— Ладно, ладно! — рыцарь перегнулся через стол и положил на плечо мальчика свою тяжёлую руку. — Ну а спеть без музыки ты разве не можешь? Сдаётся мне, голос у тебя должен быть неплохой.
— А правда, Ксавье, спой нам балладу! — попросил Эдгар. — Я их вообще почти не слыхал. К нам в Лион иногда захаживают трубадуры, и на ярмарке они поют, да мне всё было недосуг дослушать хотя бы одну песнь до конца.
Оруженосец смутился, однако тут же улыбнулся и тряхнул своими каштановыми кудрями.
— Не смею ослушаться, мессиры! Только вот голос у меня писклявый и слабый. Но слух, говорят, хороший. И... я постараюсь.
Он встал, отойдя к одной из ковровых стен, встал на фоне старинного, украшенного неведомым гербом щита и запел. У него действительно был высокий, ещё почти детский голос, однако в этом голосе была такая чистая, безыскусная красота, что он против воли волновал, трогал и смущал. И уж тем более прекрасны, хотя и просты были слова песни, в которую мальчик вложил, к тому же, весь пыл наивного детского восторга.
В Аквитании много зелёных лугов, И широких долин, и шумящих лесов, Много быстрых потоков и светлых озёр. Много дев величавых, чарующих взор. Но одна лишь затмила сияющий свет, Нету к ней равнодушных, и равных ей нет. Элеонора! Элеонора! Элеонора! Было юной принцессе пятнадцать годов, Много сваталось к ней дорогих женихов, Венценосных, могучих и гордых собой. Все мечтали назвать её милой женой. Но принцесса охотилась в дивных лесах, Не мечтала о знатных тогда женихах Элеонора! Элеонора! Элеонора! И однажды под сенью зелёных ветвей Юный рыцарь навстречу вдруг выехал к ней. С чистым взором пылающий встретился взор, И раскинуло небо над ними шатёр. Так решилась красавицы дивной судьба. Рыцарь Ричард! Тебе подарила себя Элеонора! Элеонора! Элеонора! А уж князь [22] обещание дал жениху, И грядущая свадьба у всех на слуху. Сам французский король — Леонорин жених. Дева, счастлива будь! Позабудь о других! Но не рада красавица этим вестям, Подставляет платок неутешным слезам Элеонора! Элеонора! Элеонора! В тихой роще в ночи повстречались они. «Не ревнуй меня, Ричард, и прочь не гони! Не по воле своей я просватана. Но Лишь твоею я буду теперь всё равно!» И ответствовал рыцарь, свой гнев затая: «Если мил я тебе, ты навеки моя, Элеонора! Элеонора! Элеонора!» Обменялись перстнями, губами слились, Обещали друг другу любовь на всю жизнь, И на утро другое назначили час, Чтоб в часовне одной обвенчаться тотчас. Эту ночь не спала, ожидая рассвет, И тайком ото всех вот уж скачет чуть свет Элеонора! Элеонора! Элеонора... До часовни они не доехали, нет! Алой кровью зари обагрился рассвет, Девять стрел прилетели из тёмных кустов. Юный рыцарь упал. И погибла любовь... Рыцарь Ричард предательской скошен рукой, Не успев стать невестой, осталась вдовой Элеонора! Элеонора! Элеонора! С нелюбимым её повели под венец, Разлучили с возлюбленным брат и отец! Из засады стреляли, сраженья страшась, Опьянённые злобою княжич и князь. Но влюблённый в объятьях её умирал, Холодея, её целовал и шептал: «Элеонора! Элеонора! Элеонора!» И отныне не властвует время над ней, Вот уж двух покорила она королей.
