гадину прикончить... А ведь к Лигдамиду не подберешься, наемники вокруг шныряют, все товары поштучно перебирают, чтобы, значит, оружие никто не спрятал... Особенно если рыбу привез. Повар все бросает и заставляет раба каждого губана из мешка доставать, проверяет лично. В общем, в городе к нему не сунешься... Так два года и пролетели. Но я верил — он от меня не уйдет. И возжигал сандаловую щепу Тихе...
Галикарнасец отпил вина из кружки, затем продолжил:
— Я понимал, что убийство Лигдамида — это дело сложное, как его ни планируй, рассчитывать можно только на случай. Оба неудачных покушения Паниасида тому доказательство. Агесия не могла даже предположить встречу в коридоре с наксосским наемником, который ее узнал... А разве мог Паниасид заметить Менона, если он сам находился в хвосте колонны, а гиппарх ее возглавлял?.. Одно мне было ясно — рано или поздно Мойры смилостивятся. Даже если наш род был наказан за прегрешения предков, смерть племянника их искупила...
Сидящие за столом слушали, как завороженные.
Голос Ликса зазвучал азартно:
— В общем, узнал я от одного дидимского коневода... Он как раз эсимнету продал табун лошадей... Что сатрап Лидии вызывает Лигдамида в Сарды. Ну, думаю, попался, мимо меня не проскочишь... Я, конечно, трезво оценивал свои возможности. Мог и на наемников из охраны нарваться. Но решил так: главное — оказаться рядом. Ударю — и в бега. А там уж, как Тихе пожелает... Купил в храме Артемиды Киндиады корзину отборного винограда и уселся ждать на Латмосском тракте... Четыре дня ждал. На пятый утром смотрю — возницы как умалишенные на обочину сворачивают, будто испугались чего-то... И тут из-за поворота всадники показались. Впереди человек двадцать, за ними бига, а дальше опять пики, пики... Я стиснул зубы, сижу, про себя молюсь Тихе. Ну, не может, думаю, Лигдамид просто так мимо киндийского винограда проехать... Я палку в землю воткнул и на нее гроздь повесил — пусть вялится на солнце, слаще будет, да и издали видно, что я продаю. А в корзине-то между гроздьями кинжал спрятал...
Поликрита разлила вино по кружкам. Сотрапезники слушали, прихлебывая. Но сыр не брали — сейчас не до закуски, не пропустить бы чего важного.
Глаза галикарнасца горели:
— По-моему и вышло... Лигдамид со мной поравнялся, вознице приказал остановиться, а сам спрашивает: почем, мол, виноград и откуда. Потом подозвал меня, чтобы попробовать... Наемник с меня глаз не сводит. Я весь внутри сжался, но вида не показываю, иду на прямых ногах, как на ходулях. Только попробовать он не успел. Потому что получил в горло по самую рукоятку...
Ликс схватил со стола нож и со всей силы воткнул его в сосновую столешницу. Дрио охнула. В глазах Иолы застыло выражение мстительного удовлетворения.
— Как сам ушел? — после паузы спросил Херил.
— Рванул с дороги в сторону гряды... Наемники опомнились, схватились за луки. Одна стрела порезала бедро... — задрав хитон, галикарнасец показал застарелый рубец.
Выдохнув, Ликс снова отпил из кружки, а затем продолжил:
— Повезло, что склоны заросли лиственницами, я так от ствола к стволу и прыгал... А на седловине уже прятался за скалами. По осыпи съехал вниз, падал, поднимался... Как до моря добрался, плохо помню, в памяти только одна боль осталась... Все-таки Тихе меня не бросила — рыбаки долбленку на песок вытащили, а сами в дюне уселись кашеварить. Я ее в воду и спихнул. Они ко мне бросились, только куда там... В соседней бухте вытащил лодку на песок и ушел в густую фригану. Вот как-то так...
— А где скрывался? — дотошный Херил не отставал.
— В Перее, — коротко ответил галикарнасец.
Потом объяснил:
— Я так рассудил, что наемники Лигдамида Карийское побережье до Меандра будут прочесывать... А может, и еще дальше — до самой горы Микале. Да и на долбленке далеко не уплывешь... За ночь догреб до Коса. В порту нанялся матросом к купцу, который вез ткани в Фиск.
Ликс потянулся за кружкой.
— Что дальше было? — нетерпеливо спросил отца Геродот.
Хлебнув вина, тот в задумчивости потер щеку.
— Первое время пришлось поголодать... Однажды встретил земляка из Галикарнаса, Ламприска. Он раньше птицу разводил, но, когда щенок Лигдамида, Аполлонид, обложил устроителей петушиных боев непомерной данью, разорился. Продал хозяйство и с семьей перебрался в Фиск... Так вот... Ламприск и говорит: у тебя, мол, есть бесценный опыт, давай вместе петушиный загон держать. Я согласился... Два года быстро пролетели.
— Как сюда добрался? — спросил Херил.
— Перея хоть и лежит в Карии, но считается землей Родоса, там карийские законы не действуют. Пришел я к архонту Фиска и говорю: так, мол, и так, прошу твоего содействия, чтобы добраться до Самоса, хочу просить убежища в Герайоне... Он спрашивает: «За что?» Я ему честно все и рассказал, потому что знаю: у родосцев свои счеты с Лигдамидом. Он им простить не мог рейды в Карию за рабами, поэтому всячески вредил... Архонт усмехнулся, а потом говорит: «В первых числах боэдромиона с Родоса корабль с эфорами в Элевсин отправляется. Сначала зайдут в Фиск. Поплывут через Самос, чтобы забрать делегацию Герайона для участия в Больших Элевсиниях. Это корабль священный, его ни один элимен не имеет права досматривать. Хочешь, плыви на нем, но эфором я тебя назначить не могу. Так что отработаешь матросом». Я, конечно, согласился, тут и думать нечего. Хороший он мужик, этот архонт... Ентимом кличут.
Херил кивнул:
— Есть такой, он птицу разводит. Антифем у него павлинов на Гамелии закупает.
— Пап, почему ты, когда Лигдамида убил, сразу к нам не поехал? — наивно спросил Феодор. — Ты ведь тоже мог убежища в Герайоне попросить... Жил бы вместе с нами.
— Не получилось, сынок
