– Ну и шутки у вас, товарищ майор. Верните патроны. Чем я воевать буду?
Лесков никак не отреагировал, Кондратьев лишь усмехнулся, а старшина Будько докладывал:
– На винтовку в лучшем случае по обойме осталось. Пулеметы почти пустые, гранат, может, полдесятка наберется.
– Да, с боеприпасами что-то надо решать, – озабоченно проговорил Журавлев.
А Лесков тем временем хлопнул ладонью по спине Зелинского и засмеялся:
– Ну чего ты стонешь? Патроны для разведчиков нужны. А тебе бумаги надо срочно писать. Так?
– Так, – осторожно согласился Илья Борисович, опасаясь, что особист сунет его в какую-нибудь боевую группу. – Коммунистов и комсомольцев много выбыло, надо обновить списки.
– Вот и пиши.
Тем временем Федор Кондратьев собрал остатки табака из трофейного прорезиненного мешочка и свернул для военврача Руденко самокрутку.
– Спасибо, Федя, – обняла его Наталья. – Кто бы еще позаботился!
На рассвете построили людей. Оказалось, что человек шесть идти не в состоянии. У кого воспалилась рана, кто-то повредил босую ногу, двое сильно простудились. Ослабевшие бойцы нести товарищей были не в состоянии. Люди три дня толком не ели.
Голод толкал бойцов, особенно молодых, на необдуманные, опасные для жизни поступки. Двое парней сорвали несколько сырых грибов, а затем уже не могли остановиться, торопясь набить желудки.
Оба отравились. Их выворачивало зеленью, начались судороги. Наталья Руденко приказала нагреть воды и силком влить в обоих по несколько литров. Глядя на них, поняла, что дня два оба не смогут подняться.
Люди ели кору, жевали кусочки кожаных ремней. Несколько человек накинулись в поле на недозрелую пшеницу и забили желудки. Катались по земле, тоже пили воду, но кишечники склеило намертво. На помощь пришел Будько, заставил красноармейцев через силу бегать, двигаться, сделал какой-то отвар и спас всех, кроме одного.
Когда умершего закапывали, кто-то невесело усмехнулся:
– Бывает же. На войне от запора помирают.
Услышав реплику, капитан Руденко отреагировала быстро и зло:
– А ты от дизентерии загнешься, если всякую гадость в рот тащить будешь. И к тем кустам не подходите, это же волчьи ягоды. Я ведь предупреждала.
Обессиленный отряд мог стать легкой добычей даже небольшой группы бандеровцев, не говоря о немецких патрулях.
К пулемету ДТ, снятому Николаем Мальцевым с танка, осталось двадцать патронов, еще шесть в обойме ТТ. Снайпера Василя Грицевича снабдили по приказу Журавлева дополнительным боезапасом. Два магазина по десять зарядов к винтовке СВТ имелись у Кости Орехова.
Подсумки остальных бойцов были пустые – в лучшем случае, обойма в казеннике. Ко второму пулемету в отряде наскребли половину диска, которого и для короткого боя не хватит.
Нестерпимо хотелось есть. Но с утра, по приказу Журавлева, пользуясь хорошей погодой, приводили себя в порядок. Зашивали гимнастерки и брюки, подматывали проволокой ботинки и сапоги. В ручье стирали белье и сопревшие от долгого пути портянки. Наталья Руденко, обходя бойцов, осматривала раны и ушибы. Увидев, что кто-то надевает ботинки на босую ногу, объяснила, не слишком выбирая слова:
– Сотрешь шкуру к ядрене фене. Рви нательную рубашку или кальсоны и обязательно обматывай ступни.
– У меня штаны расползлись. Не хочу перед вами хозяйством сверкать.
– Ничего, я насмотрелась. Не удивишь.
Пришла к Журавлеву и заявила:
– Людей хоть чем-то надо покормить. Грибы в рот пихают, траву жуют. Через день-два ослабеют, все здесь останемся.
– В хутора хода нет. Пока были сильные, нас боялись. А сейчас сообщат немцам, выследят и перебьют всех.
– Ну, дальше, – торопила его Руденко. – Дохлятину жрать будем?
– Я дал распоряжение. Сколотили две группы, к вечеру что-нибудь принесут. Может, интендантов немецких подкараулят, либо лошадь бесхозную пригонят.
– Лошадь с повозкой для раненых нужна. Как я поняла, больше чем на пару дней задерживаться нельзя. Выследят нас здесь. Больно уж местные нашу власть любят, пропадем ни за грош.
– Националисты, кулаки могут выдать нас фашистам, – важно согласился Зелинский, исполнявший должность комиссара отряда.
– Ой, да брось политинформацию читать! – отмахнулась Наталья Руденко. – Кулаки, подкулачники… всем им мы здесь как кость в горле. Чем быстрее к прежней границе уйдем, тем здоровее будем.
Пользуясь своей комиссарской должностью, Илья Борисович хотел сделать военврачу замечание. Но перехватил взгляд майора-особиста и промолчал. Михаил Андреевич Лесков не терпел пустой болтовни. И сейчас вместо того, чтобы сделать замечание капитану Руденко, буркнул, вроде ни к кому не обращаясь:
– Чем бумажки строчить, лучше бы с людьми побеседовал. Обувь проверить надо, помочь с ремонтом.
– Я список коммунистов и комсомольцев составляю.
– Чего его составлять? Все и так на виду.
Слова особиста больно царапнули по самолюбию. Что, комиссар должен ботинки чинить? Для этого старшина имеется.
Но возразить особисту не посмел, собрал бумаги и вышел из землянки.
* * *
Нужны боеприпасы, еда, обувь, бинты, йод. Много чего нужно. Список на полстраницы. Но это не Смоленск и не Могилев. Что бы там ни говорили о дружбе и братстве, но земля здесь чужая. В лучшем случае, все давно спрятано, и откажут поделиться (даже продать) под предлогом, что самим есть нечего. А в худшем, пошлют расторопного хлопца на лошади и выдадут либо бандеровцам, либо первому же немецкому патрулю.
Николай Мальцев шел во главе группы. Вторую, ушедшую в другую сторону, возглавил Яков Павлович Будько. Когда Журавлев инструктировал старших групп, говорил зло, цедя короткие фразы сквозь зубы:
– Выкручивайтесь, как хотите. Но людей надо накормить. Раздобыть патронов и хоть какой-то мази для ран.
– И в хутора не заходить?
– Не заходить, – подтвердил начальник заставы. – Наведете на след, никакие харчи не понадобятся.
– Немцев пощипаем, тоже всполошатся, – рассуждал Будько. – По следу кинутся. В общем, иди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю что.
– Все ты знаешь, – отмахнулся Журавлев. – Всю жизнь в старшинах ходишь. И ты, Николай, хоть не старшина, но парень сообразительный. В общем, пустыми не возвращайтесь.
У Якова Павловича Будько были свои планы, о которых он не распространялся. Николай Мальцев с помощниками шел вдоль речки, где накануне видел следы переправы, брошенные повозки, остатки разбитых понтонов.
Искать еду и патроны следовало не ближе пяти-шести километров от места стоянки, чтобы не оставить за собой тропу.
Место переправы и следы боя нашли после нескольких часов плутания. Растянулись без сил на берегу небольшой, метров двадцать в ширину, речки. Как она называется, никого не интересовало. Здесь уже похозяйничали местные жители. Картина знакомая – разутые и раздетые тела красноармейцев, вывернутые карманы. Оружие тоже исчезло, а над истоптанным, изрытым воронками берегу висел тошнотворный дух разлагающейся плоти.
Крупных поселений поблизости не было. Поэтому обшарить и вычистить все местные хуторяне, жадные до наживы, не успели. Все шестеро: Николай Мальцев, Костя Орехов, двое пограничников из восьмой заставы и двое саперов из взвода Кондратьева – разбрелись по берегу. Вскоре стали попадаться боеприпасы.
Винтовочные патроны лежали редкой россыпью, иногда обоймами. Их собирали азартно: пара… еще тройка, а вот сразу две обоймы. Нашли штук шесть гранат, разбитую винтовку, несколько снарядов возле взорванной «сорокапятки».
Через час посчитали добычу и поделили на всех остатки махорки в найденном кисете. Всего сотня патронов без малого, а консервы, если и были, местные подчистую выгребли.
– Надо в речке искать, – с сожалением докуривая шипящую самокрутку, предложил Зиновий Лыков. – Мне в воду нельзя, пальцы не зажили, я караулить буду.
– Умный! Нам среди коряг лазать, а ты загорать будешь.
Но Мальцев уже оценил предложение беспалого сержанта и приказал:
– Гимнастерки, рубашки долой! Лезем в воду. А ты, Зиновий, будешь на посту. Если зевнешь, пеняй на себя. Возьми мой пулемет.
Первым вытащили утонувшего красноармейца. Вода в речке была холодная, да и боец имел при себе тяжелый груз: чем-то набитый вещмешок, полный подсумок с патронами и две увесистые гранаты РГД.
Из мешка вытряхнули белье, запасную гимнастерку, всякую мелочовку, а самое главное, две банки рыбных консервов. На еду смотрели с такой жадностью, что Мальцеву стоило немалых усилий уговорить товарищей:
– Пока никого нет, продолжаем поиски.
– На сытый желудок быстрее бы дело пошло, – глотнул слюну заметно отощавший здоровяк Зиновий Лыков.
Никогда бы не подумал Мальцев, что лазание в воде на месте разбитой переправы окажется таким муторным делом. Саперы с азартом тянули какую-то тяжесть. На берегу дружно выпустили ношу из рук и шарахнулись от хлынувшей трупной вони.
