Капитан Фремонт решил, что наступил исторический момент. Он отвел свою группу в укрепленное место на пике над долиной Санта-Клара и там поднял первый американский флаг над Калифорнией. Три дня он и его люди стояли, готовые защищать форт и свое достоинство. В газете «Юнион» Джесси прочитала письмо своего мужа консулу Ларкину:
«С Соколиного пика, с высоты, на которой мы окопались, можно видеть в бинокль смотр войск у Сент-Джонса. Я написал бы подробно, если бы не боялся перехвата письма. Мы никому не причинили вреда, и, если нас окружат и нападут на нас, мы, как один, умрем под флагом нашей страны».
Джесси почувствовала нервные спазмы в желудке, когда к вечеру второго дня прочитала, что отряд мексиканской кавалерии приблизился на сотню ярдов к форту и американцы, ожидавшие в чащобе с пальцами на спусковых крючках, были готовы произвести первый залп в мексиканской войне. Однако мексиканская кавалерия воздержалась от атаки. К концу третьего дня убежденный, что мексиканцы не нападут, и уверенный в своем авторитете среди американских поселенцев капитан Фремонт отвел свою группу и не спеша двинулся в сторону Орегона.
На следующее утро, войдя в кабинет Бьюкенена, она заметила, что тот выглядит встревоженным.
— Мы не должны были разрешать капитану Фремонту идти к Тихоокеанскому побережью в такое неспокойное время, — сказал он. — Он совершил то, что равнозначно объявлению войны Мексике. Он действовал вопреки всем законным международным правилам. Если его поведение спровоцирует войну с Мексикой, на него ляжет вся ответственность, у него не было ни приказов, ни полномочий… он поставил государственный департамент в неприятное, сложное положение.
Джесси вздрогнула. Она смогла только тихо прошептать:
— Разве президент Полк не приказал генералу Закарию Тейлору войти в оспариваемую территорию вокруг Техаса, и он сейчас всего в нескольких милях от Рио Гранде?
— Да, но…
— Я сама переводила для вас депешу, в которой говорилось, что мексиканцы сочтут такой шаг объявлением войны. Действие президента с большею вероятностью вызовет войну с Мексикой, чем сопротивление капитана Фремонта в Калифорнии тому, что он назвал оскорбительным приказом.
— Не прерогатива капитана Фремонта решать, когда оскорблены Соединенные Штаты. Это прерогатива государственного департамента! — Он тут же остановился, его круглые, кукольные глаза смягчились. — Сожалею, дорогая Джесси: я не собирался наказывать вас за поведение вашего мужа. Я понимаю, вы не отвечаете за его поступки. Я полагаю, вы простите меня, если скажу, что расстроен, что я на грани отставки. Я вижу приближающуюся войну, все вокруг меня стараются изо всех сил вызвать войну с Мексикой, в то время как я знаю, насколько это отвратительно, ведь война станет первым черным пятном в американской истории. Спасибо вам за визит. Я свяжусь с вами через несколько дней.
Джесси отправилась в бюро Банкрофта. Там она почувствовала совсем иную атмосферу, поскольку Банкрофт был доволен развитием событий.
— Да, да, я читал статью в «Юнион»! — воскликнул он. — Я рад, что капитан Фремонт оказал противодействие. Оно было преждевременно, было нескромно, и, уверяю вас, у меня не хватило бы отваги действовать так, как он, не имея в кармане правительственного приказа. Ваш муж — импульсивный человек, миссис Фремонт, возможно, даже сверхимпульсивный, но я восхищаюсь этим его качеством. Его трехдневный бунт подскажет мексиканцам, что мы вовсе не из робких.
— Считаете ли вы, что действия капитана Фремонта спровоцируют войну?
— Нет, война начнется из-за Техаса, и я один из тех, кто должен взять на себя ответственность за это. Если вы хотите знать, что думает администрация о калифорнийском эпизоде, то меня только что информировали: президент Полк присвоил вашему мужу ранг полковника.
К ней стали чаще поступать новости с Запада. Она следила изо дня в день, как проходило завоевание Калифорнии, сопоставляя сообщения американских и мексиканских газет, доверительные депеши секретарю Бьюкенену и информацию, которую получал сенатор Бентон как председатель сенатского комитета по военным делам. Благодаря тому что у нее был доступ к этим источникам информации и она получала большую часть такой информации раньше других, Джесси понимала, что стоит ближе других к конфликту в Калифорнии. Это давало ей ощущение близости к мужу.
Подталкиваемые действовавшим за сценой полковником Фремонтом, американцы, проживавшие в Калифорнии, восстали и объявили 14 июня 1846 года Калифорнию самостоятельной республикой, на флаге которой был изображен медведь. Когда поселенцы дали мексиканцам первый бой у Сан-Рафаэля, полковник Фремонт взял на себя командование, предварительно написав и послав сенатору Бентону прошение об отставке из армии для публикации на тот случай, если его действия поставят правительство в затруднительное положение. 4 июля он взял Сан-Франциско, образовал Калифорнийский батальон из трехсот человек и, узнав, что за два месяца до этого Мексике объявлена война, что в Техасе и в Мексике идут бои, захватил всю Центральную Калифорнию. 10 июля коммодор военно-морского флота Соединенных Штатов Слоат оккупировал Монтерей, а полковник Фремонт ввел в этот порт свой батальон. Коммодор Стоктон, сменивший нерешительного коммодора Слоата, принял присягу Фремонта и его солдат и перевез их на корабле «Сайян» в Сан-Диего. Из Сан-Диего полковник Фремонт двинулся на север, к Лос-Анджелесу, где, по сообщениям, окопалась мексиканская дивизия. Фремонт соединился с коммодором Стоктоном около Сан-Педро. 13 августа без единого выстрела они оккупировали Лос-Анджелес, так и не встретив мексиканской армии. Стоктон послал Фремонта на север, чтобы набрать еще один батальон и поставить под свой контроль Северную Калифорнию. Во время отсутствия Фремонта мексиканская армия нанесла поражение небольшому американскому гарнизону и вновь захватила Лос-Анджелес.
Прошло несколько трудных недель, в течение которых американцы продолжали терпеть поражения в Южной Калифорнии, но Джесси ободрял тот факт, что Джон сумел организовать стойкий отряд, выступивший на юг, а их старый друг полковник, а ныне бригадный генерал Стефан Уоттс Кирни вышел из Санта-Фе с тремястами добровольцами в направлении Южной Калифорнии. К 9 января 1847 года американцы вновь взяли Лос-Анджелес. Полковник Фремонт принял капитуляцию мексиканского генерала Пико, предоставив ему почетные условия, и война в Калифорнии закончилась.
Обрадованная тем, что муж в безопасности, Джесси получила еще одно радостное сообщение — коммодор Стоктон назначил полковника Фремонта первым гражданским губернатором Калифорнии. В прессе появились известия о великодушии и эффективности его правления, и повсюду с энтузиазмом говорили о хорошо работающем молодом полковнике. На основании заметок и рисунков, присланных Джоном после того, как он достиг Калифорнии, картограф Прейсс начертил превосходную карту сравнительно безопасного пути в Калифорнию, проложенного Фремонтом. Представляя карту сенату, Бентон хвалил полковника Фремонта, и Джесси, сидевшая на своем обычном месте на галерее, была горда за мужа.
В середине февраля, примерно через двадцать один месяц после того, как Джон уехал из Вашингтона, Джесси написала письмо кузине Саре Брант. В письме она описывала различные уловки и способы, которыми она пользовалась, чтобы скоротать время не падая духом, она описала также странное состояние полужизни, когда не слышен голос любимого, не касается его рука, нет выражения понимания в его глазах. Она закончила письмо на радостной ноте, говоря о будущем:
«Я считаю, что почет, каким пользуется полковник Фремонт, является почетом, основанным на большой работе, проделанной им, на его выдающейся храбрости, и это все же сравнительно скромная награда за его неоценимый научный вклад в интересах страны. Трудно в самом деле, дорогая кузина, выразить мое личное счастье. Его тепло и свет вытеснили холодные и темные предчувствия из моего сердца. Мое счастье придает мне новые силы и терпение».
Ровно через неделю, когда она работала за письменным столом в своей гостиной, Джошиим ввел посыльного из государственного департамента с пакетом писем на испанском языке.
— Если вы вернетесь в пять часов пополудни, — сказала она посыльному, — я подготовлю материал для вас.
Она просматривала длинное письмо из Монтерея, касавшееся в основном вопроса о выделении земельных участков, и вдруг от неожиданности вытянулась в кресле. В письме говорилось о конфликте, возникшем между коммодором военно-морского флота Стоктоном и армейским генералом Кирни по поводу командования и контроля в Калифорнии. Письмо заканчивалось фразой, которую вписал автор как малозначащую:
