рукой. Тотчас сатиры скинули громоздкие, неудобные одежды и, демонстрируя восставшую мужскую силу, привлекли к себе нимф. Прямо на коврах они предались взаимным ласкам на глазах восторженной толпы.
Пронизанная эротизмом атмосфера действовала на всех без исключения. Казалось, люди находятся под властью чар. Аглая прижималась к Куджуле. Ее охватило сладкое томление, разгоралось желание прижаться еще теснее.
Кушан обнял любимую за талию, подвинул руку выше, под упругую грудь… Аглая замерла, но вдруг глубоко задышала. Повернув голову, она подставила губы для поцелуя… Сидящая рядом пара занялась любовью, не обращая внимания на окружающих. За ней еще одна, еще…
В жителей Бактры словно демоны вселились. Здесь было все: чувственное вожделение Эроса, грубый натиск Приапа, пьяная разнузданность Силена, неистощимое сладострастие Пана…
По площади разносились стоны наслаждения, возбужденный шепот, вздохи, вскрики…
Внезапно Аглая обмякла в объятиях Куджулы. Поняв, что она потеряла сознание, он подхватил ее на руки и понес прочь от места порочного разгула, переступая через распростертые на плитах, стоящие на коленях, содрогающиеся в экстазе тела…
Следом пробирался конвоир с круглыми от изумления глазами.
Рыжеволосая Афродита, которая сидела, расслабленно откинувшись на спинку клисмоса, проводила кушана разочарованным взглядом. Она нахмурилась, но затем на ее лице появилась улыбка, не предвещавшая ничего хорошего.
Позади остались перевал Бугаи и несколько крошечных кишлаков. Жители, оценив вооружение всадников, благоразумно прятались в хижинах. Кушаны делали привалы подальше от деревень, чтобы селяне не думали, будто они пришли грабить.
До края долины отряд скакал рысью. Но вот кряжи снова сошлись, зажав дорогу в тиски, Сурхаб нырнул в ущелье, а солнце скрылось за вставшими справа могучими горами Дурумбак.
Река петляла по ущелью, обходя скалы, размывая завалы из щебня и наполняя долину глухим рокотом. Не один раз отряду пришлось перебираться через бушующий поток. Наученные горьким опытом, кушаны связали несколько арканов в длинную веревку, чтобы пользоваться ею как страховочным тросом. Первый и последний воины крепко держали веревку за концы, а остальные переправлялись на другой берег, пропустив ее под мышкой.
К полудню дошли до середины урочища Келагай.
Река на очередном изгибе прижалась к отвесной стене, не оставляя места для прохода. Тахмурес решил, что опять придется лезть в холодную воду, но Мадий уверенно повел отряд вверх по едва заметной среди арчового редколесья тропинке.
Тахмурес приказал отвязать подъездков, иначе запасной конь, если вдруг оступится или испугается и рухнет с обрыва, неминуемо утянет за собой оседланную лошадь вместе с седоком.
Люди и животные с трудом карабкались по круче. Приходилось прижиматься к скалам, настолько узкой была тропа. Из-под копыт коней осыпался гравий, с шорохом срываясь в воду.
Поднимались долго.
Тарпаны сильно устали: они хрипели, в углах рта запеклась пена, а на шеях и плечах выступил белый пот. Когда была пройдена половина пути, людям пришлось спешиться. Тяжело дыша, с напряжением всех сил они тянули коней за собой.
Наконец тропинка выровнялась, стала шире и теперь тянулась горизонтально, повторяя изгибы откоса. После минутного привала кушаны снова сели на коней. Кое-где провалы в террасе закрывались оврингом – настилом из жердей, переплетенных ветками арчи.
Фарид замыкал строй.
Внезапно он обернулся и стал пристально вглядываться вдаль. Словно подтверждая его опасения, далеко внизу из-за кряжа вылетели всадники. Десятник начал считать: один, два, три, десять… Потом сбился со счета и громко свистнул. Кушаны остановились, а Тахмурес спешился, передав поводья товарищу. Прижимаясь к откосу, вернулся в конец цепочки, чтобы оценить обстановку.
– Не меньше сотни, – сказал он спокойно, разглядывая долину.
Казалось, угрожающее число преследователей его совсем не удручает.
Оба сделали одинаковый вывод: здесь река непроходима – слишком широкая и глубокая. Ассакенам в любом случае придется возвращаться назад: либо подниматься на тропу, по которой идут кушаны, либо искать брод. Это займет время, так что отряд успеет спуститься в долину.
Ассакены остановились – видимо, тоже совещались, что делать дальше.
С десяток всадников пустили коней галопом по кромке реки. Но скала перекрыла путь, тогда в бессильной злобе они выпустили вверх несколько стрел. Залп не причинил беглецам вреда: стрелы чиркнули по стене далеко внизу, не долетев до тропы.
Кушаны выстрелили в ответ. Прежде чем поразить цель, стрелы описали красивую широкую дугу. Две фигурки внизу, взмахнув руками, свалились с коней в воду. Остальные ассакены закружились на месте, затем бросились назад к основному отряду.
Тахмурес вскочил на коня. Кушаны продолжили путь по отвесной скале, спеша миновать опасный участок. После того, как отряд спустился в долину, командир собрал воинов.
Первым слово взял Мадий.
– У нас небольшое преимущество, но оно исчезнет, как только ассакены будут здесь. Долина впереди расширяется, река разбивается на мелкие рукава, так что перейти ее будет легче. И не только нам – им тоже. В конце ущелья Сурхаб сливается с Андарабом. Там мы свернем на восток и пойдем по берегу Андараба к перевалу Хавак. На это уйдет несколько дней. Но мы не успеем добраться до долины Панджшхира [145] и спуститься в Капишу, потому что ассакены настигнут нас раньше. Я не знаю, что делать… Я могу только показать дорогу.
– Что скажешь, сихоу? – спросил Фарид.
Назвав командира официальным титулом главы племени, пусть даже и преждевременно, он подчеркнул его высокое положение, а значит, напомнил воинам, что среди них находится царевич. В минуту смертельной опасности они должны помнить о дисциплине и долге.
Тахмурес молчал, кусая ус, он обдумывал сложную ситуацию, в которой оказался отряд.
– Есть другой путь в Капишу?
– Есть, через перевал Саланг. Он намного короче, но это очень высоко, там всегда лежит снег. Даже Искандар-Подшо не рискнул выбрать этот путь.
Глаза Тахмуреса загорелись. Обведя взглядом товарищей, он с волнением заговорил.
– Клянусь Митрой Светоносным! Вы – мои лучшие воины. Я не спрашиваю, готовы ли вы за меня умереть, потому что знаю – готовы. Сейчас будущее нашей страны под угрозой. Если я не встречусь с Октавианом Августом, кушанам придется воевать с Парфией… Но силы неравны! Я должен добраться до Рима, чтобы заручиться поддержкой мощного союзника. Мне нужна ваша помощь.
– Приказывай, сихоу, – ответил за всех десятник.
Остальные кушаны одобрительно закивали, сурово глядя на Тахмуреса.
Он нахмурился, зная, что решается судьба каждого из них. Положив руки на плечи ближайших воинов, доверительным тоном сказал:
– Тогда слушайте. Трое поднимутся на тропу и устроят засаду. Она настолько узкая, что втроем ее можно удерживать долго. Каждый вражеский всадник будет отличной мишенью. К вечеру остальные успеют добраться до Андарабского ущелья. Так?
Он посмотрел на
