юноша, в котором я увижу страсть ко мне. Ну а если не так, и окажется он обманщиком, который погубит мою юность, что расцвела, как цветок под лучами солнца — то не будет в этом большой ошибки. Ведь и без этого ты, рождённая женщиной юная Жинг, вступила на путь порочной жизни, когда завела дружбу с этими тремя юношами и занялась делами сватовства в своей далёкой стране. Тёмная порочная жизнь не пойдёт тебе во благо и, несомненно, это станет лишь одной из одиннадцати твоих будущих ошибок, — так заявила ей Бальжин-хатан.
В это время Жинг, бывшая посланницей хана Бубэй-Бэйлэ, так прошептала на ухо Дай-Хун-тайджи:
— Вы, высокородный хан-тайджи, сейчас вот что сообщите чистому слуху Бальжин-хатан: «Я — ваш суженый Дай-Хун-тайджи», и если эта чистая хатан проявит в своём сердце внимание к вашим словам, отвечайте ей искренне, как велит ваша душа. Иначе же вам, мой хан-тайджи, не следует больше видеться с нею, а то уподобитесь вы зверю с двумя рогами на голове.
Услышав такие слова, Дай-Хун-тайджи вышел вперёд среди своих спутников и сказал: «Я — тайджи!», явив себя взору Бальжин.
После этого Бальжин повела Дай-Хун-тайджи за собой в свою юрту и, прежде чем вернуться к прежнему затворничеству, она вдруг сказала ему:
— Вы, хан-тайджи, сын самого хана, поэтому следует вам возвратиться домой прежде меня! Иначе вам будет стыдно, если люди увидят меня с вами — такую бедную девушку. Я сама прибуду следом за вами в другое время.
Тут Дай-Хун-тайджи стал обращаться к Бальжин с самыми чистосердечными просьбами. И хатан, указав на него, проговорила:
— Вы, хан-тайджи! Заберите народ хори-бурят из подданства своего отца Бубэй-Бэйлэ и сделайте их своими подданными! Если исполните это, я отправлюсь в ту страну и стану вашей женой.
После этих заключительных слов Бальжин-хатан хан-тайджи произнёс слова благодарности присутствующим. Затем тайджи вернулся в свои земли вместе со спутниками. А в это время отец и мать Бальжин устроили празднество по случаю выхода их дочери замуж за сына солонгутского хана Бубэй-Бэйлэ Дай-Хун-тайджи. Как и наказала им дочь, они приготовили лучшее угощение из муки, ягод, белой пищи и архи. Одиннадцать дней и ночей продолжалось пиршество, на которое пригласили множество гостей.
Во время свадебного пира мать Бальжин Сорол запричитала:
— Ай, бедная единственная моя доченька! Лишь шестнадцать лет прошло от её рождения, а уже мы отдали её замуж в чужую семью! — так ревела она и вгрызалась зубами в землю, и казалось, что пришёл её смертный час, когда муж её Саган-Лубсан подвёл к ней одну женщину по имени Янжур. И эта Янжур обратилась к Сорол с такими словами:
— Сочетание мужчины и женщины — обычное дело в этом мире, и оно становится счастьем для молодых. Если же вы, жалея свою дочь, что собралась замуж, изведёте себя до болезни, то лишите свою семью такого большого счастья. Вам следовало бы укреплять узы с ханской семьёй, упрочать узы с потомками тайджи! А если погубишь себя своей печалью, то тебе же и будет худо! Коли останется ваша дочь в отцовской юрте, не будет у неё близких, кроме собственной тени. — Так сказала Янжур, и развеялась печаль на душе у матушки Сорол.
А свадебное празднество всё ещё продолжалось. Началось преподнесение подарков Бальжин. Матушка Сорол налила в чашу лучшую долю белого молочного напитка и подала её Бальжин со словами:
— Милая моя Бальжин! Шестнадцать лет прожила ты счастливой и обласканной в отцовской юрте, но теперь настало время перейти тебе в семью другого юноши. По обычаю народа монголов, когда девушка выходит замуж и покидает отцовскую юрту, ей следует на прощание отведать материнского белого молока, лучшую долю белой пищи. Отведай же ты этого молока! Пусть оно всегда напоминает тебе о родине, — сказала мать и произнесла пожелание мирной жизни и счастья.
А батюшка Лубсан поднёс Бальжин землю и камни, завёрнутые в шёлковую ткань, и сказал:
— Да пребудет с тобой мудрость и сила! — и после его благопожелания свадебное пиршество продолжилось.
После этого Бальжин-хатан произнесла такие слова:
— Отец и мать мои! Как жалею я, что обрела рождение в теле женщины и не смогу благодарностью ответить на вашу заботу обо мне, ведь в свои шестнадцать лет я ухожу под власть иноземного хана. Ай, горе мне, оказалась я подобна бездушной вещи! Благодетельная моя мама, не зная сна, вы вскормили меня своим вкуснейшим молоком, как же мне жаль вас теперь! Настало время мне разлучиться с отцом и матерью! Раз такова моя судьба, наполню я море печали слезами из своих глаз! — так сказала она и залилась непрерывным плачем.
В это время дочь Заргаша-мэргэна Суранзан-Дулма обратилась к Бальжин-хатан с таким благопожеланием: «Небесное солнце, обходя вокруг мира, освещает всю землю. Прославленная Бальжин, следуя мудрому явлению пустоты, да вернётесь вы однажды к своим родителям!»
Рассказывают, что когда Бальжин-хатан покидала отцовскую юрту и отправлялась в семью мужа, она спела такую песню:
Как мне радостно с вами было,
Мои милые мама и папа,
Но уйдёт ваша дочь на чужбину,
Мои бедные мама и папа.
Верблюжонка от мамы родимой
Было б жалко навек оторвать,
Отпустите тигрицу с тигрёнком,
Вред не надобно ей причинять –
Пусть и дальше с детёнышем будет.
Жеребёнка, сосущего мать,
Схороните среди табуна –
Ведь его может хищник поймать!
Эта песня — последнее, что произнесла тогда Бальжин-хатан.
3
Из истории известно, что солонгутский хан Бубэй-Бэйлэ из Внутренней Монголии, когда его сын Дай-Хун-тайджи взял в жёны Бальжин-хатан, передал ему в подчинение своих подданных — хори-бурятский народ одиннадцати отцов.
В это время тайджи и Бальжин-хатан стали жить вместе, как и надлежит супругам. В XVI веке они со своими подданными отделились от солонгутов Внутренней Монголии и откочевали на хори-бурятские земли у Онона. Став предводителями хори-бурятского народа, Дай-Хун-тайджи и Бальжин-хатан несколько лет жили безмятежно. Но однажды в семье Бубэй-Бэйлэ и Дай-Хун-тайджи случился раздор. Бальжин-хатан так говорила о нём в своей речи перед тем, как подошла
