За утренним чаем в полпредстве на рю Гренель Потемкин подсунул газету Михаилу Николаевичу, отчеркнул ноготком нужный абзац и, сладострастно прищурясь, молвил:
— Гривуазно.
— Любопытная, однако, интерпретация,— хмыкнул Тухачевский, отставляя золоченую тарелку с гербом. Благодарю за угощение, Владимир Петрович. И почему «Фигаро»? Она назвалась из «Гаваса»?
— В «Гавас» пошло одно, сюда продала другое, если, конечно, не наврала. Тут это, знаете, водится... Но вы, дорогой мой, не огорчайтесь. Ничего страшного. Можно сказать, даже на пользу дела. Французов хлебом не корми, но дай изюминку. Сейчас популярность важна, как никогда. Главное — произвести впечатление на простых людей. Они здорово давят на правительство. Я очень рад, что послали именно вас.
— Егоров, смею уверить, был бы не хуже, но французы фактически сорвали договоренность о встрече генеральных штабов.
— Разъелись на мирных хлебах, не желают и думать о войне.
— Хочешь мира...
— Вот именно! — с чувством подхватил Потемкин.— А об этом они и думать не желают. Но на страусиной тактике долго не проживешь... Я определенно надеюсь на решительный перелом. Ранг делегации все- таки играет первостепенную роль. Как-никак вы зам- наркома. Правительственный уровень! Пятнадцатого утром нас примет Фланден.
— Не успеваешь следить за их министрами. Настоящая чехарда.
— Разрешите? — в гостиную вошел Венцов.— Только что говорил с министерством. Они подтвердили аудиенцию.
— Скоро поедем,— Тухачевский взглянул на часы.
— Чайку? — предложил Потемкин.— Самовар еще не остыл.
— Спасибо, Владимир Петрович, не откажусь,— военный атташе выдвинул тяжелый стул с витыми ножками и узорной решетчатой спинкой.— Позволите рядом с вами, товарищ маршал?
— Сделайте одолжение.
— Небось такого у Морена не подадут,— полпред тоненькой струйкой налил заварки.— Грузинский!
— Что он собой представляет? — спросил Тухачевский.— Как генерал Морен у нас мало известен.
— Определенно промежуточная фигура,— кивнул Потемкин.— Плод межпартийного компромисса. Но человек с головой. Впрочем, сами увидите... Гамелен куда более тонкая штучка.
— Теоретик! — подтвердил Тухачевский.— Всего год как сменил Вейгана, а уже много чего сумел понаписать. Я слежу.
— У него целый штат вылощенных подпевал,— подал реплику Венцов.— Вейган хоть и ушел с политической сцены, но продолжает дергать за ниточки из-за кулис. Есть тут такой лейтенант — полковник Дидло, его клеврет, так он в «Ревю Эбдомодер» чуть ли не новую доктрину развил... Я посылал вам, товарищ маршал.
— Помню, помню,— оживился Михаил Николаевич.— По-моему, жалкий лепет? Неуклюжая попытка опровергнуть де Гол ля. Вы читали его книгу? — он вопросительно посмотрел на Венцова.
— Прошу прощения, видимо, упустил.
— И совершенно напрасно... Значит, Дидло креатура Вейгана? Скажи пожалуйста... Случайно не потомок знаменитого балетмейстера?.. Максима Вейгана я куда как хорошо знаю. Старый знакомец!
— Еще бы! — дрогнул плечами Потемкин.— Если бы он не помог Пилсудскому... Фактически именно он спас поляков от полного разгрома. Мне говорили...— бегло взглянув на Тухачевского, полпред озабоченно наклонился над самоваром, не закончив фразы.
— Помог,— спокойно согласился Тухачевский. «И если бы он один!» — Но и Пилсудский тоже не лыком шит... Пора бы нам перестать шпынять покойника по всякому поводу. Для поляков он национальный герой, революционер. Кстати, именно Пилсудский еще в тридцать третьем году предложил французам начать превентивную войну против Гитлера. Прозорливый был политик. Жаль, что не вышло. Могли задавить германский фашизм в самом зародыше.
— Да, история,— глубокомысленно протянул Потемкин.— Пока седоусый маршал бряцал сабелькой в бельведере, полковник Бек подписал с фюрером договор о мире. Своеобразно все складывается, своеобразно...
— Михаил Николаевич очень уместно ввернул французам про вагон в Компьенском лесу,— ощутив скрытую напряженность, Венцов поспешил перейти на нейтральную тему.— Ведь это Вейган стоял тогда рядом с Фошем.
— Ну конечно! — Потемкин озарился благодарной улыбкой.— «Что же, собственно, вам угодно, господа?» Кажется, именно так выразился старик Фош, когда немецкая делегация явилась просить перемирия. Историческая фраза,— уходя от опасных подводных камней, подчеркнул Владимир Петрович.
К жгучим коллизиям польского похода больше не возвращались. Венцов не преминул затронуть крайне правую ориентацию Вейгана, близость к фашистским кругам его предшественника Петэна. Потемкин помянул террористов-кагуляров, организацию Патриотической молодежи и, конечно, полковника де ля Рока и его «Боевые кресты».
Все это было не внове для Тухачевского.
Прошлись и насчет Вейгана, причисленного к сонму «бессмертных» членов академии.
— Генералитет и почти весь офицерский состав настроены довольно реакционно,— подвел итог Венцов.— Здесь с ними полностью солидарны крупнейшие акулы индустрии и банкиры.
— Пресловутые «Двести семейств»,— уточнил полпред.— Их влияние ощущается повсеместно. Коммунизма они боятся больше, чем Гитлера.
— Иное дело — солдатская масса,— Венцов с наслаждением высосал оставшийся на дне лимонный кружочек.— Подавляющее большинство следует за левыми. В некоторых частях имели место мощные антифашистские выступления.
— По крайней мере, так было после демонстрации кагуляров на площади Конкорд,— полпред незаметно подложил гостям еще по кусочку бисквита.— Но нападение на Блюма, как ни странно, сошло с рук... Да и чему удивляться? За фашистскими организациями стоит «Французский банк». Железный король Эжен Шнейдер — один из главных его регентов. Он же возглавляет и «Объединенный европейский банк», который, в частности, контролирует военные заводы Шкода. Поэтому не слишком обольщайтесь успехами Иеронима Петровича в Праге. Когда дойдет дело до конкретных заказов... В общем, все достаточно сложно. Настоящий змеиный клубок. Суть в том, что солидный пакет акций находится в немецких руках. Связь с «Фарбениндустри» осуществляется непосредственно через «Металл-Гезельшафт». И главное — это двусторонний процесс. До семидесяти пяти процентов французских капиталовложений приходится на германские заводы взрывчатых веществ.
— Тот же концерн «ИГ Фарбениндустри»? — спросил Тухачевский.
— В основном. Одним капиталом, конечно, не ограничивается. Наблюдаются и более деликатные нюансы. Взять, к примеру, сенатора де Ванделя, металлургического магната. Он возглавляет «Комитэ де Форж» — всемогущее объединение тяжелой промышленности. Принадлежащие ему заводы и рудники расположены в основном в приграничных с Германией районах, некоторые вообще находятся в Саарской области. Как вы думаете, заинтересован подобный господин во франко-советском союзе?.. Увы! Есть сведения, что Вандель имеет карточку номер тринадцать в «Боевых крестах», а владелец электротехнического концерна Мёрсье — номер семнадцать. Гитлер для них — крестоносец, новоявленный Шарлемань, спасающий Европу от большевизма.
— Что же нам тогда остается? — еще раз взглянув на часы, Михаил Николаевич встал.— Опустить руки? Или все-таки попробовать побороться? За ратификацию, за военный союз...
— Не может быть двух мнений! — взволновался Потемкин.— Но бороться надо с открытыми глазами, зная противника... Тем более что есть и другая сторона медали: рабочая Франция, Народный фронт и вообще... Информация вполне объективная, Михаил Николаевич, и если я малость сгустил краски...
— Ничуть, Владимир Петрович, все верно. Спасибо за интересный обзор. Однако нам пора.— Тухачевский поправил портупею.
«Все, что ему нужно, он и без меня знает,— с запоздалым сожалением подумал полпред.— Самостоятелен, резок — высоко парит».
Предупредительно забежав перед маршалом, Венцов распахнул дверную створку.
Васильченков уже сидел в машине, колдуя над списком приглашенных на завтрак в честь Гамелена. Он отвечал за авиацию и боялся пропустить какую-нибудь мало-мальски влиятельную персону.
