— Что мы будем делать?
— Вы вернетесь в усадьбу. Я пойду за вами на расстоянии через лес, и этой ночью вы мне принесете все необходимое.
— Вы думаете, это так легко. Между деревьями и домом — огромный газон размером с площадь Этуаль, и ночью, я уверена, он патрулируется. Лучше всего это проделать днем.
— Днем?
— Да, все они уехали на лошадях на целый день, в доме остались только слуги. Пойду попрошу у них легкий завтрак. Я положу его в корзину с одеждой.
— А как вы достанете одежду?
— Хайме примерно того же роста, что и вы. Я посмотрю в его комнате.
— Отлично, пойдемте.
Даниэль с трудом поднялся. Лицо его исказила гримаса.
— Вы думаете, что сможете идти?
— Не беспокойтесь, все будет хорошо.
Когда показался дом, Даниэль упал, обессиленный. От его грязной, в пятнах, повязки исходил неприятный запах.
— Вам нужен врач.
— Позже будет видно. Действуйте.
Леа побежала в сторону дома.
— Вот это должно подойти, — сказала она себе, снимая с вешалки коричневый шерстяной костюм.
Из ящика комода она достала белье и рубашку, в стенном шкафу взяла мягкую обувь, а в аптечном шкафчике в ванной — бинт для перевязки.
Когда она выходила из комнаты, зазвонил телефон. Кто-то снял трубку. Спустя несколько минут чей-то голос позвал ее с лестницы:
— Сеньорита, сеньорита, вас к телефону.
Леа спустилась, перепрыгивая через ступеньки.
— Телефон в кабинете, — объяснил слуга, указав на библиотеку.
— Алло!..
— Алло!.. Это ты, Леа?..
— Франсуа!..
— Ты одна?..
— Да.
— Хорошо, не перебивай меня… Ты в опасности… Я приеду за тобой. Я сейчас в Мар-дель-Плата… Виктория Окампо приедет вместе со мной…
— Но…
— Будь готова к вечеру.
— Дай мне сказать… Я нашла Даниэля.
— Даниэля?
— Да, его схватили… он бежал…
— Как он себя чувствует?
— Не слишком хорошо, он ранен в грудь.
— Это серьезно?
— Я не знаю.
— Будь осторожна до моего приезда…
— Алло!.. Алло!..
Их разъединили. Леа повесила трубку.
Она знаками дала понять, чтобы ей приготовили еду, бутылку воды и положили все это в корзину. Повар, привыкший к экстравагантности хозяев, казалось, совсем не удивился. Леа отнесла корзину к себе в комнату. Она вынула продукты, положила вниз белье, костюм и обувь, затем прикрыла все это провизией.
Леа с непринужденным видом пересекла газон и углубилась в лес. По дороге она никого не встретила.
— Даниэль, — тихо позвала она.
Где он? Она в растерянности оглянулась… Он лежал на животе в неглубокой канаве. Она приблизилась к нему.
— Даниэль…
Он лежал неподвижно. В страхе она принялась его трясти. Он был без сознания. Она с трудом перевернула его на спину. Повязка сползла. Под грудью она заметила широкую гноящуюся рану, на которую налипли земля и листья. Сжав зубы и заткнув ноздри, Леа полила на рану воды. Промытая рана выглядела еще более устрашающей. Когда она полила на нее арманька, раненый подскочил и открыл глаза. Несмотря на острую боль, он сумел улыбнуться.
— Я хочу пить.
Леа напоила его и вымыла ему лицо.
Даниэлю удалось выпрямиться и оглядеть свою рану.
— Не слишком красиво.
— Держите компресс.
Перевязав его, Леа помогла ему снять разорванные брюки и надеть принесенные вещи. Обувь оказалась немного велика.
— Теперь у вас более приличный вид. Надо поесть.
— Я не голоден.
— А я голодна. Вы должны поесть через силу… Вот так. А теперь послушайте меня. Мне звонил Франсуа Тавернье. Я сказала ему, что вы здесь. Он приедет за вами.
— Наконец-то добрая весть! Когда он приедет?
— Вечером… Вы думаете, вы продержитесь до этого времени?
— Не беспокойтесь. Вы не захватили немного спиртного?
— Да, я подумала об этом. Я стащила бутылку арманьяка.
— Арманьяк? Вот что меня взбодрит. Леа… Спасибо за все.
— Какой вы глупый… Подождите, надо еще выбраться отсюда. А теперь мне пора идти. Главное — не уходите никуда.
— Поцелуйте меня.
Леа склонилась над ним и поцеловала его в лоб, по которому струился пот.
— Крепче, — попросил он, притягивая ее к себе.
Губы их слились. Леа подавила чувство отвращения: его лихорадило.
Потрясенный, он смотрел ей вслед.
Едва Леа успела вернуться в комнату, как услышала стук лошадиных копыт. Она подошла к окну. Всадники возвращались. Дом мгновенно наполнился криками, смехом, топотом, беготней по лестнице. Хайме и Гильермина отталкивали друг друга, пытаясь войти в ее комнату. Не верится, что это был тот же человек, что и накануне. Ничего общего с тем негодяем, которого она видела вчера.
— Как вы себя чувствуете?.. Я вижу, лучше… Нам вас не хватало. Чем вы занимались?
— Я устроила себе небольшой пикник в лесу.
— Тебя совершенно не касается, чем она занималась, — сказала Гильермина. — Бедняжка, вам, наверное, так скучно было одной?.. Сегодня вечером вы должны все наверстать. Пойду переоденусь. До скорой встречи… Ты идешь, Хайме?
— Иди, я догоню тебя.
— Будьте осторожны, он считает себя Дон Жуаном.
— Уйдешь ты когда-нибудь, мерзкая девчонка? — крикнул он, внезапно хлопнув дверью.
— У вас всегда такие отношения?
— С самого детства мы терпеть друг друга не можем, но и не обходимся друг без друга.
— Так же, как и я с моими сестрами.
— Вам кто-то звонил сегодня после полудня. Кто это был?
Каким резким тоном он это спросил!
— Вас это не касается!
— Все, что здесь происходит, касается меня и моего отца. Так кто это был?
— Мадам Окампо.
— А, дорогая Виктория… Почему же вы не сказали об этом сразу же?
— Я не придала этому значения.
— Что ей было нужно?
— Она хотела узнать, как я здесь провожу время, нравится ли мне у вас?
— Что вы ответили?
— Что это чудовищное место с невыносимыми людьми.
Хайме расхохотался.
— Я вижу, вы любите пошутить. Я тоже. Вы никого здесь не видели?
— Кроме слуг, никого.
— Ладно, я пошел. Постарайтесь быть очень красивой сегодня вечером.
Оставшись одна, Леа приняла ванну, вымыла волосы и оделась красиво, элегантно и в то же время удобно. Не время было стеснять свои движения каким-нибудь замысловатым платьем. Она сложила все необходимые вещи в сумку, поставила ее за дверь и вышла из комнаты.
Около десяти человек сидели на веранде и пили аперитивы. Среди них — Рик Вандервен. Он поднялся и направился к ней со стаканом в руке.
— Вам лучше? Мне сказали, что вы неважно себя чувствовали. Как вы провели день?
— Спасибо, гораздо лучше. Я спокойно отдохнула.
— Вы ходили гулять в лес?
— Нет. Я посидела между деревьями, недалеко от газона.
К ним подошли Хайме и его отец.
— Я рад, что вам лучше.
— Спасибо, сеньор.
— Сын сказал мне, что вы разговаривали с мадам Окампо по телефону. Как поживает наша дорогая приятельница?
— Хорошо. Мне кажется, она собирается приехать навестить вас.
От Леа не ускользнул взгляд, которым обменялись при этих словах Мануэль Ортис и Рик Вандервен.
— Прекрасная идея! — сказал Вандервен. — Вы что-нибудь выпьете?
— Спасибо, попозже.
Спустилась ночь. Вокруг газона и в окрестностях зажглись фонари. Леа машинально отвечала на реплики гостей, прислушиваясь к шуму мотора. Чуть поодаль Мануэль и Хайме Ортисы беседовали с Риком Вандервеном. Гости направлялись к столу, когда усилившийся гул заставил их поднять головы. Мерцающие в небе огоньки приближались к усадьбе.
— Самолет! — вскрикнула Гильермина.
— Это, должно быть, Хосе решил сделать нам сюрприз, — сказала госпожа Ортис.
Маленький самолет приземлился на газоне, проехал до конца его, развернулся и остановился у крыльца. Все бросились к нему. С бьющимся сердцем Леа увидела за штурвалом Франсуа. «Я не знала, что он водит самолет, — подумала она. — Я многого не знаю о нем». Мануэль Ортис помог Виктории Окампо сойти вниз.
— Какое удовольствие видеть вас здесь, — сказал он, целуя ей руку.
— Я настояла на том, чтобы сопроводить моего друга, беньора Тавернье. Его жене нездоровится, и она требует, чтобы Леа навестила ее. Мы приехали за ней.
— Бог мой! Сара заболела?
— Да, и серьезно. Она настаивает на твоем приезде, — сказал Франсуа с опечаленным видом.
— Тогда поедем. Я сейчас соберу вещи.
— Вот досада! — воскликнул хозяин дома. — Но я не позволю вам уехать раньше ужина.
— Но…
— Дорогая Леа, поднимитесь к себе собрать вещи и присоединяйтесь к нам в столовой. Гильермина поможет вам.
Он произнес это тоном, не терпящим возражений. Леа пришлось подчиниться. Как предупредить Даниэля? Она подошла к Тавернье, взяла его за руку и сказала громче обычного:
