— «Но этим не исчерпываются захватнические действия Японии против нашей страны. В 1918 году, после установления советского строя в нашей стране, Япония, воспользовавшись враждебным тогда отношением к советской стране Англии, Франции, Соединенных Штатов Америки и опираясь на них, вновь напала на нашу страну, оккупировала Дальний Восток и четыре года терзала наш народ, грабила советский Дальний Восток.
Но и это не всё. В 1938 году Япония вновь напала на нашу страну в районе озера Хасан, около Владивостока, с целью окружить Владивосток, а в следующий год Япония повторила своё нападение уже в другом месте, в районе Монгольской Народной Республики, около Халхин-Гола, с целью прорваться на советскую территорию, перерезать нашу Сибирскую железнодорожную магистраль и отрезать Дальний Восток от России. Правда, атаки Японии в районе Хасана и Халхин-Гола были ликвидированы советскими войсками с большим позором для японцев. Равным образом была успешно ликвидирована японская военная интервенция 1918–1922 годов, и японские оккупанты были выброшены из районов нашего Дальнего Востока. Но поражение русских войск в 1904 году в период русско-японской войны оставило в сознании народа тяжелые воспоминания. Оно легло на нашу страну черным пятном.
Наш народ верил и ждал, что наступит день, когда Япония будет разбита и пятно будет ликвидировано. Сорок лет ждали мы, люди старого поколения, этого дня. И вот этот день наступил. Сегодня Япония признала себя побежденной и подписала акт безоговорочной капитуляции. Это означает, что южный Сахалин и Курильские острова отойдут к Советскому Союзу, и отныне они будут служить не средством отрыва Советского Союза от океана и базой японского нападения на наш Дальний Восток, а средством прямой связи Советского Союза с океаном и базой обороны нашей страны от японской агрессии.
Наш советский народ не жалел сил и труда во имя победы. Мы пережили тяжелые годы. Но теперь каждый из нас может сказать: мы победили. Отныне мы можем считать нашу отчизну избавленной от угрозы немецкого нашествия на западе и японского нашествия на востоке. Наступил долгожданный мир для народов всего мира.
Поздравляю вас, мои дорогие соотечественники и соотечественницы, с великой победой, с успешным окончанием войны, с наступлением мира во всем мире! Слава вооруженным силам Советского Союза, Соединенных Штатов Америки, Китая и Великобритании, одержавшим победу над Японией! Слава нашим дальневосточным войскам и тихоокеанскому военно-морскому флоту, отстоявшим честь и достоинство нашей Родины! Слава нашему великому народу, народу-победителю! Вечная слава героям, павшим в боях за честь и победу нашей Родины! Пусть здравствует и процветает наша Родина!» — закончил чтение майор и, сложив газету, поднял глаза на товарищей.
Лица у всех были растроганные, и только Орокан невозмутимо попыхивал трубкой, да Ергун выкусывал из шерсти блох.
— По такому случаю не грех выпить, командир, — первым нарушил молчание Трибой. — Мы хотя и в бегах, но свой вклад в победу над Японией внесли.
— Это точно, — подтвердили остальные.
У костра тут же расстелили плащ-палатку, водрузили на неё флягу, разложили нехитрую снедь. К ней, расстегнув одну из поток, Орокан добавил несколько румяных лепешек и крупную соленую рыбину, порезав её на куски. Отвинтив колпачок, Лосев набулькал в кружки на четверть спирта, взял свою кружку в руку.
— За победу над Японией!
Брякнув кружками, выпили, стали закусывать.
— Классная рыба, никогда такой не пробовал, — облизнул губы Трибой.
— Муксун, однако, — вытер руки о штаны Василий. — Тут его маловато. Вот у нас на Амуре и Уссури навалом.
— А что водится ещё? — отломил кусок лепешки Громов.
— Калуга, стерлядь, горбуша, нерка, мальма, — принялся загибать пальцы Василий. — А в тайге всяческое зверье. Опять же грибы, ягоды, кедровые орехи, женьшень, мёд. Живи — не хочу. Умирать не надо.
— Помнится, ты говорил о староверах, — сказал Лосев, — хотелось бы поподробнее.
— Во-во, — добавил Шаман. — Где живут и что за люди?
— С этим лучше к отцу, — уважительно взглянул на Орокана. — У него там друзья.
Всё это время старик внимательно слушал разговор, посасывая трубку.
— Они хорошие люди, — он кивнул длинными, с проседью волосами. — Живут в неделе пути от нашего стойбища, если идти по тайге. На оморочке [111] по воде — ближе. Познакомился лет десять назад, случайно. В тот год вместе с приятелем и собакой мы охотились в тайге на пушного зверя. Жили в балагане. Охота была удачной, добыли несколько соболей, куниц и много белок. В одном месте нашли берлогу и решили завалить медведя. Кончалось мясо. Но здесь удача от нас отвернулась, не иначе плохо молились. Зверь в клочья порвал собаку и сильно помял товарища, прежде чем был убит. Тушу я оставил, а Муску (так его звали) притащил в балаган. Там стал лечить, но ничего не помогало. А на второй день услышал в тайге выстрел, выбежал наружу, дал ответный. Вскоре с ближайшего гольца к балагану съехали на лыжах двое бородатых людей — русские. Поведал, что случилось. Один, моих лет, осмотрел Муску и сказал, нужно везти к ним в деревню. Там есть знахарка, поможет. Сделали волокуши, я забрал пушнину, повезли. По дороге познакомились — старшего звали Митрофан, второго Клавдий, его сын. Оба были староверами. Кто это такие, я уже знал от русских, которых водил в экспедиции.
Деревня оказалась в четырех днях пути на берегу речки, в глухом распадке. Поселили нас в отдельной избе на окраине, привели знахарку. Та занялась лечением: вправила другу кости, стала поить отварами и чем-то мазать. Пробыли мы там до весны. Я ходил на охоту, где добыл двух сохатых и кабана, чтобы не быть обузой для жителей, а ещё хотел подарить им часть пушнины — отказались. Когда же стал таять снег, а Муска выздоровел и стал ходить, Митрофан рассказал, как по речке добраться до Амура. Мы сделали оморочку, поблагодарили за помощь и после ледохода уплыли. На прощание он наказал, никому не рассказывать, где живут. Дали слово.
В стойбище считали, что мы пропали в тайге, встретили с радостью. Пригласили шамана, устроили праздник. Род решил тех людей отблагодарить. Съездили в факторию, купили два винчестера, отобрали пяток лучших соболей, а летом мы с Муской по реке снова отправились в ту деревню. На этот раз староверы подарки взяли, с тех пор у меня там друзья, — закончил свой рассказ Орокан.
— И большая
