Собственно, – отметил Геккер, – в Японии вас обоих ждет практически то же самое. Следует помнить, что часто применяется тактика изматывания, затягивания переговоров, с тем чтобы вызвать реакцию нетерпения и раздражения у иностранного партнера.
«Это как на татами – у кого скорее сдадут нервы», – подумал Василий.
– Если переговоры пойдут туго, – продолжал Геккер, – дай знать партнерам, что отсутствие результата для тебя предпочтительнее, чем невыгодная сделка. В крайнем случае напомни, что есть и другие претенденты на роль партнеров. И не забывай: не делайте так, чтобы ваш партнер чувствовал себя «потерявшим лицо». Если удастся перехитрить его, это будет рассматриваться как признак твоего ума, но только в том случае, если об этом знает как можно меньше людей, а лучше – вовсе нет тому свидетелей.
Он замолчал и, раздумывая о чем-то, побарабанил пальцами по столу.
* * *
Надо заметить, что у советника Геккера были в то время заботы и кроме миссии Ощепковых: Центр настойчиво интересовался, как связано с событиями в Китае пребывание у его западных границ экспедиции художника Рериха.
В сущности, мистическими теориями художника, искавшего в Гималаях загадочный Центр мировых энергий – Шамбалу, занимался совсем другой орган – ОГПУ, пославшее «присмотреть» за Рерихом самого авантюрного из своих агентов – знаменитого Якова Блюмкина. Ведомство Геккера – ГРУ – беспокоило другое: пребывание семьи художника в резиденции английского политического резидента – подполковника Бейли, получавшего агентурные донесения из Тибета, а также из Западного и Центрального Китая. Сложно складывалась и военная обстановка вокруг КВЖД.
Затем советник справился у Василия, сколько времени он должен пробыть в Шанхае и когда тот рассчитывает отправиться с Машей в Кобе – именно в этом японском городе размещались кинофирмы, с которыми предстояло договариваться о прокате закупленного европейского фильма по всей Японии.
– В общем, все зависит от того, как пойдут дела, – развел руками Василий. – Центр, разумеется, заинтересован в том, чтобы я как можно скорее возобновил свои японские знакомства. Но это уж как получится.
– Так-так… – подхватил Геккер. – Значит, можешь в случае надобности выкроить недельку-полторы, прежде чем отправишься на Острова?
– А надобность есть? – вопросом на вопрос ответил Василий.
– Не было бы, не спрашивал бы. Есть надобность. И еще какая срочная.
То, что услышал затем Василий от Геккера, в общем, не было для него новостью. Из рассказа советника выходило, что в последнее время какая-то, как он выразился, «возня» происходит у западных границ Китая и на Тибете. «Кто-то мутит лам, – сказал Анатолий Ильич. – И торчат из всего этого уши английского резидента в Кашмире сэра Джона Бари Вуда, а также английских же политических агентов – майоров Лоримера, Гиллана и Бейли – и подполковника Стюарта. Имей в виду: Бейли – один из лучших разведчиков Британии, географ с золотой медалью Лондонского географического общества, биолог в самом широком смысле слова и к тому же полиглот».
– Не многовато ли англичан? – поморщился Василий.
– А тебе наши, русские, нужны? Так могу тебя утешить – там же с туманными целями обретается семейство Рерихов. А в Монголии еще гуляют атаман Семенов и барон Унгерн. Слыхал про таких?
Геккер вышел из-за стола, походил по кабинету и, остановившись возле Василия сказал:
– Словом, мне вот как, – он провел по шее ребром ладони, – позарез нужно бы самому «понюхать» всю эту обстановку, пощупать, фигурально выражаясь, собственными руками. Но не могу – должность проклятая не позволяет: где Тибет, а где КВЖД. Сижу в Пекине, как стрекоза на булавке. И даже ненамного в глубь страны мне дорога заказана. Из Центра человека запрашивать – сам знаешь нашу связь. Время только терять, а дело, чую, уже начинает дымиться. Да и на КВЖД, скажу я тебе, неспокойно: кто-то натравливает китайцев полностью взять под контроль дорогу. Думаю, что без твоих «земляков» – японцев – не обходится.
– Я понял, – сказал Василий. – А как моя операция? И Мария?
– Беру ответственность на себя. В случае чего – перед Центром прикрою, – жестко сказал Геккер. – А о жене не беспокойся – оставишь в Пекине, присмотрю. Мне тебя хотя бы в Лоян отправить, к отрогам Цинь Линя. Это, конечно, не само Тибетское нагорье, но если что там готовится, то в горных монастырях уже знают. А там, в двенадцати километрах от Лояна, есть грандиозный буддийский монастырь, высеченный прямо в скале. Лунь-мэнь называется. Еще в четвертом веке начали его в той скале вырубать и только через четыре столетия закончили. Древность, как видишь, однако и сейчас в некоторых из его ста пещер живут монахи. Только вот под каким предлогом ты с ними можешь законтачить? – и советник задумчиво почесал в затылке.
Молчал и Василий. И вдруг шальная мысль мелькнула у него в голове: а что, если…
– Есть у меня предлог! – решительно сказал он Геккеру. И рассказал ему о теще, Маремьяне Игнатьевне, о загадочной книге, что досталась ему в наследство, об исчезновении Анны.
– Да-да, – оживился советник, – помню, мне что-то такое о тебе рассказывали по нашей линии… Ты подумай, вот тебе Восток – никак без чертовщины какой-нибудь не обходится: то Рерих со своей Шамбалой, то ламы, то ты еще… с тещей. Ну извини, – добавил он, увидев, как помрачнело лицо Василия. – Извини – на больное место попал. Ну книга – это для монахов предлог. А для властей? Что тебе понадобилось в монастыре?
– Я же кино занимаюсь: хочу посмотреть, имеет ли смысл вложить деньги в фильм про тамошнюю экзотику и разузнать, что позволили бы снимать в этом храме. Кроме того, я ведь занимаюсь восточными единоборствами: может быть, монахи хранят что-нибудь и по этой части.
– Ну что ж, пойдет! – согласился Геккер.
И они перешли к деловому обсуждению подробностей будущего путешествия.
* * *
Еще дня два ушло на согласование поездки Василия в Лоян с властями провинции, и в это время можно было побродить по Пекину с Машей. Она на редкость спокойно отнеслась к тому, что Василий отправится в Лоян без нее, хотя в версию о будущем храмовом фильме не поверила, тем более что версия появилась у Василия после встречи с Геккером.
По совету Геккера Ощепковы решили пока осмотреть одну из главных достопримечательностей столицы – храм Неба. Собственно, это был целый храмовый комплекс: три главных храма – Циняньдянь (храм молитвы об урожае), Хуаньцюньцюй (храм предков) и Тяньта (алтарь Неба) – были соединены аллеями, по которым и бродили Василий и Маша, пока не дошли до стены Хуэйнь-би.
– Знаешь, как переводится это название? – спросила Маша. – Это стена возвращающихся звуков, мне еще няня в детстве о ней рассказывала… Вот я постою возле этой стены, а ты иди вон туда, до конца двора. Я помашу и позову тебя. Просто позову, обычным голосом. Увидишь, что будет!
– Я же не услышу, – усмехнулся Василий. – Двор вон какой огромный.
Честно говоря, ему не хотелось уходить от нее так далеко. После исчезновения Анны все китайское вызывало у него мысли о каком-нибудь подвохе. Но Маша уже рассмеялась и подтолкнула его: «Ну, иди же!»
Дойдя до ворот на противоположном конце двора, он оглянулся, и сердце у него екнуло: такой маленькой показалась ему Маша там, у стены. Он махнул рукой в ответ на ее жест и вдруг услышал совсем рядом ее певучий голос: «Ва-асенька, ми-илый!»
Он вздрогнул от неожиданности и оттого, что она никогда его так не называла. И снова помахал ей, подзывая ее к себе.
Она пришла быстрой, легкой походкой и лукаво спросила:
– Ну что, услышал?
– Да, – сдержанно отозвался он. – Только слов не разобрал.
«А вдруг она так нежно позвала меня оттого, что сама не верила, будто я расслышу? – засомневался он. – Чего же смущать ее напрасно».
Маша пристально посмотрела на него и отвернулась.
«Кажется, я свалял дурака», – мелькнуло в голове у Василия.
Но Маша уже тащила его дальше, к выходу, и озабоченно справлялась, удастся ли им еще до отъезда побывать в дворцовых парках Внутреннего города, и вообще, пускают ли туда иностранцев.
Они оба, не сговариваясь, в оставшиеся до отъезда Василия дни не возвращались к тому, что произошло во дворе храма Неба, а потом им предстояла разлука по крайней мере недели на полторы: такой примерно срок отвел Василию Геккер на поездку в Лунь-мэнь.
Старательно собирая Василия в дорогу, Маша наткнулась в его вещах на таинственный том в темном кожаном переплете.
– Зачем это тебе? – спросила она, окликнув его. И, держа книгу в руках, поинтересовалась: – Это на каком языке написано?
– Положи! – резко сорвалось у Василия. Но увидев ее изумленные глаза, он неловко поправился: – Прости, я совсем о другом думал сейчас. Я хотел сказать: положи ее в дорожную сумку – я возьму книгу с собой. Как раз будет случай расспросить, на каком языке она написана, – и предупреждая ее дальнейшие расспросы, добавил: – Это мне в Японии подарили, когда уезжал. Знали, что мне интересны старинные книги.
