— Нечасто увидишь столь открытого человека, дурь которого сразу и без обиняков видна, — проговорил штабс-капитан Минбашибеков вслед убегающему Ковшиху. — В то же время он обладает некоторым, я бы сказал, обаянием, способностью увлекать за собой… А что, друзья, не завинтить ли нам на досуге? Вы, Даниэл Абиссогомонович, как на это смотрите?
И Минбашибеков зашелестел колодой, приглашая присутствующих к картежу.
— Николай Николаевич категорически против подобных занятий, — сдержанно заметил полковник Масловский. — Как старший офицер запрещаю.
— Придержите язык, штабс-капитан, — проговорил Мейер. — Иначе…
— Что "иначе"?
Штабс-капитан вскочил. В воздухе снова запахло изобретательством.
— Позвольте, поручик! Не вы ли сами называли этого Однодворова или как его там… Ковшиха… дураком? — прокричал штабс-капитан.
— Вообще-то Адам купец первой гильдии и почётный гражданин города Кострома. Весьма щедрый и отважный человек, — сказал поручик Мейер уже более спокойным тоном.
— В Костроме не доводилось бывать…
— Повторяю: Адам — мой друг, весьма щедрый и отважный человек. Набожный меценат. Свободен от многих грехов, свойственных людям его круга. В том числе и от самого страшного для христианина — гордыни. Но есть у него одна страстишка…
— Карты-с?
— Никак нет. Это страсть к новым ощущениям. К тому самому риску, к которому, как вы ошибочно полагали, Даниэл Абиссогомонович, он не приучен. У Ковшиха в характере есть много хорошего, в том числе у него есть… гм… совесть.
Я застыл посреди комнаты с разинутым ртом, разгорячённый спором господ офицеров и немой от изумления. Его благородие господин поручик сказал "совесть". Что бы это могло означать?
— Жены ли разве нет? — мрачно поинтересовалась одна из черкесок. — Да кто за такого пойдёт? Разве из-за денег…
— Он хочет получить Святого Станислава третьей степени. Готов рисковать всем, в том числе и жизнью. И с этой его прихотью я ничего не могу поделать. Подавай ему подвиг, и всё тут!
Бросив колоду на стол, штабс-капитан Минбашибеков вскочил на ноги:
— Предлагаю тост. За одержанные и будущие победы! За героев Сарыкамыша! Виват! — вскричал он. — Эй, ты! Как тебя… Лебедев?.. Ну что же ты? Наливай!
— Гитару подай, Лебедев, — проговорил полковник Пирумян.
— Да! Под Сарыкамышем было дело… — вздохнул поручик Мейер.
— Страшно вспоминать, — согласился их высокоблагородие, принимая из моих рук гитару. — Кстати, я ведь бывал на тамошнем театре. С 24 августа по 8 сентября 1894 года участвовал в поездке строевых офицеров во время лагерного сбора. Ах, как это помогло нам!..
Он умолк, перебирая струны гитары. Мелодия получалась какая-то неблагозвучная для русского уха, но не лишённая стройности.
— Кстати, Даниэл Абиссогомонович, Сарыкамыш-ская операция также осуществлялась при неблагоприятных метеоусловиях, — проговорил полковник Масловский.
— О да! Дело было завершено к пятому января 1915 года, — отвечал полковник Пирумян. — Из него я вышел с контузией, но ни о чём не жалею. Блестящая победа!
* * *
Я тогда ещё был в чине подполковника и был приписан к 156-му Елисаветпольскому полку. Прекрасно, приятно и впечатлительно вспоминать о выигранных делах, когда вся картина сражения, как на ладони, будто решённая шахматная задача! Фигурально выражаясь, пусть белыми будут турки, а чёрными — мы, русские. Штабс-капитан, нет ли у вас с собой настоящей карты Турецкой Армении с прилегающими Кутаисской, Батумской областями и Тифлисской губернией? А подайте-ка её сюда. Нет, мне показывать не надо. Я помню наизусть. Покажите господам офицерам. Эх, жаль, господин Ковших выбежал. Да где же он? Всё милостыню раздаёт, совестливый человек? Ну, продолжу без него. От себя ещё напомню: Сарыкамышская операция являлась оборонительной против корпуса небезызвестного Энвера-паши.
Итак, белые — турки — начинают. Каков же ход партии?
Ход первый. Белые атакуют. 9-й и 10-й турецкие корпуса переходят в наступление.
Ход второй. Русские принимают контрмеры. Русское командование производит контрманевр в период с 9 по 13 декабря включительно.
Ход третий. Турки атакуют. В этот период два турецких корпуса, выполняя широкий обходный маневр при импровизированном тыле, слабо руководимые Энвер-пашой, разрозненно выходили в район Сарыкамыша, где неожиданно встретили нарастающее сопротивление русских. Разновременный выход турецких войск был вызван тем, что 10-й корпус, начав наступление против русского Ольтинского отряда, увлекся преследованием его в сторону Ардагана и потерял два дня. При выполнении этого маневра некоторые турецкие части обходного крыла понесли громадные потери. Всё, как и говорил выбежавший на мороз господин почётный гражданин. До 80 % замерзшими и обмороженными, но не у нас, а у турок.
Ход четвёртый. Шахматная аналитика. Русские, разгадав в общем план турок, начали методично перебрасывать с фронта Сарыкамышского отряда к угрожаемому пункту части, которые должны были прикрыть базу всего отряда, находившуюся в Сарыкамыше. Русское командование сначала в лице начальника Сарыкамышского отряда генерала Берхмана, а затем временно командовавшего Кавказской армией генерала Мышлаевского, прибывшего 11 декабря на фронт для урегулирования вопросов управления, было застигнуто врасплох начавшейся операцией и намеревалось оттянуть этот отряд в сторону Карса, но встретило сопротивление со стороны начальника штаба Кавказской армии, указавшего на пагубность этого отхода. Последний являлся уже запоздалым, так как 9-й и 10-й турецкие корпуса выходили к Сарыкамышу раньше, чем туда могли подойти части Сарыкамышското отряда, сковываемые с фронта 11-м турецким корпусом. Для обеспечения правого фланга Сарыкамышского отряда русские выдвинули через перевал Ханский в район Бардуса 18-й туркестанский стрелковый полк. Ко времени достижения этим полком указанного перевала 12 декабря от Бардуса в направлении на Сарыкамыш направлялись части 9-го турецкого корпуса, оставившие в районе названного селения сравнительно слабый заслон. При такой обстановке русские имели возможность в решительный момент операции выйти на сообщения 9-го корпуса.
Ход пятый. Удачный маневр белых, то есть турок.
32-я пехотная дивизия 10-го турецкого корпуса, чьей настоящей целью являлся Варнаут, случайно оказалась в Бардусе, где и отразила попытку наступления русских. Этим контрударом 32-я пехотная дивизия прочно обеспечила тыл 9-го корпуса. В дальнейшем, действуя в том же районе, 32-я пехотная дивизия в свою очередь создавала угрозу правому флангу Сарыкамышского отряда.
Ход шестой. Русские (чёрные) успешно обороняются.
Под давлением внезапно появившегося на театре 10-го турецкого корпуса, Ольтинский отряд, обеспечивавший правый фланг Сарыкамышского отряда, избежав окружения в районе Ольты, начал поспешный отход к Демур-капу. Для поддержки этого отряда, прикрывавшего одновременно направления и на Ардаган и на крепость Карс, русское командование выдвинуло из крепости Карс имевшиеся там в резерве полевые части, которые к 17 декабря восстановили положение на фронте Ольтинского отряда.
Ход седьмой. Белые всё ещё надеются на победу. 9-й и 10-й турецкие корпуса совершают совместный обходный маневр в районе Сарыкамыша.
Ход восьмой. Успешное противодействие чёрных. С 14 по 22 декабря русское командование отражает обходный маневр турок. При этом остатки 9-го турецкого корпуса охвачены русскими в районе северо-западнее Сарыкамыша и 22 декабря взяты в плен со всем командованием корпуса.
Ход девятый. Белые отступают. Ослабленный 10-й турецкий корпус, против которого русские сосредоточили ударную группу за счет войск, подтянутых из состава Сарыкамышского отряда и из крепости Карс, сумел искусно выйти из боя, оттянув одну пехотную дивизию на Ольты, а другую — к Бардусу.
Ход десятый. Контратака чёрных. С 24 декабря началось преследование русскими 10-го турецкого корпуса, остатки которого совместно с 11-м турецким корпусом, руководимым Энвер-пашой, пытались остановить русских коротким контрударом. Мероприятие запоздалое. Ошибка его состоит в том, что следовало бы начать преследование сразу же, то есть 22 декабря. В этом случае наша шахматная партия и завершилась бы раньше, и, возможно, имела бы иной исход.
