– Я просто была поражена, – беспомощно залепетала Сара, – я не ожидала увидеть мальчика в классе для девочек. Собственно, мое удивление и послужило поводом к замечанию, о котором я теперь вынуждена сожалеть. Вы должны понять меня!
– Я ничего не должна понимать! – резко возразила баронесса. – Я вижу, что вы не прошли испытания, мисс Джонс. Вот что я вам скажу: можете забрать свои документы. Вы меня поняли?
В этот момент Сара хотела бросить классный журнал под ноги властной старухе и ответить: «Не стоит, я уйду сама». Но потом она вспомнила, в каком положении находится. Сара осталась без гроша, и для нее сейчас был дорог каждый пенни, а баронесса платила неплохое жалованье. Поэтому Сара сдержалась и проглотила обиду, хотя она никогда до этого так скверно не чувствовала себя.
Через несколько дней Саре стало ясно, насколько тяжело приходилось юному Картеру в классе для девочек. И не потому, что его дразнили или подшучивали над ним, – он просто был выше этого. Нет. Девочки не обращали на него никакого внимания, даже когда Говард сам предпринимал попытки заговорить с ними.
С другой стороны, Сара заметила, что Картер избегает встречаться с ней. Казалось, Говард чувствовал, что она хотела поговорить с ним на тему, которая выходит за рамки отношений учитель – ученик.
Возможность появилась неожиданно. В первые апрельские деньки, теплые и солнечные, Сара Джонс отправилась посмотреть окрестности, в которые ее забросила судьба.
В трех милях от Сваффхема, у дороги на Фейкнхэм, лежали руины старого Касл-Акра. Полуразрушенный монастырь был построен в эпоху норманнов. Местные жители уточняли, однако, что замок был возведен на фундаменте римской крепости.
Саре казалось, будто древние руины сошли со старых пейзажей Уильяма Тернера. Она остановилась в восхищении. Затем она отправилась дальше, чтобы взглянуть на то, что скрывалось за этими таинственными стенами. Ничто не шевелилось, лишь со стен доносился пронзительный птичий щебет. Сара любовалась узким высоким окном, когда вдруг услышала быстро приближающиеся шаги. Испугавшись, девушка хотела подыскать надежный выступ, чтобы спрятаться за ним, но не успела. Из-за стены показался человек, который бросился на землю, как будто собирался схватить какое-то проворное животное.
Сара Джонс узнала молодого Картера, тот лежал животом на поросшей травой земле со сложенными лодочкой ладонями. Осторожно подняв с земли что-то живое, он наконец-то заметил Сару.
– О, мисс Джонс! – дружелюбно закричал он и подошел к ней со все так же сложенными ладонями. Юноша указал подбородком на руки и гордо произнес: – Я поймал ящерицу. Хотите взглянуть?
Мисс Джонс резко замотала головой.
– Не стоит. Говорят, ящерицы отбрасывают хвост, как только к ним кто-то прикасается.
– Это не так, мисс Джонс! – разгорячился Говард. – Саламандра отбрасывает хвост, когда чувствует опасность, исходящую от человека. Ящерица так не делает. Вот, смотрите!
Юный Картер осторожно приоткрыл ладони, и Сара увидела ящерицу. Но, прежде чем оба успели убедиться, что зеленая рептилия невредима, ящерица выскользнула в щель между ладонями, плюхнулась на землю и исчезла в одной из бесчисленных трещин в стене. Никаких сомнений в том, что ящерица тащила за собой невредимый хвост, не было.
– Мне жаль, Говард, – извинилась Сара.
– Я поймаю себе еще одну. – Говард махнул рукой. – Этот экземпляр для меня был слишком мал.
Сара на секунду задумалась о том, что же Картер собирался делать с животным, – для мальчишеских выходок он был уже слишком взрослый. Она не успела задать вопрос, потому что Картер сказал:
– Вам, конечно же, интересно узнать, зачем я ловлю ящериц, мисс Джонс. Погодите!
Не дожидаясь ответа, Говард исчез за стеной. Когда юноша вернулся, у него в руках был альбом для эскизов.
– Я вам скажу: растения и животные – моя страсть!
В его альбоме для эскизов была дюжина набросков кустов и цветов, птиц и бабочек.
– Как вам мои рисунки? – Говард с нетерпением посмотрел на нее.
Мисс Джонс не могла поверить, что этот юноша был тем самым рассеянным Говардом Картером, который сидел на последней парте в классе среди девочек.
Сара с любопытством рассматривала его улыбающееся лицо, счастливые глаза и долговязую фигуру. Сейчас он говорил раскованно, свободно, с лукавой улыбкой на губах. Сара не сводила с него задумчивого взгляда.
– Ну, скажите уже, как вы находите мои рисунки? – настойчиво повторил Говард.
– Хорошо. Даже очень хорошо! – растерянно пробормотала она. – Откуда у тебя такой талант?
Говард пожал плечами.
– От моего отца. Это у нас семейное.
– Он умер?
Юноша взял альбом у нее из рук.
– Разве я говорил это? – спросил он и наморщил лоб.
– Миссис фон Шелль намекнула мне. Она сказала, что две тетки взяли над тобой опекунство.
– Что ж, если миссис фон Шелль будет так угодно!…
– Разве это неправда?
Картер отвернулся, прошел несколько шагов к стене и крикнул так, что в руинах отозвалось эхо:
– Да, это неправда, мисс Джонс! – Говард остался стоять, потом повернулся и снова подошел к ней. – Мой отец живет в Лондоне. Равно как и моя мать. Она с утра до ночи декламирует Шекспира. Несмотря на то что у нее уже одиннадцать детей, она все еще мечтает стать знаменитой актрисой. Поэтому для всех одиннадцати у нее, конечно, не хватает времени.
– Я этого не знала, – извиняясь, ответила Сара.
– Откуда вам знать, мисс Джонс?! – с горечью произнес Картер и после секундной паузы добавил: – Но я не собираюсь жаловаться. Фанни и Кейт – сестры моего отца, они для меня словно вторые родители. Я ответил на все ваши вопросы? – Говард нервно сглотнул.
Сара Джонс не могла не заметить, что Говард страдает от ситуации, в которой оказался, но ей трудно было придумать что-либо, чтобы поддержать его. Когда она наконец осмелилась заговорить, ей вдруг стало ясно, что все слова прозвучат фальшиво. Сара вспомнила о своем прошлом.
– Нелегко расти без отца и матери… – заметила она.
Говард испытующе взглянул на нее, словно хотел проверить, была ли эта фраза просто отговоркой или все было сказано всерьез. И все же он ответил:
– Я не могу утверждать, что мой отец или мать действительно заботились обо мне. Я долго искал причины этому. Когда мне было двенадцать, я тайком прочитал журнал, купленный у торговца на улице, и в одной из историй узнал себя.
– Такую бульварщину нельзя читать детям! – воскликнула Сара с большим чувством возмущения, чем было на самом деле. – Что ты подразумеваешь под словами «узнал себя»?
На лице Говарда промелькнула застенчивая улыбка.
– Та история называлась «Королек» [4], в ней речь шла об одном маленьком мальчике из Мидлсекса, который чувствовал, что его не любят и не понимают. Его родители почти не заботились о нем, и он ушел жить на улицу. Этого мальчика звали Джон. Он тосковал, как пес, и спрашивал себя, почему родители отдают его то одной няньке, то другой, перевозят его из дома в дом. Он чувствовал себя как королек из сказки. От жены лавочника он однажды узнал, что его мать вообще не хотела иметь детей. Она всячески пыталась избавиться от него еще до рождения, даже прыгала с движущегося экипажа.
– Тебе не стоит читать такую литературу, Говард! – перебила его мисс Джонс. – Не в таком юном возрасте.
Но Картера было уже не остановить.
– Погодите, – горячо настаивал он, – послушайте, чем закончилась история.
И Сара вынуждена была слушать дальше.
– Джон не был особенно смышленым, но он обладал одним талантом, который удивлял других уличных мальчишек. Он ходил по железным водопроводным трубам в Мидлсексе и так научился балансировать, что все удивлялись. Когда в городе остановилась проездом группа канатоходцев, он спросил, сможет ли им пригодиться его талант. Без колебаний он взобрался на канат и прошел по нему с палкой-балансиром на уровне церковной колокольни. С этого дня Джон стал канатоходцем и объездил вместе с труппой всю Англию. И даже в Америке побывал…
– И ты тоже чувствуешь себя корольком?
Говард посмотрел на мисс Джонс, которая смерила его взглядом.
– Я был маленьким и слабым, скажу я вам. Все общественные школы отказались принять меня. Вот поэтому-то я в этой школе. И надо сказать, я очутился среди достаточно глупых девочек, которые только учат таблицу умножения и пытаются шить одежду. Я же стал взрослым за последние годы.
– Тебе плохо в этой школе?
Картер запоздало отвернулся.
– Я бы соврал, если бы попытался заверить вас, что мне нравится туда ходить. Но что мне остается делать?
– Неужели ты отказался от своей мечты стать знаменитым канатоходцем? Я думаю, что у тебя тоже большой талант!
– Вы имеете в виду это? – Говард пролистнул пальцами страницы своего альбома для эскизов. – Хватит ли этого, чтобы стать знаменитым?
