самому попасть на встречу с Санаки-бабой, который не обращал внимания на время и место (а иногда и на людей), и дожидаться его аудиенции порой приходилось по несколько часов кряду. Человек в серой курте вышел и направился к другому шатру в глубине лагеря. Господин Майтра посматривал по сторонам в нетерпении, раджа – в нетерпении и крайнем раздражении. Дипанкар был совершенно невозмутим. Он никуда не торопился и внимательно слушал речь проповедника, поскольку приехал на Пул Мелу за Ответом или Ответами, а в таком важном Деле не может быть спешки.
Молодой бабá хрипло и убежденно говорил:
– Что есть зависть? Она так свойственна людям. Мы смотрим на других и мечтаем обладать…
Раджа затопал ногами. Он привык сам давать аудиенции, а не дожидаться их. И где, кстати, заказанный им шербет?
– Пламя, разгораясь, поднимается все выше. Почему? Потому что оно стремится к своей наивысшей форме – солнцу.
Ошметок грязи падает вниз. Почему? Потому что он стремится к своей наивысшей форме – земле.
Воздух из воздушного шарика выходит сквозь малейшее отверстие. Зачем? Дабы слиться со своей наивысшей формой – воздухом снаружи.
Так и душа в нашем теле стремится к наивысшей душе – душе мира.
А теперь давайте произнесем имя Бога:
Харе Рама, харе Рама, Рама Рама, харе, харе.
Харе Кришна, харе Кришна, Кришна Кришна, харе, харе.
Он тихо и медленно запел. К нему присоединилось несколько женщин, потом еще несколько, потом мужчины, и вот уже все присутствующие вторили проповеднику:
Харе Рама, харе Рама, Рама Рама, харе, харе.
Харе Кришна, харе Кришна, Кришна Кришна, харе, харе.
Повторы становились все громче, быстрее, и вскоре слушатели, не вставая с мест, закачались из стороны в сторону. Звенели маленькие цимбалы, слова окрашивались высокими нотками экстаза. Все, кто пел, погрузились в гипнотическое состояние. Дипанкар из вежливости тоже пел с остальными, однако гипнозу не поддался. Раджа Марха злобно смотрел по сторонам. Вдруг киртан прекратился, и все запели гимн – бхаджан:
Гопала, Гопала [48], прими же меня
В свое лоно. Я грешник,
Ты же – Господь милосердный!
Но едва они успели начать, как в шатер вошел Санаки-бабá в одних шортах – он продолжал оживленно беседовать с человеком в серой курте.
– Да-да, – сверкая глазками, говорил Санаки-бабá своему помощнику, – скорее ступай. Пусть нам все принесут тыкву, лук, картошку. Морковь? Где ты возьмешь морковь в это время года?.. Нет-нет, расстели вон там. Да, скажи Майтре-сахибу… и профессору.
Он исчез так же внезапно, как появился. Раджу Марха он даже не заметил.
Помощник в серой курте подошел к господину Майтре и сказал, что Санаки-бабá ждет его в своем шатре, затем пригласил пройти вместе с ними еще одного человека лет шестидесяти (видимо – профессора). Раджа Марха едва не взорвался от злости:
– А как же я?!
– Бабаджи скоро вас примет, раджа-сахиб. Он выделит вам особое время.
– Мне надо увидеть его прямо сейчас! Не нужно мне никакое особое время!
Помощник, видимо, сообразил, что от раджи могут быть неприятности, если его не обуздать, и подозвал к себе одну из ближайших учениц Санаки-бабы́, молодую женщину по имени Пушпа. Дипанкар с удовольствием отметил ее красоту и серьезность и тут же вспомнил про свой Поиск Идеала, который вполне можно вести параллельно с Поиском Ответа: одно другому не мешает. Он увидел, как Пушпа приблизилась к радже и моментально обворожила его. Тот притих.
Между тем избранные вошли в небольшой шатер Санаки-бабы́. Господин Майтра представил Дипанкара.
– Его отец – судья Высокого суда Калькутты, – сказал господин Майтра. – А сам он приехал сюда в поисках Истины.
Дипанкар молча поднял глаза на сияющее лицо Санаки-бабы́. Его охватило удивительное спокойствие.
Санаки-бабá был приятно удивлен.
– Славно, славно, – с веселой улыбкой сказал он, затем обратился к профессору: – А как поживает ваша суженая?
Бабá хотел таким образом сделать комплимент его жене (обычно они посещали гуру вдвоем).
– О, она сейчас гостит у зятя в Барейли. Увы, не смогла приехать.
– В лагере все хорошо, не жалуюсь, – сказал ему Санаки-баба. – Только вот с водой беда. Рядом Ганга, а здесь – ни капли воды!
Профессор – видимо, один из организаторов Мелы – ответил наполовину заискивающим, наполовину уверенным тоном:
– Все идет так гладко благодаря вашей доброте и милости, бабаджи. Я немедленно узнаю, что можно сделать насчет воды. – Однако он никуда не ушел, а продолжал сидеть и с обожанием глядеть на Санаки-бабý.
11.9
Санаки-бабá повернулся к Дипанкару и спросил:
– Где вы будете жить всю неделю, пока идет Пул Мела?
– У меня дома, в Брахмпуре, – ответил господин Майтра.
– И каждое утро ехать в такую даль? Нет-нет, остановитесь лучше в моем лагере, так вы сможете трижды в день купаться в Ганге. Идите-ка за мной! – Он засмеялся. – Видите, я в плавках. Это потому, что я чемпион по плаванью Пул Мелы. А какая нынче выдалась Мела! С каждым годом народу все больше, а раз в шесть лет вот такое столпотворение происходит. Здесь тысяча старцев: Рамджап-бабá, Тота-бабá, даже Машинист-бабá. Кто из них в самом деле познал истину? И познал ли ее хоть кто-нибудь? Понимаю ваше смятение. И вижу, что вы в самом деле в поиске. – Он взглянул на Дипанкара и милостиво продолжал: – Вы найдете то, что ищете, но вот когда – этого вам никто не скажет. – Он обратился к господину Мейтре: – Можете оставить его здесь. У него все будет хорошо, не волнуйтесь. Как, говорите, его зовут? Дивьякар?
– Дипанкар, бабаджи.
– Дипанкар. – Он произнес это слово с большой нежностью, и Дипанкар вдруг почувствовал удивительный прилив радости. – Дипанкар, говори со мной по-английски, пожалуйста, – мне нужно выучить этот язык. Я очень плохо его знаю. Иногда слушать мои проповеди приходят иностранцы, поэтому я хочу научиться проповедовать и медитировать по-английски.
Господин Майтра больше не мог сдерживаться – слишком долго он терпел.
– Бабá, моя душа не знает покоя! Как мне быть? Подска-жите!
Санаки-бабá с улыбкой поглядел на него и сказал:
– Я подскажу один безотказный способ.
Господин Майтра воскликнул:
– Расскажите сейчас, пожалуйста!
– Все очень просто. Твоя душа обретет покой.
Он провел рукой по голове господина Майтры – спереди назад, задевая кончиками пальцев кожу лба, – а затем спросил:
– Полегчало?
Господин Майтра улыбнулся и ответил:
– О да! – А потом с досадой затараторил: – Я твержу имя Рамы и перебираю четки, как вы и велели. Тогда на меня
