работы на шею им надевали специальные деревянные ошейники в виде колеса, чтобы они никоим образом не могли дотянуть до рта горсть муки или крупы.
Обо всем этом Варий очень хорошо знал. Он в первую очередь рассчитывал именно на этих доведенных до крайности кандальников.
Эвгеней провел отряд по узким и кривым улочкам рабской деревни к двум приземистым каменным строениям. Это были мельница и крупорушка. Оттуда доносились скрип и стук вращающихся жерновов, грубые голоса надсмотрщиков и щелканье бичей.
Рядом с мельницей под открытым небом расположились закованные в цепи рабы из отдыхающей смены. Они спали прямо на голой земле, тесно прижавшись друг к другу, чтобы было теплее. Их можно было разглядеть при свете костра, возле которого сидели два вооруженных надсмотрщика.
Услышав звук шагов, один из них приподнялся и крикнул:
– Эй! Кто там ходит?
Фрегеллийцы быстро окружили надсмотрщиков. Маний Эгнаций и Гай Анизий вырвали у них из рук копья и отобрали кинжалы.
– Узнаете меня? – подойдя к ним, спросил Эвгеней.
– Клянусь Кастором и Полидевком! Эвгеней! – изумленно проговорил один из них.
– А теперь слушайте меня! – выступив из темноты, сказал Варий обоим надсмотрщикам. – Сейчас вы разыщете факелы, молотки и зубила, после чего, не мешкая, освободите от оков этих несчастных. Итак, в добрый час! Выполняйте! – сурово приказал он.
– А ну, пошли! – грубо прикрикнул Герий Каннуний на надсмотрщиков, которые продолжали стоять в оцепенении от неожиданности и страха. – Живее, разрази вас молнии Юпитера!
В это время стали пробуждаться кандальники. Раздались звон цепей, тяжкие вздохи и удивленные возгласы.
– Эвгеней! Братишка! – воскликнул кто-то из кандальников.
Эвгеней обернулся и узнал брата, протягивавшего к нему скованные цепями руки.
– Дамон!
Братья обнялись.
– Как видишь, я сдержал свое слово, брат, – взволнованно сказал Эвгеней. – Мы пришли сюда, чтобы освободить вас и призвать к восстанию. Это лучше, чем простой разбой, не правда ли?
– Эти люди, что пришли с тобой… Кто они?
– Это мои друзья, решившие воевать с римлянами. Все мы надеемся, что и вы присоединитесь к нам.
– Воевать с римлянами? Что ж, это по мне.
– А остальные?.. Сколько вас здесь? – спросил Эвгеней, оглядывая толпу кандальников.
– Восемнадцать человек, – ответил Дамон. – Столько же на мельнице и столько же в крупорушке. Работаем на износ, попеременно сменяя друг друга.
– Потерпите! Сейчас разобьем ваши оковы.
На шум сбежались рабы из деревни. Поначалу никто из них ничего не мог понять. Многие думали, что напали разбойники, и прихватили с собой рогатины и фурки 66. Но, сообразив в чем дело, все они в страхе вернулись в деревню. Ни один из них не осмелился примкнуть к мятежу.
По-иному вели себя кандальники. Освобождаясь от цепей, они тут же хватали в руки все, что могло служить оружием. В темноте раздавались их возбужденные и озлобленные голоса. Не прошло и часа, как все работники мельницы и крупорушки разбили свои оковы и первую ярость свою выместили на надсмотрщиках. Жестоко избитые, они были загнаны в крупорушку. Дверь ее рабы подперли кольями и поначалу хотели сжечь надсмотрщиков живьем, но до этого не дошло. Фрегеллийцы торопили их с выступлением в поход к соседнему поместью
Дамон, брат Эвгенея, едва тот с помощью молотка и зубила сбил с него оковы, пришел в исступление: он жаждал мести и призывал товарищей по несчастью к расправе над господами, которые находились в усадебном доме вместе со своими женами.
Его призывы распалили невольников. Они подняли дикий крик и, собравшись в толпу, двинулись к усадьбе, размахивая зажженными поленьями.
– Не так я представлял себе начало, – раздраженно говорил Варий Гаю Анизию, глядя на мелькающие огни факелов возле крупорушки. – Куда они бегут? Я же приказал всем собраться у мельницы. Куда они бегут? Нужно растолковать этим безумцам, что нельзя терять времени по пустякам…
– Они хотят разделаться со своими господами, – хладнокровно отозвался Анизий. – Я думаю, не надо им мешать. Если они убьют их, это еще больше сплотит рабов, после чего уже никто из них не будет искать дороги назад, – рассудительным тоном добавил он.
Но Эгнаций, Каннуний и еще несколько фрегеллийцев попытались остановить и утихрмирить буйную толпу, которая подчинилась им с сильным ропотом.
Маний Эгнаций, потрясая в воздухе своим громадным кулаком, кричал:
– Для чего вас освободили? Захотелось анархии? Лучше забирайтесь обратно в ваши норы, если не хотите никому подчиняться! Дожидайтесь там, пока вам вместо сбитых оков наденут новые!
Варий, став рядом с Эгнацием, поднял руку, призывая к молчанию, и наступила полная тишина.
Он начал свою речь, стараясь четко выговаривать греческие слова, потому что толпа, состоявшая в большинстве своем из греков и сирийцев, плохо воспринимала латынь:
– Мое имя Квинт Варий. Вы меня не знаете, и я мог бы долго рассказывать вам о себе. Но у нас нет времени на пустые разговоры. Не забывайте, что вы самые бесправные и ничтожные из всех людей во всем этом несправедливом мире. Поэтому каждый из вас должен понять, что без организованности и повиновения восстание обречено на гибель. Сейчас дорого каждое мгновенье. Если упустим время, придут солдаты из города и начнут вас резать, как баранов. Этим все и кончится. Теперь я спрашиваю вас, готовы ли вы подчиниться мне и идти туда, куда я вас поведу? Если нет, я ухожу. В другом месте я буду искать соратников в войне против римлян. Я спрашиваю вас, хотите ли вы сражаться под моим началом? Признаете ли вы меня своим предводителем?
Из толпы выступил Дамон, бешено сверкая глазами. В руке он держал копье, отобранное у надсмотрщика.
– Мое имя Дамон, родом я из Сирии, и я отвечу за всех! – стал выкрикивать он. – Хотя мы не знаем, кто ты, но ты и твои друзья освободили нас от цепей, и мы признаем твою власть. После того, что нам пришлось здесь пережить, мы все готовы идти даже за самим Танатом, лишь бы он повел нас против наших врагов. Но и ты, предводитель, дай нам насладиться этим первым глотком свободы, дай нам утолить нашу месть…
Толпа поддержала Дамона пронзительными воплями:
– Месть!.. Месть!..
Варий снова поднял руку и, когда утих шум, сказал:
– Хорошо. Я даю вам на вашу месть не более получаса.
Толпа с торжествующим воем ринулась к господской усадьбе.
– Куда ты? – крикнул Эгнаций Эвгенею, побежавшему следом за разъяренными невольниками.
– Они обезумели! Эти дикари разорвут ее на части! Я не могу этого допустить! – отозвался на бегу молодой сириец.
– Эх, горячая голова, – с озабоченным видом сказал Эгнаций.
– А что такое? – с недоумением спросил Варий.
– Там женщина… молодая жена одного из господ. Эта красотка вскружила Эвгенею голову, когда он работал в этом имении, и вела себя с ним очень нескромно за спиной мужа… Короче говоря, все закончилось тем, что кто-то донес господину об измене жены, а наш друг почел за благо спасаться бегством от расправы…
Тем временем Эвгеней догнал брата и, прерывисто дыша, крикнул ему:
– Дамон!.. Только не трогайте женщин!
– Что я могу поделать? Разве ты не видишь, что происходит? А у меня одно желание… добраться до бычьей шеи своего доброго господина!..
И Дамон, махнув рукой, побежал к воротам усадьбы. Рабы уже с криками разбивали их ударами тяжелого бревна, используя его наподобие тарана.
Очень скоро ворота рухнули. Орущая толпа ввалилась во двор и устремилась к парадной двери господского дома.
Эвгеней одним из первых ворвался в дом и сразу побежал на его женскую половину – в гинекей. Там он застал перепуганных служанок.
– Где госпожа?.. Говорите!.. Я хочу ее спасти! – с трудом переводя дух, обратился он к ним.
Одна из служанок бросилась к нему:
– Эвгеней! Спаси ее… спаси их! Они спрятались в сеннике возле конюшен…
Эвгеней ринулся к выходу. На мужской половине дома ревели кровожадные голоса, слышались глухие удары и душераздирающие крики: там рабы расправлялись со своими господами. В это же самое время со двора донесся пронзительный женский визг…
Эвгеней выскочил из дома и со всех ног помчался к сеннику,
