лежал в палатке без памятства, наши орлы крепость-то и взяли. Бой был скорый, но лютый. Каждый дом наши солдатики штурмом брали. По началу турок не хотел сдаваться. Закрывался в домах и сгорал вместе со своими женами и детишками — наши дом поджигают, чтобы турка выкурить, а те не выходят — удивительный народ. И такие они отчаянные: если их пацаненок или баба может в руках ружье держать, то палит по нашим. Говорили, даже малые мальчишки палили и с ножами бросались. И кто там мирный, а кто нет — и не разобрать. Все как один — головорезы. Сколько там наших голов после боя нашли — страшно сказать. Улочки узенькие; наши по улочке бегут, догоняют турков, и вот отстал наш, какой-нибудь солдатик от своих, замешкался — его за шкирку хвать, во двор затащили, и всё — покатилась буйная головушка, — доктор говорил всё это с привычной его профессии простотой, точно рассказывал о чем-то таком будничном и обыкновенном. — Но всё это позади. Штаб наш, с самим Гейсмаром, теперь здесь, в крепости. Город под охраной. И за городом, на высоте батарею артиллерийскую поставили, и сотню казаков, и отряд тобольцев, и егерей к ней. Так что сейчас здесь всё тихо. Пленные все их за городом, под охраной. Говорят, полторы тысячи одних баб и детей. Сам Граббе 10, поручил не обижать их, кормить и охранять. А твои тобольцы — орлы. Турков, во главе с пашóй, окружили в башне и принудили к сдаче. Перед ними турки белый флаг выставили, и им оружие сложили. Конечно все наши солдатики герои, но говорят, тобольцы особенно отличились, — доктор явно хотел утешить этим раненого священника. Глаза отца Иова наполнились слезами — ему приятно было слышать всё это.
— Когда битва закончилась, когда Граббе город очистил от турков, тогда наши солдатики начали мост через Дунай возводить. Сотню лодок поставили, а на них настил из досок. До сих пор еще строят. Но от сюда не слышно. Как построят, тогда вся наша армия к Рахову переберется, — доктор явно был доволен своим рассказом, точно сам видел всё и во всем участвовал. — Да, — вспомнил, — две канонерские лодки 11 у турков захватили, теперь они охраняют постройку моста. Так что оборона у нас — очень славная: две канонерки, — доктор загибал пальцы, — крепостная артиллерия, на валахском берегу пушки, везде казачьи разъезды, драгуны в седле — всё как надо, мышь не проскочит. Так что офицеры наши по домам разбрелись, в карты играют и шампанское пьют. Красота! — доктор по-простому надеялся, что такие добрые вести облегчат страдание отца Иова. — И все разговоры, в каждом доме, только о тебе. Каждый солдат твое имя вслух произносит и удивляется твоему мужеству. Ну, всё, — доктор поднялся, похлопал по плечу отца Иова, — пойду я. Там еще хватает, кому помощь моя нужна. Отдыхай. Зайду еще.
Отец Иов, как только остался один, вновь попробовал сесть, получилось с трудом. Посидев с минуту, послушав шум фонтана и пение птиц, он опустился на постель и закрыл глаза. «Победили с Божьей помощью, — пронеслась мысль, — и, слава Богу».
Туркам дорого стоила их отчаянная защита: около семисот их трупов были отысканы, брошены в овраг и засыпаны негашёною известью 12*.
* * *
Наутро благодаря волшебным восточным травам и мазям, боль не трогала тело отца Иова. А сон дал силы. Весь день он провел в компании доктора, слушая его бесконечные истории и наслаждаясь пением птиц и умиротворяющими плесками падающей в фонтане воды. Жара стояла нестерпимая, потому и священник и доктор не покидали прохладной тени дворца. Лишь когда стемнело, вместе с доктором отец Иов вышел из своего сказочного жилища, и неторопливо шагая по узеньким городским улочкам, ведомый доктором, дошел до крепостного вала, где турецкая пуля так безобразно ранила его.
Внизу, как по щучьему велению, от берега до берега протянулся мост, возведенный солдатами за три дня и три ночи — умел и скор на руку был русский солдат. По мосту, как ни в чем не бывало, точно и не было никакого боя, ходили люди — конные и пешие, катились запряженные телеги — мост был достаточно широк, чтобы две телеги проехали, не задев друг друга. Всё выглядело мирно и покойно…
— Турки! Там турки! Целый флот! — весть пронеслась по валу и улетела в город, взбудоражив всех — до последнего солдата.
Отец Иов, как и доктор, как и все, стал вглядываться вдаль, куда указывали десятки рук — там, вдали, верстах в трех выше по течению, в свете луны белели десятки парусов.
— Полсотни кораблей — не меньше! — в тревоге говорил пожилой солдат, что стоял рядом со священником и доктором. — Вам бы, ваше благородие, — глянул он на отца Иова, — в город бы. А то не дай Бог. Мы вас второй раз оплакивать не хотим.
Но отец Иов качнул головой — что ясно говорило, он не покинет вала.
Гейсмар, что оповещенный уже вбежал на вал, и, удостоверившись, что это не шутка, что вражеский флот приближается к крепости, отдал приказ казачьим сотням разойтись по округе и сообщить, если враг нападет с суши. Всем батареям приказано было приготовиться к обороне.
Пройдя с полпути, неприятельская флотилия, не спуская парусов, приостановила движение в каких-нибудь семистах саженях 13 от крепости; вскоре и вовсе встала.
Минута длилась длиннее часа. Луна то освещала Дунай и вражеские паруса, то скрывала, прячась за облака. Не выдержав, Гейсмар отдал приказ одной из канонерок выйти навстречу и определить обстановку; но держаться на расстоянии выстрелов наших пушек, чтобы не оказаться один на один с неизвестным числом и силой врагом.
Немедленно канонерка бесстрашно отправилась навстречу турецкой флотилии. Отбить вражеский флот — дело для солдата привычное, но турок разрушит мост — вот чего нельзя допустить.
— Только крепость взяли, только в себя пришли и вот те на те, — негромко говорил доктор, от волнения он захватил нижними зубами верхнюю губу, и до крови кусал ее. Канонерка, то исчезала, то вновь освещалась луной. До врага ей оставалось один ружейный выстрел. И он прогремел — единым залпом. И батарея, что стояла на валахском берегу, яркой вспышкой дала залп…
И в небо с оглушающим криком взмыли паруса, освещенные показавшейся луной.
— Что за чертовщина?! — доктор аж глаза протер. И не он один. Что за чудо-оружие у наших артиллеристов, что корабли с парусами в небо подняло?
Вскоре появился вестовой с канонерской лодки. Отдав честь Гейсмару,
