Ознакомительная версия.
— Следуйте далее… Мы выполняем специальное задание…
И у того хватило ума более не пререкаться. В эти часы, на грани жизни и смерти, приходилось иногда действовать исходя из минутной целесообразности, вопреки законам воинской дисциплины, к которой вчерашние школьники еще не имели устойчивой привычки. Кто тут прав, кто виноват? Свой приговор выносила сама жизнь.
Спустя некоторое время появились дети. Они шли в белых панамках, разобравшись по парам и взявшись за руки. Маленькая Лиза, росточком чуть больше своих подопечных, пролагала дорогу, выбирая по возможности безопасный путь. Это оказалось трудновыполнимой задачей. Воронки от бомб, бугорки вздыбленной земли, чадящие машины, вражеские трупы — детские ножки в пыльных сандалиях старательно огибали грозные следы пронесшегося боя. Шествие замыкала заведующая, призывавшая «не вертеться», «не смотреть по сторонам», «не отставать», но на ее команды никто не обращал внимания. Дети шли притихшие, слишком уж много необычного пришлось увидеть им за несколько последних часов.
Гриша на мгновение оторвался от своих обязанностей артиллерийского наблюдателя, чтобы посмотреть на Лизу. Времени для разговора у них не оставалось, только взмахнули на прощанье друг другу рукой. Бойцы грустно проводили детей взглядом — самое время задуматься о собственной судьбе. Но приказа на то, чтобы оставить позицию, у них все еще не было. Да если бы он сейчас и поступил, вряд ли нашлись бы у кого-нибудь силы оставить врагу этот маленький отряд. Однако судьба к детишкам оказалась благосклонной, ибо наступило временное затишье.
Теперь затосковали юные бойцы, сразу вспомнилось, что с утра у них во рту не было ни крошки. Сухой паек им не выдали, поскольку обещали кормить из котла, а где он, этот котел, никто не знал, не иначе как куда-то провалился. Следовало послать за едой, а поскольку в артиллерийском расчете имеются такие специалисты, как подносчик и заряжающий, вопросов с теми, кого направлять за припасами, не возникало.
— Петухов! — строго скомандовал Саша. — Разыскать кухню и доставить сюда обед. В помощь возьми Гаврилова.
Гаврилов — это подносчик снарядов из их расчета, его-то зачем? Саша не стал дожидаться вопроса и пояснил:
— Компотов возьми побольше, по три порции на человека. Скажи, что это нам премия за три подбитых танка.
Оба посланца отправились выполнять приказание. Гриша спешил, помимо голода его гнало желание увидеть Лизу и попрощаться с ней по-человечески.
Добраться до командно-наблюдательного пункта батареи оказалось не просто, поскольку ход сообщения был частично завален. Тогда решили передвигаться по открытой местности, что тоже оказалось не простым делом, ибо вся она была изуродована авиационным налетом и перепахана вражескими снарядами. От командно-наблюдательного пункта батареи ничего не осталось, пришлось углубиться в тыл. Скоро в небольшой рощице им удалось наткнуться на ППП — полевой пункт питания. Его окружала группа красноармейцев. Хорошо, что очередь оказалась небольшой и предъявлять никаких документов не требовалось, ибо наливали всем. Но когда Гриша заикнулся насчет компотов, его подняли на смех. Это, сказали, у мамки спросишь, когда с войны вернешься. Ну, нет так нет.
— А детишек не видали, в панамках?
— Как же, вон твои солдатики, в кустиках сидят и кашу рубают, тоже, однако, без компота.
Гриша поспешил к указанному месту, где и нашел эту самую команду вместе с ее предводительницей, орудующей у большой кастрюли. Дети исправно работали ложками, а некоторые в лучших солдатских традициях просили добавки. Увидев Гришу, Лиза отставила черпак и бросилась к нему. Они взялись за руки и застыли, ничего не говоря, просто смотрели друг на друга. И тут, откуда ни возьмись, появилась заведующая.
— Дети! — закричала она. — Прекращаем есть, вытираем руки и дружно говорим военным дядям спа-си-бо! Лиза! Пересчитайте детей, начинаем готовиться к отъезду, нам выделили машину.
Лиза решительно вскинула голову и сказала, что теперь, когда дети в безопасности, она должна вернуться назад, к бойцам.
— А как же мы? Дети к вам привыкли, и потом, мне одной не справиться. Товарищ командир! — Заведующая умоляюще посмотрела на Гришу. — Пусть Лиза нас не бросает, я ведь сама еле-еле стою на ногах и вряд ли долго выдержу, что тогда будет с ними?
Она вдруг сникла прямо на глазах, так что сразу стало видно, как немолода эта женщина и как она нуждается в поддержке.
Гриша посмотрел на подругу. О, как много хотелось ему сейчас сказать, сколько нежных слов он приготовил ей, но, пересилив это желание, он произнес с неожиданной твердостью:
— Ты нам всем нужна, но детишкам сейчас больше всего. Проводи их и жди, я обязательно вернусь…
Он не позволил себе тратить время на прощание и поспешил к своим ребятам. Меню доставленного обеда, а в особенности отсутствие компота, радости у них не вызвало. Но более всего огорчило известие о разрушении командно-наблюдательного пункта батареи. Что теперь им делать? Приказа на отход не было, пушку на руках не вынесешь, а здесь оставить никак нельзя — дело подсудное. Тем более что линия обороны еще существовала, о чем говорило присутствие соседей слева и справа. В конце концов решили подождать сумерек и направить посыльного к командованию за получением распоряжений. Однако выполнить такое решение не удалось.
Уже под вечер откуда-то издалека донесся глухой рокот. Он мало напоминал звуки недавней вражеской атаки. Ту следовало бы уподобить огромному костру, в котором, однако, можно услышать треск поленьев и увидеть, как они распадаются. Теперь же это был лесной пожар, сплошной вал гудящего огня, поглощающего все отдельные деревья и не оставляющего надежды спастись ничему живому. На красногвардейское направление вышли основные силы 18-й немецкой армии.
Они шли в походных колоннах. Немецкому командованию, должно быть, стало известно об отходе советских войск с некоторых участков Красногвардейского укрепрайона, и серьезного сопротивления здесь не ожидалось. А не представляющие угрозу для немецкой армии мальчики стали деловито готовиться к отражению очередной атаки. Вместе с ними, чуть поодаль, держали оборону такие же неопытные юнцы из Петергофского пехотного училища, а на другом конце — только что брошенные на позиции пожилые ополченцы из Ленинграда. Подобные формирования, лишенные отработанной системы передачи распоряжений командования, оказались в более сложном положении по сравнению с регулярными войсками. Приказ о переходе на новый рубеж обороны к ним своевременно не поступил, оставалось единственное извечное правило, которым руководствовались русские воины во все времена, — стоять насмерть. И они были намерены его выполнить.
Саша звонко скомандовал:
— По колонне, гранатой, взрыватель КГМ-1 без колпачка, прицел 221, один снаряд, огонь!
Граната разорвалась в середине вражеской колонны. Следующая команда была на открытие беглого огня, и расчет заработал в полную силу. Их выстрелы были поддержаны оставшимися на линии соседями. Это было, конечно, не то что утром, но немцы забеспокоились, стали выпрыгивать из остановившихся машин и разворачиваться в цепь. Однако разрозненные выстрелы быстро убедили их в отсутствии сплошной обороны и заставили устремиться в обнаруженные бреши.
Бронетехники у немцев было мало, вся она находилась в передовом отряде, но юным защитникам от этого вышла только беда — из пушки по воробьям, известно, не настреляешься. Теперь основная надежда возлагалась на стрелковое оружие, а точнее, на старый пулемет «максим», установленный у амбразуры в дальнем конце дота. Он и так работал без умолку, словно стараясь достойно исполнить свою последнюю песнь. Но вот подошла к концу и она — пулеметный расчет был уничтожен вражеской гранатой. Немцы осмелели и решительно бросились вперед. Скоро они оказались в непосредственной близости от дота, окружили его. Защитники слышали их злобные голоса, причем с призывами сдаться к ним не обращались. Враги поняли, что здесь русские пощады не запросят и будут стоять до конца.
Какое-то неведомое чутье подсказывало ребятам, что близится решительная минута. Помощи ждать неоткуда, силы для дальнейшей борьбы иссякли. Умом они еще не осознавали, что можно в одно мгновение лишиться этого светлого мира, но в одном были уверены твердо: увидеть торжество врага им не придется. Времени для речей и прощаний не оставалось, Саша повернулся к Грише, взял из его рук очередной снаряд и дал последнюю команду:
— Запевай!
Гриша разогнал пороховой дым, откашлялся и начал:
Солдатушки, бравы ребятушки,
А где ваши гости?
Наши гости фрицы на погосте —
Вот где наши гости!
И когда только успел он сочинить продолжение этой вечной для их батареи песни? Ребята, конечно, поддержали. Однако новый куплет уж очень не соответствовал действительности, ибо галдящие наверху незваные гости были пока еще здесь, а не на отведенном для них месте.
Ознакомительная версия.
