Хасар тут же пресекал его, не давая ему излить возмущение, напоминал о прошлом:
– Ты не очень-то тут трепыхайся. Что, забыл, как вы с Бэктэром задирали носы перед нами? Смотри, а то я тебя и один могу отравить вслед за братцем.
Тот, опешив, уходил прочь, придавленный тяжким обвинением, обреченный и дальше нести на себе вину своего давно ушедшего брата.
Тэмуджин, обычно занятый своими заботами, в мыслях чаще всего находясь вдали от домашних хлопот, поначалу не замечал своеволия Хасара, того, что он притесняет Бэлгутэя. Да и Хасар при нем старался не показывать своих хищных замашек. Но однажды осенним вечером Тэмуджину вдруг разом открылось то, что творилось между братьями.
Он только что поговорил с Боорчи, вернувшимся из аруладского куреня, где гостил у своего отца, и сидел у очага в одиночестве, обдумывая привезенные нукером племенные новости. В это время и пришел к нему Тэмугэ. Войдя, он робко покашлял у двери, зная, что нельзя мешать брату, когда тот обдумывает дела.
– Что тебе, младший брат? – спросила Бортэ, разминавшая на женской половине тарбаганью шкурку.
Тэмуджин только тут заметил вошедшего. Недовольно покосившись, спросил:
– Ну, что случилось?
– Хасар опять побил Бэлгутэя, – возмущенным голосом протянул Тэмугэ. – Нос ему до крови разбил.
Тэмуджин некоторое время молчал, с неохотой отрываясь от своих мыслей, вникая в услышанное.
– Опять? – удивленно переспросил он. – Он что – и раньше его бил?
– И в прошлом месяце бил и еще раньше… да он все время его задирает, спокойно пройти не дает.
Тэмуджин был неприятно удивлен тем, что под носом у него заваривается новая смута, а он не знает об этом. Он и прежде замечал, что братья не очень ладят между собой, но не подозревал, что дело зашло так далеко.
«А ведь это нешуточная зреет вражда, – подумал он, хмуро глядя перед собой. – Надо пресечь, пока не поздно…».
Он тут же приказал вызвать Хасара.
Тот пришел, видно, уже догадываясь, в чем дело, встал у двери, нахохлившись, будто готовясь к отпору.
– Садись, – Тэмуджин указал ему место перед собой.
Тот прошел, сел, непримиримо сдвинув брови, зло уставясь на закопченный камень очага.
– Ты почему обижаешь Бэлгутэя? – стараясь быть спокойным, спросил Тэмуджин. – Тебе что, силы девать некуда или дел больше нет?
Тот возмущенно расширил глаза, закрутил ими по юрте, будто искал что-то.
– А ты забыл, как он со своим Бэктэром шел против нас? – выпалил он. – Да если бы мы тогда не отправили старшего к предкам, этот и сейчас вместе с братцем строил бы нам козни…
– Подожди ты… пойми, – сдерживая вдруг возникшее желание накричать на него, стал убеждать Тэмуджин, – Бэктэр был одно, а этот брат совсем другое. Теперь он тебе не опасен, а потом может стать и верным другом.
– Не нуждаюсь я в его дружбе, – стоял тот на своем, – нукеров я себе потом и не таких найду.
– Ведь он после Бэктэра как сирота, – пытался еще увещевать его Тэмуджин, приводя последний довод. – Отцовская кровь в нем, для нас всех он – как память об отце.
– Х-ха!.. – зло усмехнулся Хасар, подняв лицо к дымоходу, – хороша же память об отце… тогда он был готов растоптать нас… Не дам я ему спокойной жизни, пока он сполна не получит за прошлое.
– И так же бить будешь? – вкрадчиво спросил Тэмуджин, уже видя, что бессмысленно убеждать брата.
– Буду бить! – тот упрямо дернул головой. – Чтобы помнил, как он со своим Бэктэром шел против нас, детей Оэлун-эхэ…
– Ладно, хватит! – оборвал его Тэмуджин. – Глупая у тебя голова. Думай там себе, что хочешь, но запомни одно: если только я услышу, что ты снова притесняешь Бэлгутэя, тут же получишь от меня десять прутьев по голой спине. Прикажу Джэлмэ и Боорчи взять тебя за оба крыла, растянуть на земле и всыпать так, чтобы на всю жизнь запомнил, как брата обижать. Ты понял?
Хасар побурел лицом, уперся взглядом в землю.
– Понял меня или нет? – раздельно, не обещающим добра голосом переспросил Тэмуджин.
– Понял, – все так же пряча взгляд, выдавил Хасар.
Тэмуджин пристально смотрел на него и видел, что тот не желает понимать его: сидел набычившись, уперев злобный взгляд в землю, всем видом показывал свое несогласие с ним.
Набираясь спокойствия, он внушительно сказал:
– Запомни, есть две породы людей, которые я не могу терпеть, – это слишком подлые и слишком глупые. От них все беды и несчастья, из-за них страдают другие, и будь моя воля, я бы всех таких уничтожил, очистил от них землю. Бэктэр был таким, и потому я решил его убить. Таков же и Таргудай, наш враг, а ты знаешь, сколько беды он в нашем племени натворил?.. Глупые и подлые – мои враги на этой земле, и я предупреждаю тебя: ты не должен быть таким, ты должен изо всех сил стараться быть умным и честным, а для этого напрягать свои мозги. Иди и хорошенько подумай об этом.
