Она вздохнула.
— А теперь я должна быть такой же мудрой и практичной, как ты. — Она встала и подобрала корзину. — Что бы вы ни сделали, вы остаетесь моими сыновьями, и мне приходится с этим жить.
Она ушла. Хасар вздыхал, теперь уже не надо беспокоиться о том, как она поступит. Он повернулся к брату. Пламя бросало блики на лицо Тэмуджина. Хасар увидел, что брат улыбается.
— Хочу поохотиться, — сказала Тэмулун, когда Оэлун вошла в юрту.
Оэлун нахмурилась.
— Вы с Тэмугэ наберете сухого валежника для костра.
Тэмугэ сидел возле юрты и пробовал тетиву своего маленького лука.
— Она хочет поохотиться со мной, — сказал он.
— Ни она, ни ты охотиться не будете, — возразила Оэлун.
Тэмулун вздохнула.
— Хасар и Хачун не берут меня с собой, а теперь ты не даешь…
— Хватит, — сказала Оэлун.
Сочигиль перестала ощипывать птицу.
— Слушайся маму, — проговорила она. — Вы должны помогать ей, а не бегать за братьями.
Тэмулун скорчила гримаску. Смуглая, со светлыми глазами и торчащими косицами, она имела такой же дикий вид, как и ее братья.
— Собирайте валежник, — приказала детям Оэлун. — Если набредете на мелкую дичь по дороге, берите, но далеко не заходите, и чтоб дрова были.
Тэмугэ сунул лук в саадак и пошел к лесу. Тэмулун побежала за ним. Они бродили по лесу, словно пара зверьков. Несмотря на предупреждение не уходить далеко, они, как подозревала Оэлун, исследовали предгорья.
— Поохотиться, — ворчала Сочигиль. — Бороться с Тэмугэ да на лошадях гоняться с ним наперегонки — только об этом она и думает.
Оэлун пристально посмотрела на нее. Сочигиль постарела за два года после смерти сына, лицо было худое и изможденное, черные глаза — безжизненные. Даже смерть Бектера не добавила жара ее душе. Она согласилась с доводами Тэмуджина, что тот защищался, а Оэлун не возражала сыну.
Когда-то пассивность второй вдовы раздражала ее, но теперь она сослужила добрую службу обеим. Оэлун хозяйничала, а Сочигиль делала, что велят, стала слушательницей воспоминаний Оэлун о лучших временах, сестрой, которая даже полюбилась Оэлун. Но Сочигиль так и не перестала оплакивать то, что потеряла.
— Верно, — сказала Оэлун, — Тэмулун надо бы поучиться домашнему хозяйству. Ты могла бы показать ей, как это делается.
— Как хочешь, но я сама не очень-то управляюсь. Я могла бы быть лучшей матерью своему бедному покойному сыну.
Оэлун не возражала. Свалить на плечи Сочигиль часть вины в смерти сына было предпочтительней, чем настраивать ее против Тэмуджина.
Оэлун шла с корзиной к реке за ягодами, которые, ссохшиеся, могли удержаться на ветках до ранней весны. Она вспоминала, как они хорошо поели, когда Тэмуджин с Хасаром сделали вылазку и вернулись с украденной овцой. Набежала слюна, она с вожделением представила себе творог, молоко и вареную баранину.
Над головой среди ветвей пели птицы. Она привыкла уже к лесу. Немногие путники обычно давали круг и не приближались к тому участку предгорий, где было их стойбище, но однажды, прошлой зимой, конные охотники все же гнались за ней и Хачуном до самого леса, пока не отступили под градом стрел, выпущенных Хасаром. Один из мужчин что-то кричал им голосом, похожим на голос Есугэя.
Прохладный ветерок холодил лицо. На склонах гор еще держался снег. Летом придется перекочевывать, поскольку охотники будут скопом гнать оленей и газелей по горным склонам. Она прикидывала, скоро ли вернется Джамуха. Они не видели анду Тэмуджина с осени. Она вспомнила вкус кумыса, который он привозил с собой, и вздохнула.
Привязанность мальчика к ее сыну была очевидной. В присутствии Тэмуджина он становился его тенью, порой ее беспокоило, что он слишком льнет к сыну. Но джайратский мальчик был верным другом, не то что Тогорил, кэрэитский союзник его племени. Джамуха говорил о том, что надо найти способ поговорить с ханом об их беде. Но просьбы за отверженных вряд ли тронут хана кэрэитов.
Она взглянула на Онон сквозь деревья. Тэмуджин с Бэлгутэем должны пасти лошадей близ реки.
— Стой! — вдруг услышала она вдалеке голос сына.
Оэлун бросила корзину и достала лук. Она прокралась на опушку и увидела Тэмуджина и Бэлгутэя, прицелившихся в какого-то всадника. Незнакомец держал руки вверх. Посадка его пробудила что-то в ее памяти. Она подошла поближе, стискивая лук.
— Мунлик, — прошептала она.
— Мир! — крикнул человек. — Не узнаете старого друга? Я искал вас много дней по старым следам. — Тэмуджин продолжал целиться. — Я тебя узнаю, Тэмуджин — у тебя глаза твоего отца.
Оэлун подбежала к ним по берегу.
— И тебя, уджин, — добавил Мунлик, — я узнаю даже после такой долгой разлуки. Крикни мальчикам — я не сделаю им ничего дурного.
Он уже спешился, когда она, обогнув лошадей, подбежала к нему. Он пошел ей навстречу, подхватил ее на руки, а потом опустил. Он посмуглел, усы отросли до подбородка, но в общем-то он не очень изменился.
— Я молил Небо, чтобы застать тебя живой и невредимой, — сказал он. — Я боялся, что не найду вас вовсе. — Тэмуджин опустил лук и отпрянул, когда Мунлик попытался обнять его. — Ты вырос, мальчик. — Он потянулся к Бэлгутэю и обнял его рукой за плечи. — А ты, видимо, Бэлгутэй — лицо у тебя почти не изменилось.
Бэлгутэй стряхнул его руку. Мальчики смотрели на хонхотата молча, подозрительно.
— Я искал, — добавил Мунлик, — надеясь, что рассказы, которые я слышал, не обманут.
— Какие рассказы? — спросила Оэлун.
— О юрте тут, о мальчиках, которые избегают чужаков. Не верилось, что вы еще живы, но я продолжал искать. К вам привели меня духи. — Он схватил Оэлун за локти. — Четыре года пряталась, а все такая же красавица.
Она высвободилась, поправила платок и вдруг застеснялась своего выношенного халата и рваного кожуха.
— Ты мне льстишь, Мунлик.
— Твой сын — почти мужчина, скоро он будет ростом с отца.
— Я рад видеть тебя, старый друг, — сказал Тэмуджин своим тихим голосом, звучавшим, однако, совсем не приветливо. — Значит, ты слышал рассказы. А наши враги тоже рассказывали тебе эти сказки?
— Таргутай Курултух рассказывал.
Тэмуджин сощурился.
— Когда я в последний раз был в его стане, — сказал Мунлик, — он говорил, что выводок твоей матери, верно, уже подрос йччто ее выкормыши могут причинить ему неприятности. Несколько дней тому назад я побывал в стане у дорбэнов и слышал там, что тайчиуты собираются искать вас после того, как их кобылы ожеребятся.
Оэлун замерла.
— Я понимаю, что вечно прятаться мы не можем, — сказал ее сын. — Как ты хочешь помочь нам, старый друг?
Мунлик подбоченился.
— Как помочь? Я рисковал, разыскивая вас. Если я приведу вас в свой стан, тайчиуты узнают об этом скоро. Стан Таргутая на северо-востоке от вас, в пяти днях скачки. У вас есть время найти убежище где-нибудь еще.
Тэмуджин изучал Мунлика спокойным, холодным взглядом. Оэлун догадывалась, о чем думает сын. Мунлик пользуется случаем, чтобы загладить свою вину — он нарушил клятву, данную ее мужу. Но он не может открыто выступить против своих союзников-тайчиутов.
— Я благодарен тебе, — сказал Тэмуджин. — Таргутай не обрадуется, узнав, что ты предупредил нас. Ты рискуешь из-за нас. — Он посмотрел на Оэлун. — Но Таргутай нас здесь не найдет. Есть друзья, которые нас приютят.
Не собирается ли Тэмуджин бежать в стан Джамухи? Она не могла себе представить, куда им податься еще.
— Я не могу остаться надолго, — сказал Мунлик. — Товарищи, что ехали со мной, разбили лагерь в дне пути отсюда, и они будут беспокоиться.
Он взял лошадь под уздцы и пошел к реке.
Оэлун провожала Мунлика.
— Не уходи далеко, — сказала она, когда лошадь попила. — Мой сын не хочет терять нас из виду.
— И держит нас под прицелом.
— У него есть причина не доверять даже старому другу.
— Тебе нечего меня бояться. Я никогда не причиню тебе вреда, Оэлун. Мне больно сознавать, как мало я сделал для тебя.
Как бесполезны его слова. Она села, он устроился на земле рядом.
— Я ожидал увидеть увядший цветок, — стал он объясняться, — а ты еще больше расцвела. — Она вздохнула; опять бесполезные слова. — Тэмуджин вырос весьма красивым, и у Бэлгутэя свет в лице. А как другие?
— Дети у меня крепкие, но не молитвами тех, кто бросил нас. Старший сын Сочигиль скончался два года тому назад.
— Печально это слышать.
— Бэлгутэй грустит, но Тэмуджин пытается заменить ему старшего брата. Теперь уже мальчик привязался к моему сыну.
Он взял ее за руку.
— Я остаюсь твоим другом, Оэлун. Я бы женился на тебе, если бы это было возможно.
Ее не утешали его ласковые слова. Мунлик мог бы примириться с тем, что их захватят тайчиуты, надеясь выпросить ее у их вождя. Он может зауважать себя за то, что сдержал клятву, данную Есугэю, и предупредил их, но он не станет биться за нее и ее детей.
