что чужое письмо все же наговор, – не дослушав сына, произнес Иван Михайлович.
– Какое письмо? – в один голос спросили Михась и Марфа.
– Ооох! – вздохнула Наталья Акинфеевна. Поднялась из-за стола, перекрестилась, благодарственную молитву прошептала и стала прибирать со стола.
– Так какое письмо? – переспросила Марфа, поднявшись вслед за свекровью, чтобы помочь ей.
Михась лишь вопросительно смотрел на батьку.
– Ну что глазами сверлите? Дырку сделаете! – попытался отмахнуться Иван Михайлович, но было ясно, что сказать придется. – Было письмо с царской канцелярии. Анонимное. Мол, Микола в масоны подался и покушение на государя готовил. Теперь вижу – брехня то! Аж от сердца отлегло. Микола наш государев человек и, видно, неспроста о важных делах неохотно распространяется. Опять же кунак его – столичный, при автомобиле, тоже непрост… Вот оно, значит, как все поворачивается.
– Ой, – воскликнула Марфа, прикрывая рот ладонью.
– Да ну! – только и смог произнести Михась. Наталья Акинфеевна о письме знала. Знала и о том, что все это письмо – наговор, поэтому оставалась спокойной. Одинокую слезу с уголка глаз утерла, словно соринка попала. Миколу, своего первенца, она-то лучше всех знала.
– Вот те и «ну»! – сказал Иван Михайлович. – С дедом Трохимом мы кумекали, а он, ты знаешь, старый лис, на мякине не проведешь. Вот и порешили мы с ним, что писулька та – фикция сплошная. И нечего между своими об этом говорить. Правильно тогда рассудили! И то, что ты видел Миколу с кем-то, кто, по всей видимости, вхож в близкий круг к государю, еще раз тому доказательство.
– Выходит, так, – согласился Михась и тут же, стараясь сменить тему разговора, спросил: – А что деда Трохим? Жив-здоров?
– Скрипит потихоньку. Дай Бог, – ответил Иван Михайлович, заметно повеселевший, словно груз с плеч невидимый спал. – Василя ждет. Тот вроде тоже должен со дня на день прибыть.
– А он где? – поинтересовался Михась.
– В школе фельдшеров в Катеринодаре учится. Станичным правлением командировали. А то у нас одна знахарка на всю станицу. Негоже как-то. Прогресс, а мы все в прошлом веке живем, – сказал Иван Михайлович.
– Василь? Фельдшер? – усмехнулся Михась.
– А что особенного? Случись война, сынку, каждый фельдшер на вес золота! Да и в мирное время в станице не последний человек.
– Ой, – спохватился Михась, поднялся резко и направился к лежащему у дверей баулу. – Что же я сижу?! А подарки-то?!
– Вот взбалмошный! – незлобно отреагировал Иван Михайлович. – Молитву прочти сначала! Твои вести – подарки.
– Спаси Христос за завтрак! – опомнился Михась и, повернувшись к образам, произнес: – Благодарим Тя, Христе Боже наш, яко насытил еси нас земных Твоих благ; не лиши нас и Небеснаго Твоего Царствия, но яко посреде учеников Твоих пришел еси Спасе, мир даяй им, приди к нам и спаси нас.
Все дружно, включая и малого Димитрия ответили: «Аминь».
– Шо ты, Васыль, не сообщил, когда прибудешь? – сокрушался дед Трохим, обнимая своими сухими, старческими, но все еще крепкими руками, внука. – Я бы хоть повечерять шо ко столу приготовил, гостей бы позвал.
– Да ладно, дидо! – похлопывая родного деда по плечу, отвечал Василь. – Делов-то! Да и сам я не знал, когда именно до станицы доберусь. И гостей особливо не хочется.
– Я тебя со вчерашнего дня жду, – смахивая скупую мужскую слезу, произнес дед. – С раннего утра от окна не отхожу. Вона и Михась Билый ранехонько седни утречком приехал. В аккурат стадо ушло, и он идет. Баул на себе тащит. Стало быть, подарунки привез. Можа, шо о Миколе новости какие? Надо бы сходить к атаману, а? А ты не с Михасем ли приехал?
– Да ладно тебе, деда! Твой родной внук приехал, а ты о Билых все балакаешь! Дались они тебе. Я сам по себе добрался. Мне провожатые не надобны.
– То добре. Но вести, унучок, тоже дело не меньшей важности. Станица – это шо? Это одна большая семья. Один народ! Казаки! Стало быть, все пополам делим. И печаль, и радость. Значит, и новости, если какие имеются, знать в станице необходимо. К тому же Миколка Билый – вин же ж подъесаул, охвицер. Но ты прав, унучок. Я рад, шо ты дома!
– То-то же, дидо! – с легкой обидой в голосе произнес Василь. – Заладил все за Билых да за Билых. А то, шо Микола офицер, большого значения не имеет. Мы и сами с усами. И без командования могем.
Дед Трохим на радостях, что внук приехал, не придал значения его словам, в которых проскальзывали весьма нехорошие анархические нотки. Так полюбившиеся взгляды в учебке просились наружу и окрыляли, как птицу. Новые знания пьянили свободой и порождали неведомые чувства. Не думал казак, что чужие идеи так увлекут его. Теперь и ему хотелось быть похожим на своих новых необузданных товарищей.
– Ну, Васыль, располагайся, шо в дверях стоять. Чай, не в чужую хату зашел, – дед Трохим заботливо засуетился возле внука. «Вот и дождался родненького внучка, – думал дед. – Помощник. Дай Бог мне пожить еще трохи да Васыля женить, а там и ко Господу не страшно».
Василь снял с плеча походный мешок, развязал, порылся рукой и вытащил из мешка люльку и небольшой кисет, протянул деду:
– Вот, дедунь, подарунок тебе.
– Ох и уважил деда! – радостно выпалил дед Трохим. – Ай, да люлька!
– Ручная работа, деда. А в кисете погляди что.
Старик торопливо развязал узелок и поднес кисет к носу. Вдохнул, с шумом раздувая ноздри.
– Постой-ка, драголюбчик, – дед Трохим, снова вдохнул глубоко, не отнимая кисет от носа, закрыл глаза. – Мята, душица, Антониев огонь, падуб и полынь.
– Ну, дед, – восхищенно сказал внук. – Удивил. Весь состав этой смеси назвал.
– То, унучок, дело не особливо и хитрое, – прищурив глаз, ответил старик. – В военных кампаниях, когда тютюна нехватка была, вспоминали мы с односумами, шо деды наши сборы травяные в люльки забивали и курили. И вроде бы покурил, да и на пользу пошло.
– Это как такое может быть, чтобы курение на пользу шло? – удивленно спросил Василь. Он был ярым противником курения, но зная пристрастие деда ко всяким курительным сборам и долго решая, что привезти в подарок, остановил свой выбор именно на люльке.
– Тютюн, Васыль, всегда деньгу стоит, порой немалую, – начал дед. – А на войне и тому подавно. Курить хочется казаку, а тютюна только на понюшку. Вот и примешивали мы к нему травы наши родные, свойства целебные имеющие. К примеру, та же мята – аромат приятный сбору добавляла, душица – успокаивала, делая отдых после боя более приятным. Ежели боли
