вспоминает. — Одна девка бежала из замка через нужный сток, через нужник в стене, в полу, пролезла в дыру, там на стоке не было решётки, но опять же она вылезла в ущелье, там её и схватили на следующий день.
«Ну нет, я не собираюсь сбегать через нужный сток, уже лучше я буду прорубаться к воротам».
И тут неожиданно для генерала заговорил Хенрик; он, вешая пистолетную сумку на грудь, спросил:
— А чашу барону преподносила и вправду маркграфиня? Та красивая женщина, кто она?
— Нет, не маркграфиня, то была госпожа Агнежка… Товарка графини. Их тут только две госпожи было.
— Тоже ведьма? — сразу догадывается старший оруженосец.
— Ведьмы, — подтверждает паж, — они обе ведьмы, да и граф наш известный ведьмак.
— А ты? — встряхивает мальчишку за шиворот фон Готт. — Тоже из этих?
— А-а… — хнычет паж. — Господин, не дёргайте меня так, у меня начинает снова идти кровь, вот… смотрите! — он показывает фон Готту ладони, полностью залитые кровью.
— Отвечай, подлый, ты ведьмак? — оруженосцу плевать на кровь мальчишки.
— Я? — казалось, что паж удивлён. — Я нет! Мне просто уйти было некуда, а так я вам всё расскажу…
Но рассказать всё ему не дал генерал:
— Так если то была не принцесса, а какая-то тварь, то где Её Высочество? Она жива вообще?
— Жива, жива, — радостно сообщает паж. — Тельвисы велели держать её взаперти, она в левом крыле, во флигеле, над конюшнями.
Волков хотел ещё о чём-то его спросить, но тут подал голос кавалерист Кляйбер от двери:
— Господин! Господин! Арбалетчики по стене идут, сюда смотрят, четверо их, не ровён час, кидаться начнут, — и не успел ещё Волков ответить ему, как он снова закричал: — На балкон ещё поднимаются, вижу их, и главный с ними!
Гостиная зала была настолько велика, что людям с алебардами было бы несложно «работать» тут своим страшным оружием, да и арбалетчики весьма хорошо бы чувствовали себя на балконе у двери, простреливая оттуда всю залу через огромные распахнутые двери. Надо было отсюда убираться… Куда-нибудь в узкие коридоры и небольшие комнаты, где у него и его людей сыграло бы преимущество в доспехе, а преимущество врага с древковым оружием сошло бы на нет.
— Фон Готт, захватите красавчика, пусть укажет нам, как выйти к двери, что ведёт из замка. Хенрик, вы за ним, пистолеты держите наготове, Кляйбер, ты в арьергарде, «глаза на затылке».
Вопросов ни у кого не было, и фон Готт схватил пажа за шиворот и встряхнул того, оторвав от ковра; тот заверещал что-то про кровь и что он скоро изойдёт ею, но оруженосец его не слушал и уже тащил пажа к выходу в боковую комнату, что была слева от главных дверей.
Через комнату, в которой было множество столов и столиков, заставленных чистой посудой и блюдами с кушаниями, они прошли один за другим, а фон Готт так и тащил перед собой хромающего и скулящего пажа, время от времени толкая его в ребра и шею окровавленным клевцом и приговаривая:
— Шевелись, крыса, шевелись же, не то прибью.
А тот в секунды, когда ему удавалось не скулить и не жаловаться на боль и вытекающую из него кровь, указывал:
— Вон дверь, ведёт в кухни и пекарни.
Винтовая лестница вела вниз, в пахнувшую стряпнёй темноту, и оруженосец уже потащил туда окровавленного мальчишку, как, сделав несколько шагов, закричал:
— Враг! Враг тут!
И вправду, Волков услыхал голоса, крики снизу, а ещё как бьётся железо о каменные стены лестницы. С алебардами на этой узкой лестнице было непросто.
— Назад! — в ответ ему крикнул генерал. — Фон Готт, слышите? Хенрик, пропустите меня!
Он сам захотел взглянуть, сколько внизу солдат, и протиснулся вперед. Волков, признаться, надеялся, что это опять будут лакеи, но встретил двух злобных солдат в шлемах и кирасах, один был с копьём, другой с алебардой, а позади их ещё подначивал и бородатый корпорал:
— А ну, ребята, накололи его, накололи!
И эти двое… вверх, конечно, им с древковым оружием было лезть неудобно, но они стали остервенело колоть генерала в ноги, в колени пытались ударить, и Волкову приходилось отступать, чтобы какой-то из уколов не стал для врагов удачным. А вот ему дотянуться до них мечом было абсолютно невозможно. Он попытался. Так и отступал он кверху, ступень за ступенью, а те двое лезли за ним, суетились, мешали часто друг другу, били со звоном в ступени или в стены, но, подначиваемые своим корпоралом, что кричал им что-то из-за их спин, настырно двигались вверх.
Генерал знал, что выйдя на площадку у лестницы, когда солдатам придётся выбираться снизу наверх за ним, он тут же ранит их обоих, ну, во всяком случае, одного из них, но пока ему приходилось отступать, отводя мечом самые опасные выпады. Один раз он даже прихватил левой рукой копьё одного из наседавших, но не удержал его, и прежде чем успел рубануть мечом по кисти врага, тот своё оружие у него вырвал; тем не менее барон не сомневался, что расправится с ними, как только лестница закончится, но… Всё вдруг разрешил Хенрик…
Всссх… — зашипело колёсико пистолета почти у самого уха генерала, и над его плечом хлопнул выстрел:
Паххх…
«Болван Хенрик!»
Барон морщится. Конечно же, старшему оруженосцу было неудобно стрелять через плечо генерала вниз, и поэтому в лицо солдату он не попал, а попал тому в шлем.
Грохот выстрела, дым на тёмной лестнице, ругань снизу, но шлем — штука крепкая, пистолетной пулей его не взять.
— Чёрт, Хенрик, бить надо наверняка, — выговаривает оруженосцу барон, — перезаряжаться теперь будете долго, да и зарядов у нас немного…
— Да, генерал, — только и отзывается Хенрик.
Теперь солдаты отстали, но Волкову и его людям пришлось вернуться в залу, в которую уже влетали арбалетные болты с прилегающих балконов и у дверей которой уже громыхали башмаками солдаты, ждущие приказа, чтобы ворваться в залу.
— Кляйбер, — раздражённо рычит генерал самому слабо защищённому из своих людей, который проходил по зале весьма беспечно, — не торчи там у них на виду, не лезь под болты, ещё потом с тобой возиться.
— Я вижу, генерал, — отзывается тот и перебегает к столу уже быстрее.
Сам же
