– Понятно. Ну ты и деловая. Собираешься заняться коммерцией, когда вырастешь?
Вроде хвалит, а в то же время в голосе что-то ещё – разочарование, что ли?
– Ну, нет, – я на минуту задумалась и взяла деда за руку. – Вряд ли. Как вы думаете, найдём мы сегодня что-нибудь новенькое?
Он радостно улыбнулся:
– Наверняка найдём.
И мы отправились к реке.
Хотя в настоящее время численность некоторых видов и может увеличиваться более или менее быстро, но для всех видов это невозможно, так как земля не вместила бы их.
Наша жизнь изменилась в одночасье – и моя маленькая жизнь, и жизнь всего города. Телефонная компания Белла протянула провода от самого Остина до Локхарта. И теперь – потрясающее достижение – с помощью тонких проводков можно поговорить с человеком, живущим за тридцать миль. (Не вполне поговорить, скорее поорать. Тихо разговаривать не получалось.) Двадцать лет назад дорога до Остина занимала три дня – в крытой повозке. Десять лет назад – полдня на поезде. А теперь сообщить в Остин что-нибудь новенькое – раз плюнуть.
У нас в Фентрессе долго обсуждали, где разместить коммутатор и телефон (пока один-единственный). Одни стояли за контору – всё-таки центр торговли, другие – за почту. Наконец мэр мистер Аксельрод распорядился, чтобы телефон установили в помещении редакции газеты – горячего сердца Фентресса. Редакция газеты помещалась прямо напротив машины по очистке хлопка: по телефону будет удобно получать заказы на хлопок и справляться о рыночных ценах.
Дедушка пришёл в полный восторг, когда узнал о телефоне. В тот день он шагал за образцами особенно бодро.
– Боже мой, прогресс – чудесная штука. Этот парень Алекс всё-таки добился своего.
– Алекс? Мистер Белл?
– Он самый. Именно он.
– Так вы его знаете?
– Прекрасный юноша. Много лет с ним знаком через Географическое общество. Я тебе об этом не говорил? Странно. Я ему даже ссудил немного денег, когда он только начинал. У меня есть несколько акций компании – не забыть бы их проверить, когда буду в Остине в следующий раз. Теперь они, наверно, поднялись в цене, – он задумался на минутку. – Боже мой, мне же не надо ехать в Остин, я могу туда позвонить.
Шли дни, а разговоры в городе всё не утихали. Телефонная компания Белла поместила объявление в газете. Требуется телефонистка, надёжная, трезвая, трудолюбивая молодая особа в возрасте от семнадцати до двадцати четырёх лет. У компании явно был немалый опыт никуда не годных сотрудников – телефонистов обычно набирали из телеграфистов, известных своей грубостью, неаккуратностью и склонностью к выпивке. И даже соединить толком не могут.
В объявлении также было указано, что эта леди должна быть высокого роста – факт, вызвавший немалые пересуды, вежливые и не очень. Невероятное жалование – шесть долларов в неделю с полным пансионом. Шесть долларов – девушке! Не кучеру, не кузнецу, а девушке! И работа в помещении. Неслыханное дело! Деньги, почёт, независимость. Что может быть лучше?
Я спросила первого подвернувшегося под руку братца (это оказался Джей Би):
– Потяну я на семнадцать?
Он осмотрел меня с головы до пят и чрезвычайно серьёзно (рот набит тянучкой) объявил:
– Ты на вид ужасно старая, Кэлли.
Приятно слышать, но ему только пять, вряд ли на него можно положиться. Я отправилась на поиски Гарри. Нашла его на конюшне, занятого починкой упряжи.
– Гарри, мне можно дать семнадцать?
– С ума сошла? – он даже головы не поднял.
– Нет. Вот, посмотри, если я так причешусь, – я закрутила волосы в две, как мне казалось, страшно привлекательные баранки за ушами. – Правда я на вид тяну на семнадцать?
– Ты на вид чистый спаниель. Отвечаю: нет, не тянешь, – тут он оторвался от упряжи и поглядел на меня повнимательней. – В чём дело? Что ты задумала?
– Ничего такого… – дайте мне хоть минутку побыть мисс Тейт, телефонисткой, одетой в модное платье с поясом. Вот я сижу на высоком стуле, отвечаю на телефонные звонки, работаю прекрасно, не теряю хладнокровия, произношу выразительно: «Алло, Центральная. Пожалуйста, номер…»
Я была готова на всё – соврать про возраст, ради грядущего величия утащить платье и шляпку из маминого шкафа. Я уже всё продумала, но тут мне пришла в голову страшная мысль. Половина города знает меня по имени, а вторая половина – ещё и в лицо. Слава Богу, я сразу сообразила, как это глупо и опасно. Но всё же…
В назначенный день высокие и не слишком высокие молодые особы в самых что ни на есть скромных шляпках, с рекомендательными письмами, зажатыми в чистых-пречистых белых перчатках, выстроились вдоль деревянного тротуара у редакции газеты. Они простояли там много часов, некоторые на цыпочках, чтобы казаться повыше. Входили по одной, и их сразу просили встать спиной к стене и расставить руки, чтобы измерить расстояние между кончиками пальцев. Искали телефонистку с длинными руками, чтобы хватило на всю ширину коммутатора. К концу дня объявили, что нанята мисс Гонория Гоатс из Стейплса. Она будет новой телефонисткой. Жители Фентресса заворчали. Она, конечно, высокая, и у неё руки, наверно, длинные, но у нас и своих девушек хватает, так? Телефон же в Фентрессе, так? Зачем нанимать кого-то из Стейплса, до него четыре мили? Она что, переедет или будет каждый день туда-сюда мотаться? А если погода испортится? И так далее, и тому подобное.
Два дня спустя Гонория Гоатс прибыла с дорожным сундучком и поселилась в малюсенькой, размером со шкаф комнатушке – там были и коммутатор, и топчан. Теперь она сможет отвечать на звонки в любое время суток. Еду ей будут приносить из пансиона Элси Белл дальше по улице. Неслыханное мотовство!
В конце концов оказалось, что проблема не в местожительстве и не в длине рук. Телефонная компания была не в курсе (но мы все знали), что её дядюшку, Гомера Рея Гоатса, ударило молнией, когда он вспахивал поле. И обнаружила его как раз эта самая Гонория. Он почернел и слегка дымился. Мистер Гоатс выжил, но почти полностью потерял слух и теперь таскал за собой огромный рупор, который приставлял к уху. Иногда на него безо всякого повода нападал смех. Это немножко пугало, но в то же время немало веселило публику.
Бедная Гонория с той поры начала панически бояться электричества. И кто бы на её месте не боялся? Итак, когда инструктор в первый раз велел ей воткнуть штекер в гнездо, она взвизгнула и опрометью бросилась наутёк. Испугалась, наверно, что из проводов посыплются дьявольские искры и её сейчас поджарят, как дядюшку. Она рванула через мост, забыв о своих вещах, и всю дорогу домой рыдала, бедняжка. Её папаша послал за сундуком на следующий день.
Место телефонистки получила Мэгги Медлин, внучатая племянница Бака Медлина. Мэгги была ниже Гонории, но держалась уверенней. Дови, её противная младшая сестрица, просто купалась в чужой славе и ни одной фразы не начинала без «Моя сестра-телефонистка считает…».
Уж как мы её за это ненавидели!
И вот телефонная компания дотянула наконец провод до Фентресса. Настал долгожданный момент. Представитель компании прибыл на поезде из Остина. Понятно, что торжественное открытие не могло состояться в редакции газеты – там просто не было места. Все столпились снаружи. Мужской духовой оркестр сыграл пару-тройку мелодий. Оркестр Лосиного Клуба поиграл подольше, а Оркестр страховой компании – совсем маленький – играл долго и без устали. Мэр с представителем компании произнесли каждый по длинной, скучной речи о значении этого дня в жизни города. Мэр Аксельрод перерезал красную ленточку огромными бутафорскими картонными ножницами и сим официально открыл Фентресское отделение Телефонной компании Белла. Публика зааплодировала, важные люди пожали друг другу руки, потом появились бесплатный лимонад и бочковое пиво для всех присутствующих. Сэм Хьюстон попытался попробовать пива, но был пойман с поличным.
Ровно в полдень с боем часов раздался первый звонок. Резкий дребезжащий звук ворвался в атмосферу всеобщего ожидания. Толпа разразилась ахами и охами. На линии был сенатор штата. Он позвонил из Остина поздравить наш город с вхождением в двадцатый век. Мэгги Медлин соединила, наш мэр вошёл в комнатушку и принялся орать на сенатора, а тот – на него. Сорок пять миль не помеха. Сенатор сообщил утренние цены на хлопок на остинской бирже.
– Понимаешь всю важность момента, Кэлпурния? – шепнул мне дедушка. – Дни китового жира и угольной пыли миновали. Старое столетие умирает на глазах. Запомни этот день.
Мистер Хофер из Фотографического салона Хофера («Замечательные фотографии знаменательных событий») приволок свой фотоаппарат с гармошкой. Надо же запечатлеть торжественный момент. Он хотел поговорить с дедушкой о Растении и очень расстроился, узнав, что никаких новостей пока нет. Он готов был болтать весь день, но тут мэр напомнил ему об обязанностях официального фотографа. Мы все сбились в кучу, на тротуаре и на улице. Мистер Хофер установил камеру. Дедушка взял меня за руку. Мистер Хофер нырнул под чёрное покрывало и поднял лоток с магниевым порошком для вспышки.
