Ознакомительная версия.
Сердце Жанны сжалось, дыхание перехватило, с трудом сломав печать, она впилась глазами в строчки. Людовик назначал ей встречу в той самой ратуше на том самом балу, что и дочери финансиста! Что это, желание порезвиться сразу с обеими? Ей стало даже дурно, такое уже бывало, король имел в любовницах сразу двух сестер Нейль. Первым желанием было отказаться. Она влюбилась в Людовика, не мыслила себе жизни без него, но опускаться столь низко, чтобы делить его ложе вместе с кем-то еще…
Горло снова перехватила волна горечи. Несколько мгновений Жанна боролась сама с собой и вдруг вскочила:
– Луиза, ванну!
Финансист с супругой не собирались отдавать свою дочь распутному королю в мимолетные любовницы, они заперли ее дома. Но красотка вовсе не была нужна Людовику, назначенное свидание оказалось простым отводом глаз, поводом, чтобы в обществе герцога д’Айена улизнуть из Версаля в наемном фиакре и пробраться в ратушу для встречи с той, о которой думал все дни разлуки.
Но Жанна-то этого не знала! Борясь с чувством горечи, захлестывавшим все ее существо, женщина готовилась к предстоящему балу так, словно он мог быть последним в жизни. В записке король просил быть в домино. Жанна терпеть не могла этот дурацкий костюм, но выбора не было.
Ратуша оказалась не просто полна народу, она была им набита. Оказавшись в немыслимой толпе, женщина с тоской оглянулась, ища глазами, конечно же, короля. Но как можно в зале, где не протолкнуться, среди сотен не самых вежливых людей найти одного-единственного, к тому же желающего быть инкогнито?
А толпа все напирала, Жанну толкали, временами ей казалось, что вот-вот раздавят. Черное домино уже было изрядно помято, состояние близко к обмороку. Уже не надеясь ни на что, она попыталась хотя бы просто выбраться вон, чтобы не быть смятой и растоптанной. Главное – удержаться на ногах, стоило упасть, и ее просто затоптали бы. Но бедной женщине не удавалось даже выбраться из толпы. Ее охватило настоящее отчаяние!
И вдруг взгляд выхватил знакомое лицо без маски, это был купеческий прево господин де Бернаж. Уже совершенно не думая о том, какое впечатление произведет на него присутствие супруги помощника генерального откупщика в этой толпе в одиночку, она окликнула, прося помощи. Господин Бернаж действительно изумился, но раздумывать было некогда, работая локтями, плечами и кроя окружающих бранью, он умудрился сначала пробиться к несчастной Жанне, а потом вытащить ее прочь в маленькую гостиную, куда доступ другим гостям был запрещен.
Домино Жанны оказалось смято и изрядно потрепано, волосы пришлось приводить в порядок…
– Господин де Бернаж, вы не могли бы вызвать мне фиакр и проводить до него? Я буду вам весьма благодарна.
Жанна уже не думала о том, чтобы разыскать в толпе короля, напротив, мелькнула мерзкая мысль, что он устроил все это нарочно, чтобы посмеяться над незадачливой любовницей. Из глаз готовы были брызнуть слезы, и только сильнейшим усилием воли их удавалось сдержать, плакать, явившись неизвестно зачем в ратушу и будучи потрепанной толпой, смешно и позорно. Больше всего Жанне хотелось даже не встретить короля, а поскорее оказаться дома и либо нырнуть в спасительную воду ванны, либо просто выплакаться, уткнувшись в подушку. Испытанный страх и унижение были слишком сильны.
Купеческий прево отправился пробиваться сквозь толпу, чтобы действительно привести экипаж к задним воротам ратуши, иначе выбраться оказалось бы невозможно, а она осталась ждать непонятно чего.
Людовик отпустил дофина на прием в ратушу одного, а сам остался чего-то ждать в Версале, одевшись в черное домино. Рядом с ним в таком же костюме коротали время за картами герцог Айен и маркиз де Вальфон. Наконец его величество объявил, что пора.
У Севрской заставы они встретили карету дофина, возвращавшегося с приема, и порадовались, что сами едут в наемном экипаже. Но оказалось, что радоваться рано: пробиться к ратуше, куда все еще продолжали съезжаться теперь уже на маскарад горожане, было совершенно невозможно. С тоской оглядев сплошную запруду из фиакров, король вдруг предложил:
– В Оперу, там тоже бал.
– Конечно, ваше величество.
– Прекратите звать меня так, иначе никакого инкогнито не получится! Сегодня я просто Луи.
– Да, ваше величество.
И тут же все расхохотались, король определенно был настроен шалить, приходилось подчиняться. Что ж, так даже интересней, чем церемонно кланяться дамам, то и дело стряхивая с собственного наряда осыпающуюся пудру и ежеминутно оглядываясь, как бы не попасть кому на крючок.
Но в Опере его величество был как на иголках. По его просьбе герцог Айен оказался вынужден все же отправиться в ратушу в поисках какой-то дамы. Король долго танцевал, не будучи узнанным, но по тому, как он оглядывался на дверь, видимо, в ожидании герцога, маркиз де Вальфон понял, что вся поездка не ради вот этих танцевальных па, а ради прекрасной незнакомки, о которой в последнее время судачит двор.
Герцог вернулся расстроенным, найти даму не удалось, он объяснил, что там вообще невозможно кого-либо найти, потому что внутри еще тесней, чем перед самой ратушей. Если дама и там, то… Герцог только развел руками.
– Едем!
– Куда, Ва… Куда, Луи?
– В ратушу, куда же еще! Меня там ждут.
На сей раз к ратуше пробиться удалось, но найти там кого-либо действительно не представлялось возможным.
– Мне нужна мадам д’Этиоль, и пока я не уверюсь, что ее действительно здесь нет, или не увижу ее перед собой, не уеду. Лучше второе.
Герцог и король стояли у стены, оглядывая гудящий сотнями голосов зал. Да, это не бал в Версале, где при любой тесноте тебе не наступят на ногу. А если это и случится, последуют тысячи извинений. Все же в этикете есть своя прелесть, решил Людовик.
Маркиз тоже попытался что-нибудь или кого-нибудь разглядеть, но не тут-то было. Он крутил головой, стараясь не выпускать из вида два черных домино под большими масками, еще не хватало потерять из вида короля! Вдруг почти рядом один из присутствующих окликнул пробивавшегося сквозь толпу буржуа:
– Господин Бернаж, вы уже уходите?
– Не столько ухожу, столько пытаюсь увести отсюда мадам д’Этиоль. Бедная дама пришла без сопровождения, и ее едва не задавили. Я уже вызвал фиакр, теперь предстоит провести к выходу ее саму…
Маркиз схватил говорившего за плечо:
– Где мадам д’Этиоль?!
– А тебе-то что, приятель?
Едва не огрызнувшись на «приятеля», маркиз попросил уже спокойней:
– Мой друг ищет эту даму. Боюсь, что она пришла в такую толпу именно ради него.
– Ну да? – недоверчиво покосился на настойчивого незнакомца Бернаж. Но что-то подсказало ему, что так и есть. Ай да мадам д’Этиоль!
– Клянусь. – Не выпуская из своих цепких пальцев рукав прево, маркиз закричал, обернувшись к герцогу и королю: – Герцог! Ваше ве… Луи!
И тут же пояснил обомлевшему Бернажу:
– Вас отблагодарят. Ведите к даме!
Жанна уже потеряла счет времени, она сидела, бездумно глядя на пламя камина, ожидая только возвращения Бернажа, чтобы хоть как-то добраться домой. О короле старалась не думать, боясь попросту разреветься.
Вдруг от входной двери гостиную пересекли двое в черных домино и масках, и более рослый протянул ей руку, шепотом позвав:
– Мадам, пойдемте.
Дыхание снова перехватило, потому что это был Людовик. Губы у Жанны все же задрожали, король на мгновение прижал ее к себе:
– Только не плакать, моя бедная девочка…
Вот теперь это требовало неимоверных усилий…
Господин Бернаж, получив в руку золотую монету, смотрел вслед удалявшейся четверке с изумлением. Ну дела… супруга Ле Нормана сначала приезжает в ратушу одна, потом изрядно страдает в толпе, а потом ее уводит король?! В том, что рослый человек в черном домино именно король, купеческий прево уже не сомневался, пока пробирались к гостиной, маркиз все же умудрился назвать Людовика вашим величеством.
Они сумели пробиться через толпу к задним воротам ратуши и сесть в фиакр, приведенный Бернажем. Только когда закрылась дверца фиакра, Жанна позволила себе оглянуться на короля, а тот снял маску.
– Мадам, простите мне такую неловкость, я понятия не имел, что будет твориться в ратуше.
Маркиз предпочел не следовать за королем, а вернуться в Версаль, поэтому в карете они оказались втроем.
– Куда ехать-то? – оглянулся на странных пассажиров возница. Даже увидев короля без маски, он все равно не узнал бы его – и потому, что было темно, и потому, что не мог предположить, что везет монарха.
– Назовите свою улицу.
Жанна с трудом произнесла:
– Круа-де-Пти-Шан.
Герцог повторил погромче, возница покачал головой:
– Трудно будет пробраться, весь Париж словно обезумел, давненько я такого не видел. Все на улицах…
Людовик сгорал и от нетерпения и от досады, он каялся, что в погоне за таинственностью поставил любовницу в столь дурацкое положение и создал неимоверные проблемы.
Ознакомительная версия.
