проговорил Владимир. – В Новгородской земле возьмешь село, какое хочешь, и будешь там жить.
– Я приняла христианство, поэтому хочу стать монахиней, – сказала Олава.
– Пусть и это твое желание исполнится. Я освобождаю тебя от супружеских обязанностей, – проговорил Владимир и смягчил голос. – Но знай, Олава, я тебе всегда буду рад!
– Пусть боги помогают тебе, – проговорила Олава и вернулась на свое место.
Владимир строго взглянул на Юлию:
– Юлия!
Юлия сделала шаг вперед и остановилась, смело глядя на князя. Она была похожа на орлицу, попавшую в неволю, но не утратившую гордость и волю к свободе.
– Слушаю тебя, князь, – с едва заметной усмешкой проговорила она.
Владимир с удовольствием подчеркнул ее положение.
– Юлия, ты не жена мне, – проговорил он.
– Я помню это! Я помню, почему так случилось! Я помню, кто виноват в этом! – с презрением проговорила Юлия.
Владимир постарался поскорее сделать вид, что не заметил дерзких слов наложницы.
– Юлия, я не могу тебя обвинять в том, что ты толкнула Рогнеду попытаться убить меня, но я уверен, что это твоих рук дело, – сказал Владимир.
– У тебя есть претензии ко мне? – задала вопрос Юлия.
– Нет, – сказал Владимир. – Но если ты будешь и дальше плести интриги, то плохо будет и тебе, и твоему сыну.
– Ты напрасно меня обвиняешь в том, чему у тебя нет доказательств, – холодно проговорила Юлия.
Лицо Владимира покраснело, но он снова сдержался.
Он продолжил:
– Святополк признан мною сыном. Сегодня я наделяю своих сыновей уделами. Святополка тоже не обойду. Он поедет в Туров.
Туровское княжество находилось недалеко от Киева.
Там правила местная княжеская династия, но, взяв Киев, Рюриковичи уничтожили ее до основания.
Юлия ничего не проговорила. Зато подал голос Святополк:
– Великий князь, кто поедет со мной воеводой?
– Свенельд, который был воеводой моего брата, – сказал Владимир.
Свенельда воеводой при Святополке он назначил с дальним умыслом.
Расчет у него был хитрый – Святополк был старший среди сыновей, хотя официально наследником считался Вышеслав.
Святополк и его мать Юлия почти не скрывали, что считают Владимира узурпатором, поэтому не приходилось сомневаться, что в случае его смерти они предъявят претензии на киевский стол. Но для этого им понадобится хорошая поддержка.
Для того чтобы сесть на киевский стол, требовалось согласие киевлян. Поэтому оставлять в Киеве Святополка было опасно.
Но опасно было давать ему и самостоятельность, которую он постарается использовать для усиления своей дружины.
Свенельд, бывший воеводой у настоящего отца Святополка, сочувствовал и помогал ему и его матери.
Но Владимир полагал, что Свенельд, муж властный, у которого имеется своя дружина, не даст Святополку ни самостоятельности, ни возможности создать крепкую дружину.
А это Владимиру как раз и было нужно.
– Хорошо. Когда уезжать? – задал вопрос Святополк.
– До конца недели, – сказал Владимир.
Юлия хотела было сказать, что слишком мало дается времени на сборы, но, взглянув на Владимира, она подумала, что лучше поскорее уехать подальше от него.
Тем временем Владимир уже занялся Рогнедой.
Рогнеда, бледная, словно ее лицо покрыли толстым слоем мела, сделала шаг вперед и склонила голову.
– Рогнеда, ты совершила тяжкий проступок – ты пыталась меня убить. За это ты заслуживаешь смерти, – подчеркнуто сурово заговорил Владимир.
Рогнеда, вспыхнув, бросила:
– Ты сын рабыни. Твой отец дал тебе свободу, но ты не захотел ее. Твоя рабская кровь тебя не отпускает. А я – природная княжна, ею была, ею и останусь… Даже в смерти. Ты остался рабом, и я могу быть невестой Христовою. Я умру с чистой совестью…
Владимир торопливо перебил ее:
– Молчи, женщина! Ради наших детей я тебя прощаю.
Рогнеда хотела еще что-то сказать, но ее толкнул под локоть Изяслав и громко прошептал:
– Молчи, матушка. Не навлекай беду на себя и своих детей.
Владимир бросил признательный взгляд на стоявшего рядом Изяслава.
Если бы Рогнеда продолжила безрассудную речь, то он просто вынужден был бы ее казнить. А ему этого не хотелось.
Смягчив голос, Владимир продолжил:
– Изяслав, твой ум и твоя отвага заслуживают уважения. Поэтому ты отправишься в Полоцкую землю. В верховьях реки Свислочь я велю построить для тебя город, который будет назван твоим именем – Изяславль.
Изяслав склонил голову:
– Твоя воля, отец.
Владимир обратился к Рогнеде:
– А ты отправишься с Изяславом.
Остывшая уже женщина поклонилась, пробормотав:
– Так будет лучше. Моя жажда мести никогда не пройдет, поэтому нам лучше держаться подальше друг от друга.
– Я виноват перед тобой! – неожиданно проговорил Владимир. – Но ты сама должна понимать, что я все делал ради общей пользы.
– Но кому принесла пользу смерть моих родных? – снова начала возбуждаться Рогнеда.
– Забудь! – сказал Владимир.
– Разве можно забыть это? – спросила Рогнеда.
– Поэтому я даю тебе свободу. Если желаешь, то можешь избрать себе нового мужа.
Изяслав опять толкнул мать локтем в бок.
– Я подумаю, – проговорила Рогнеда.
– А воеводой с твоим сыном поедет боярин Будый, – сказал Владимир. – Он давно к тебе благоволит.
Будому, привыкшему быть рядом с князем, это не понравилось, однако он не стал противоречить.
– Как скажешь, князь, – согласился он, хотя и с недовольным выражением на лице.
Таким образом, судьбы сыновей и жен были определены, кроме Аделины, которая терпеливо ожидала своей участи. Рядом нетерпеливо переминался с ноги на ногу Мстислав. К подолу жались двое маленьких детей – Станислав и Судислав.
