Птолемей рассмеялся.
– И, конечно, трагической развязки.
– Иначе, какая охота на крупного хищника.
– Дух соперничества, Селевк, побороть в тебе невозможно. Даже когда ты вступаешь в битву со львами.
– А ты, Птолемей, превосходный стрелок из лука, как египтяне, – похвалил друга Селевк.
Вечером, сидя в палатке, осушив не один кубок вина, Птолемей неожиданно разоткровенничался:
– Как жаль, что мы теряем ближайших друзей в междуусобных битвах… Всё время думаю о Кратере. Какой был воин!..
– Я тоже часто размышляю обо всем, что с нами происходит после кончины Александра. Ведь Эвмен убежден, что прав он, борясь за единство государства, а не мы, которые стали уже почти царями в своих сатрапиях, – отозвался на слова Птолемея Селевк.
– Всему свое время, – заключил Птолемей. – Ход истории остановить невозможно. Богиня Клио сейчас на нашей стороне, так как пока нет достойного правителя, подобного Александру, способного возглавить огромное государство, которое стало неуправляемым. А правители, вроде Пердикки, могут привести к бедам многие народы.
– Но сторонники Пердикки пока упорно сопротивляются. Хотя дело партии Пердикки погибло, Эвмен продолжает стойко сражаться. И что самое удивительное, македоняне в его войске, никогда не любившие его, искренне к нему привязались. В его лагере часто находили письма, что Эвмен присужден к казни и что тот, кто умертвит его, получит из царской сокровищницы сто талантов награды от Антипатра. Но не нашлось никого, кто бы поднял на него руку. Вокруг Эвмена днем и ночью дежурит надежная охрана.
– Но, главное, что мы с тобой вместе. И надеюсь навечно!..
Мальчик-виночерпий наполнил до краев кубки.
Селевк поднял кубок.
– Какая была охота!.. Это были незабываемые дни. За тебя, Птолемей!.. За нашу дружбу!.. Ну, и чтобы невеста, которую ты скоро увидишь, пришлась тебе по душе.
– Посмотрим, – невесело отозвался Птолемей.
Таида до сих пор волновала его.
– Кстати, как Леонтиск?
– Растет. Как только достигнет возраста эфеба, заберу его к себе. Но это будет не скоро.
Видя, что друг грустит, Селевк постарался развеселить его.
– Мы с тобой в ловкости ни в чем не уступаем ни Рамсесу, ни Тутмосу, ни Аменхотепу. Три льва, две львицы, роскошный носорог! Правда, мы их одолели не за одно мгновение, как великие фараоны, но достаточно быстро. Я даже не ожидал. Ведь и на львов, и на носорога я охотился впервые.
Незабываемые дни охоты закончились пиром на возвращающейся в Александрию ладье Птолемея.
Глава седьмая
Возвращение в юность
Приезд в родной дом. Встреча с матерью. Лаг рассказывает о событиях в Пелле. Подарки из Египта. Вечерняя трапеза у Антипатра. Сыновья Антипатра. Разговор, подслушанный в саду.
По твердой земле дороги, ведущей в Пеллу, ранним осенним утром застучали копыта лошадей.
Щедрая осень Македонии окрасила в легкую желтизну и багрянец окрестные леса, которые неприступной стеной охраняли с гор тишину еще не проснувшихся улиц.
Птолемей в сопровождении небольшой свиты после длительного многолетнего отсутствия въехал в ворота родного города, раскинувшегося в широкой долине среди лесистых гор.
В эти ранние часы в Пелле было безлюдно и тихо. Город еще не пробудился от сна. Небольшие дома, окруженные стенами, делали улицы Пеллы и в дневные часы пустынными. Вся жизнь в городе проходила во дворах – там жили, варили пищу, растили детей, как и много лет назад.
На одной из улиц Птолемей спешился, передал поводья телохранителю, указал дорогу и сказал, что дойдет до дома пешком.
Он, не спеша, брел по хорошо знакомым улицам. Остановился на берегу озера, посмотрел оттуда на Пеллу. И город, и озеро, и роща, и дома стали меньше, поблекли. В сердце Птолемея запечатлелся оживленный город. Теперь после Персеполя, Вавилона, Мемфиса, любимой Александрии родной город показался ему скучным, поблекшим, суровым и печальным. A, может быть, прежде он переносил на него свою молодость и жажду жизни?
Птолемей прошел мимо всеми чтимых храмов Зевса, Диониса, Афины. Сколько надежд, уверений в дружбе, веры в победоносные победы было связано с этими местами…
Вот и царский дворец, средоточие его величайших юношеских ожиданий! Как часто в походах он мечтал снова вернуться сюда. И вот он проходил по этим улицам, которые так любил в юности. Отмер навсегда лучший кусок его жизни, и он сейчас ощутил в душе величайшую грусть.
Птолемей возвращался в родной дом без предупреждения, с робостью и волнением. Не спеша, дошел он до родного дома. Свита уже ждала его у ворот. Он обошел дом вокруг. Спелые яблоки свисали с веток, как в детстве. Глубоко вздохнув, Птолемей постучал колотушкой в двери. Громко залаяли собаки.
Сонный привратник выглянул наружу. Это был молодой незнакомый парень, явно недовольный, что его потревожили в столь ранний час. Оставив Птолемея у дверей, он, не торопясь, пошел доложить хозяевам о приезде неизвестных гостей.
Вскоре на улицу вышел Лаг. Увидев дорогие доспехи и дорогой гиматий, сперва не узнал возмужавшего Птолемея.
Птолемей шагнул ему навстречу, первым крепко обнял его.
– Хайре, отец!
– Хайре… Птолемей?.. Ты ли это?..
Лаг крепко обнял Птолемея.
– Входи, скорее входи в родной дом. Открой ворота, Алипий. Впусти скорее гостей. Отведи коней в конюшни. Да проснись же, наконец. Птолемей приехал!.. Я уже не верил, что когда-нибудь увижу тебя. Да ты же совсем уже взрослый! Входи, входи… Вот это радость!.. Как же обрадуется Арсиноя!.. И Менелай очень ждет тебя. Он теперь совсем взрослый!.. И такой же красавец, как ты.
А по лестнице из гинекея уже бежала Арсиноя. Мать и сын бросились навстречу друг другу.
– Птолемей! Птолемей! Все-таки приехал! Нашел наконец время!..
Она крепко расцеловала его. По её щекам текли слезы радости.
Птолемей опустился перед ней на колени, сказал, что любит её, что все эти годы очень тосковал по ней. Арсиноя всё это увидела в его глазах, в его улыбке. Она с нежностью глядела на своего старшего сына – такой он сильный, царственный, уверенный в себе.
Лаг приказал рабам разместить свиту Птолемея в комнатах для гостей и сытно накормить. Отдав все необходимые распоряжения, он спустился вниз, чтобы позавтракать с Птолемеем в семейном кругу после стольких долгих лет разлуки.
Слуги быстро накрыли стол в андроне. Птолемей, Арсиноя и Лаг возлегли на ложах вокруг одного круглого стола.
Арсиноя сама поставила перед Птолемеем ойнохою со свежим яблочным соком. Он с наслаждением понюхан сладко пахнущий напиток. В детстве он очень любил именно яблочный сок. И мать все эти годы помнила об этом.
Птолемей глубоко вздохнул – хорошо дома!.. Он сделал глоток, облизал губы. Внимательно посмотрел матери в лицо, с печалью заметил, что она постарела, хотя держалась величественно и была красива.
Арсиноя не сводила с сына глаз.
– Как долго я ждала тебя, – проговорила она со слезами на глазах.
– Целых четырнадцать лет и три месяца, – произнес Лаг. – A вот и Менелай.
В андрон вошел красивый, статный юноша двадцати лет, удивительно похожий на Арсиною.
Птолемей поднялся ему навстречу.
Менелай был высокий, серьезный на вид молодой человек, с лучистыми голубыми глазами, полученными по наследству от матери. Светловолосый, широкоплечий, со спокойной уверенностью в глазах и движениях, противоречащей его возрасту.
Братья крепко обнялись.
Глаза юноши светились радостью.
– Мечтаю быть полководцем. как и ты, – были первые слова брата.
– Мне очень нужны храбрые военачальники, на которых можно положиться в бою.
– Он только и говорит, что о подвигах твоих и твоих друзей, – проговорил Лаг. – Очень любит Селевка.
– Ну вот и хорошо!.. Ты уже взрослый, – пора покинуть родное гнездо. В следующий поход пойдем вместе, – улыбнулся Птолемей.
– Скоро? – нетерпеливо поинтересовался Менелай. – И куда?
– На Кипр!..
– Хватит о войнах!.. Хватит!.. – остановила сыновей Арсиноя. – Поешь с дороги!.. Здесь твои любимые медовые лепешки… Овечий сыр. Жареные перепела…
И хотя Птолемей был воздержан в еде, особенно по утрам, он с удовольствием ел материнские угощения, чтобы не обидеть мать.
Арсиноя расспрашивала Птолемея о его жизни в Египте. Она хотела знать обо всем: о всех горестях, радостях и мыслях своего сына.
Птолемей охотно отвечал на её вопросы. Он, всё более и более увлекаясь, рассказывал ей о разливах Нила, о египетских пирамидах и колоссальных статуях, о величественных храмах, о загадочном Сфинксе.
– Ежегодно, во время летнего солнцестояния, Нил меняет окраску и принимает оттенок крови. Река продолжает подниматься до осеннего равноденствия и покрывает берега своими волнами до самого горизонта. И лишь величественные храмы отражают свои неповторимые очертания в Ниле, превратившемся в море. В Египте красота величественна. Она притягивает к себе, покоряет. Египетская религия выдержала неисчислимые века со своими символами, остающимися до сих пор неразгаданными тайнами.
