насилия приходила к победившим в революции руководителям российской республики задолго до начала планомерного госстроительства. Особенно беспокоились по этому поводу левые эсеры, среди которых в силу социального состава их партии было гораздо больше приверженцев легализма, нежели среди большевиков.
В Наркомате юстиции при кратковременном руководстве левых эсеров готовился Свод законов русской революции, в котором часть пятая была посвящена уголовному праву. Она называлась «Уголовное уложение. Издание 1918 г.».
Текст проекта уложения основывался на имперском Уголовном уложении 1903 года. Авторы не скрывали, что использовали наработки прежних законодателей. При этом «Народный комиссариат юстиции счел необходимым в корне его переработать и пересмотреть с точки зрения революционного правосознания» [395], как указывал в объяснительной записке редактор кодификационного отдела А. А. Шрейдер. Данный документ не получил практического распространения, даже в истории права уложение затерялось. Как справедливо пишут исследователи государства и права Ю. В. Грачева, С. В. Маликов и А. И. Чучаев, «оно практически неизвестно современному юристу» [396].
Вторым, более известным шагом в этом направлении было принятие 12 декабря 1919 года постановления НКЮ РСФСР под названием «Руководящие начала по уголовному праву РСФСР» [397], одним из основных авторов которого являлся П. А. Красиков.
В «Руководящих началах» впервые упоминается пролетарское право как новое право, сложившееся за два года борьбы и «сопротивления повергнутых буржуазных и промежуточных классов». Результатом такой борьбы и «осуществления коммунистического строя» должно было стать уничтожение и государства (как «организации насилия»), и права (как «функции государства»).
В период подготовки «Руководящих начал» параллельно начались работы по подготовке текста проекта Уголовного кодекса (УК) РСФСР. Осенью 1920 года, как следует из архивных материалов, НКЮ разработал проект первого в истории РСФСР уголовного кодекса под названием «Кодекс уголовных законов» [398]. Напомним, что изначально, то есть до 1922 года, название кодификаций содержало в себе слова «Кодекс <таких-то> законов».
В работе над проектом первого Уголовного кодекса РСФСР активное участие принимали П. И. Стучка, Д. И. Курский, Н. В. Крыленко, П. А. Красиков, В. Р. Менжинский, М. Ю. Козловский и А. Г. Гойхбарг.
Д. И. Курский, выступая 5 мая 1922 года с докладом на III сессии ВЦИК 9-го созыва, прежде всего выделил принцип классовости советского уголовного законодательства. Суть этого принципа в том, что кодекс «определяет преступления как явления опасные для того строя, который мы защищаем, и отнюдь не стремится строить борьбу с преступлением на началах мести и устрашения, то есть на тех началах, на которых строил свою борьбу с преступлением и с преступностью старый мир буржуазного уголовного права» [399].
23 февраля 1922 года Дмитрий Иванович писал В. И. Ленину: «Обращаю Ваше внимание также и на ту поистине египетскую работу, которую, как, например, в области уголовного права, самостоятельно (без прецедентов и активного участия спецов) пришлось проделать за последние 2–3 месяца, когда приходилось заваленным канцелярской работой членам комиссии работать над законодательством буквально ночами» [400].
На самом деле юридическая общественность (спецы) не осталась в стороне. В июне 1920 года вопрос о разработке Уголовного кодекса был вынесен на рассмотрение III Всероссийского съезда деятелей советской юстиции. Было разработано несколько вариантов проектов УК. По принципиальным вопросам, например об основаниях уголовной ответственности, понятии преступления, институте аналогии, в них содержались противоположные решения [401]. Большие дискуссии разгорелись вокруг классификации преступлений, смертной казни, системы наказаний. Проекты УК обсуждались в январе 1922 года на IV Всероссийском съезде деятелей советской юстиции, в котором приняли участие 5 500 делегатов.
Ни до ни после в подготовке кодифицированного акта такого огромного количества серьезных специалистов не принимало.
Первый советский Уголовный кодекс был принят 26 мая 1922 года и вступил в силу 1 июня того же года.
Это был один из самых кратких в мировой истории уголовных кодексов – всего 218 статей. Одну четверть занимали нормы «Общей части» (56 статей). Кодекс предусматривал санкции за конкретные виды преступлений, что значительно ограничивало судейское усмотрение по сравнению с трибуналами и уж тем более с ВЧК.
В противоположность «буржуазному» уголовному праву с его принципом «нет преступления и наказания без указания на то в законе» особенностью Уголовного кодекса 1922 года стала охрана государства не только от общественно опасных действий, но и от общественно опасных элементов, хотя бы и не совершивших какого бы то ни было общественно опасного действия. Под преступлением УК РСФСР признавал всякое общественно опасное действие или бездействие, угрожающее основам советского строя и правопорядку, установленным рабоче-крестьянской властью. Для концепции пролетарского права была характерна точка зрения, согласно которой содержание права, толкуемое с позиций классового подхода, важнее, чем форма права [402].
Предусматривалась аналогия уголовно-правовых норм. В статье 10 УК говорилось: «В случае отсутствия в Уголовном кодексе прямых указаний на отдельные виды преступлений, наказания или меры социальной защиты применяются согласно статьям Уголовного кодекса, предусматривающим наиболее сходные по важности и роду преступления, с соблюдением правил общей части сего кодекса». Следовательно, судьям предоставлялась возможность правотворчества и признания преступным любого деяния, которое можно было усмотреть в поведении классовых противников.
В ст. 23 указывалось, что кодекс применяется ко всем деяниям, не рассмотренным судом до введения его в действие, то есть придавалась обратная сила нормам как ухудшающим, так и улучшающим положение лиц, совершивших преступное деяние.
В ст. 33 УК предусматривал довольно широкую систему наказаний в зависимости от степени общественной опасности преступления и самого преступника: изгнание из пределов РСФСР на срок или бессрочно; лишение свободы при строгой изоляции или без таковой; принудительные работы без содержания под стражей; условное осуждение; конфискация имущества – полная или частичная; штраф; поражение в правах; увольнение от должности; общественное порицание; возложение обязанности загладить вред.
Высшей мерой наказания признавался расстрел, который не входил в перечень наказаний и являлся временной мерой. В первой редакции УК существовала оговорка «впредь до отмены», в дальнейшем оговорку убрали. Расстрел применялся к таким преступлениям, как контрреволюционные выступления, бандитизм и разбой, хищения в особо крупных размерах. Следует обратить внимание, что только разбой относится к преступлениям против личности, а остальные преступления относятся к государственным преступлениям. Всего расстрел был предусмотрен в 42 статьях.
«Особенная часть» была разделена на восемь глав:
• первая – «Государственные преступления» (с двумя разделами – «Контрреволюционные преступления» (ст. 57–73) и «Преступления против порядка управления» (ст. 74–104));
• вторая – «Должностные (служебные) преступления» (ст. 105–118);
• третья – «Нарушение правил об отделении церкви от государства» (ст. 119–125);
• четвертая – «Преступления хозяйственные» (ст. 126–141);
• пятая – «Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности» (ст. 142–179);
• шестая – «Имущественные преступления» (ст. 180–199);
• седьмая – «Воинские преступления» (ст. 200–214);
• восьмая – «Нарушение правил, охраняющих народное здоровье, общественную безопасность и публичный порядок» (ст. 215–217).
В печально знаменитой ст.
