— и даже не успел взглянуть на дам, между которыми разве что молнии не сверкали, как в зале тихо взвизгнуло колёсико пистолета…
Вссссынь…
И через секунду грохнул выстрел…
Пахх…
И пороховые искры разлетаются в разные стороны, клубы дыма накрывают генерала сзади, а на щеку ему падают горячие, липкие капли… Волков, вытягивая из ножен меч, сразу обернулся и увидал развороченное выходом пули лицо коннетабля земли Тельвис; на месте его левого глаза и левой скулы багровела страшная, разорванная рана, сам он выронил из руки кривой кинжал, а потом колени его подогнулись, и он рухнул на ковер замертво.
— А-а-а!.. — взвизгнула маркграфиня и отбросила серебряный поднос вместе с золотой чашей. — Он убит! Убит!
— К оружию! К оружию! — тут же заорал граф, срываясь на фальцет. — Все сюда… К оружию! На них, на них, все…
А не успел генерал вытащить свой меч, как хлопнул и второй выстрел. И теперь Волков видел, в кого стрелял фон Флюген, это был один из сержантов убитого коннетабля…
И тут уже меч Волкова был высвобожден… И стало всё вдруг просто и ясно. И никаких баб-ангелов, никаких особых красот вокруг, пошло обычное дело, к которому генерал был приучен с самых юных лет.
— Хенрик! Где мой шлем⁈ — рявкнул Волков и встретил одного из бегущих на него с отнюдь не кухонным тесаком лакеев, встретил прямым уколом в брюхо.
Высоко и звонко завизжала женщина, и этот её визг уже не походил на звон серебра. А могучий фон Готт просто отбросил одного из лакеев на сервированный стол, опрокидывая один из стульев, а за ним и посуда полетела на пол.
— У меня! — кричит Хенрик, одной рукой держа шлем, а другой доставая из ножен оружие. — Секундочку, сеньор.
А вот сержанта фон Флюген застрелить не смог, мальчишка плохо прицелился, и пистолетная пуля…
Пахх…
… ударила того в грудь, но, конечно же, кирасу не пробила, и здоровенный сержант тут же кинулся на оруженосца Волкова с кривой саблей. Фон Флюген не успел выхватить свой меч и первый удар сабли отвёл пистолетом, а тут к нему на помощь подоспел и Хенрик. Старший из оруженосцев уже выхватил оружие и сразу нанёс удар, быстро рубанул сержанта в открытое лицо и попал, тем самым отведя, казалось бы, от фон Флюгена опасность, но…
Второй сержант, стоявший чуть сзади юного оруженосца, рявкнул громко:
— Людей! Зовите сюда людей снизу! Всех сюда!
И сразу умелой рукой и чеканом на длину рукояти раскроил фон Флюгену не защищённый шлемом затылок.
Храбрый мальчишка запрокинул голову, выронил пистолет и умер ещё до того, как упал на ковёр рядом с убитым им коннетаблем.
— Дьявол! — орёт фон Готт. — Фон Флюген убит!
Генерал лишь раздражается, но скорее от интонаций своего оруженосца:
«Болван! К чему это?».
И зло кричит ему в ответ:
— Так отомстите за него!
Фон Флюген убит. И это в любую другую минуту обожгло бы сердце барона, но не сейчас… Который это был по счёту близкий для него человек, убитый на его веку, вот так погибший в бою? Какой по счёту товарищ так безмолвно и быстро умер на его глазах? Пятый? Десятый?
«Впрочем… Уж лучше так, чем умирать неделю с дырой в животе!».
Подсчитывать павших товарищей у него не было времени, тот самый лакей, которого он пытался проткнуть, оказался вовсе не таким уж и простым противником. Барон едва не выронил свой меч, когда тот, вместо того чтобы почти без сопротивления проникнуть в мягкое чрево врага, вдруг налетел на что-то твёрдое под одеждой.
«Кираса? Они тут все в кирасах, что ли? Готовились, ублюдки, к нашему приезду».
Барон прекрасно понимал, что у него не защищена голова, и именно по голове, дурацким ударом сверху, атаковал его лакей с кирасой под одеждой. Волков принял его оружие на левый поручень, легко отвел и нанёс свой удар. Удар был быстрый, почти без замаха, короткий и секущий…
Теперь-то он знал, куда бить. Левое бедро мерзавца не было защищено, и бритвенно-острый, недавно точенный фон Флюгеном клинок сразу рассёк ткани бедра до самой кости.
— А-а-а-а!.. — заревел лакей и второй раз попытался всё тем же глупым ударом достать голову барона.
И только Волков сделал шаг назад, чтобы уйти от удара, он тут же боковым зрением заметил нечто совершенно белое, что двигалось справа от него, рядом со столом.
Барон не собирался упускать этой возможности, он быстро оборачивается… Конечно же, это был паж Виктор, который за суматохой схватки пытался выбраться из залы…
Ну уж нет…
Волков делает длинный шаг и колет наглого сопляка в левое бедро сзади… не сильно… не дай Бог изуродовать такие красивые ножки. Но едва острое оружие коснулось белых чулок пажа, как по ноге юнца обильно заструилась кровь…
— О-о… — застонал наглый паж, хватаясь за рану. Он повалился на ковер к посуде и мебели, которая уже там валялась… И запричитал уже совсем не нагло: — Мой господин… Я ранен! У меня кровь!
«Ну вот, наглый мерзавец, и тебе немного досталось».
Но Волков тут же вернулся к своему злобному лакею, который скорее всего и лакеем-то не был, а тот в это время пытался убраться из залы, с трудом при этом переставляя ногу и заливая всё вокруг кровью.
Два шага, и удар в шею сзади прервал его бег. Фон Готт к тому времени, сноровисто работая, как забойщик на бойне, своим клевцом и помогая ему баклером, спокойно и деловито размозжил головы двум лакеям и уже занимался третьим…
«Вот что значит турнирный боец».
А вот Хенрик не без труда отбивался от двух сержантов, у одного из которых было разрублено лицо, и ещё одного очень напористого лакея. Вот туда, туда-то и поспешил Волков и, пользуясь появлением из-за спины, ранил ещё раз уже истекающего кровью сержанта, ткнув меч ему в левую подмышку.
В это мгновение в залу ворвался один из кавалеристов, что оставались во дворе, у него в руке был меч, глаза выпучены, это был тот самый Кляйбер, которого сержант посылал за вёдрами.
— Господин! Господин!.. — заорал было он, но, увидав, что происходит, тут же всё понял и сам кинулся на лакея, что наседал на Хенрика, и несколькими ударами сзади разрубил тому всю голову, а потом и фон Готт и сам генерал
