Она со вздохом протянула руку к книге, на корешок которой только что бездумно смотрела. Это был том в черном тканевом переплете с золотыми буквами на обложке: ЖИТКОВСКИЕ ВЕДУНЬИ. И под ними — ее имя. Первый итог многолетних усилий. Ей хотелось, чтобы после них остался какой-то след. Это — ее дипломная работа.
Сегодня она бы в ней кое-что изменила. Но тем, что ее в конце восьмидесятых пустили сюда, в сумрачные коридоры и тесные кабинеты Института этнографии, она обязана именно своему диплому. Как раз благодаря ему просьбу Доры удовлетворили и вместо того, чтобы отправить в какой-нибудь провинциальный музей, разрешили остаться в Брно, в Институте этнографии и фольклористики Академии наук и, главное, — неподалеку от Якубека. Ее оставили здесь даже потом, после революции, когда сотрясались сами основы института. Наверное, оттого, что и она сама, и предмет ее исследования были настолько малоконфликтными, а ее нрав — настолько не напористым, что в мелком море чешской этнологии она не могла угрожать ни единому вышестоящему креслу — ни бывшему, ни теперешнему. С индексом цитирования и с количеством публикаций и докладов на конференциях все как надо, карьерные амбиции нулевые, погружена в свою собственную специфическую проблематику, не совпадающую с руслом заманчивых тем, за которыми гоняются самые неистовые, то есть находится ровно там, где прочие и хотят ее видеть: вне поля битвы. Запершись в кабинете, который с годами совершенно не меняется, она делает свое дело. Пишет. Новую работу, где воплотит то, что не могла воплотить в дипломе.
Да только теперь с этим покончено, и ей придется остановиться. Она не сможет продолжать, пока не узнает, что скрывается в недрах архива министерства внутренних дел, где хранятся сведения о тех, кто сотрудничал с госбезопасностью. О стукачах и доносчиках, шпиках и предателях. Дора почувствовала головокружение, когда в тот вечер и впрямь нашла среди них в библиотеке имя Сурмены. Она закрыла список Цибулки и долго еще сидела, не двигаясь, неспособная встать и уйти. Это невероятное, невозможное открытие ошеломило ее. Уснула она в ту ночь лишь под утро.
Просьбу сообщить ей о ходе люстрации она отправила в министерство на другой же день. Сурменова Терезия (1910–1979), проживавшая на пустоши Бедовая, Житковая, номер дома 28, район Угерске Градиште. Этому предшествовало несколько телефонных звонков, а венчала запрос выписка из муниципального архива Житковой, официально подтверждавшая родство Доры и Сурмены.
«Разъяснение вы получите в течение трех месяцев», — сообщили ей, когда спустя несколько дней Дора решила проверить, добрались ли до министерства ее запрос и приложенные к нему документы.
С той поры ей оставалось только ждать. Ждать, терпеливо, день за днем, неделя за неделей, целых три месяца.
В ожидании ответа она снова перебирала материалы, накопленные ею за эти годы, проверяя собственные исследования и промежуточные выводы. И мысленно спускалась вниз по цепочке событий, которые затрагивали жизни ведуний и, имея исток в далеком прошлом, разлились теперь дельтой судеб многих людей, большинство которых Дора знала. А еще она вспоминала. Она умеет делать это так, что события происходят словно бы прямо у нее перед глазами, надо только закрыть их и освободиться от всего, что окружает, — и вот она уже там. В краю ведуний, в Житковой, в доме, вместе с Якубеком или с Сурменой… Наверное, только с помощью этих мысленных образов, которые являются по первому ее зову, она и пережила все те долгие годы, что провели они в разлуке, разбросанные по разным углам Моравии, — каждый по отдельности, каждый в одиночестве. В интернате и позже, в Брно, она бы без них спятила. Вот и теперь эти образы придают ей сил. И они становятся ярче и выразительнее, когда Дора узнаёт нечто, пополняющее собой раздробленную мозаику истории житковского рода ведуний, и не важно, окажется ли это осколком судеб тех, кто был осужден за ведовство, или тех, которым всего несколько десятилетий назад выносил приговоры суд в Угерском Градиште. Благодаря отысканным ею документам Дора знала их так же близко, как Сурмену. Хотя — знала ли?
С того момента, когда подтвердилось, что Сурмена была как-то связана с госбезопасностью, Дору одолевали сомнения. Затем к ним прибавилась нервозность, которая все возрастала — по мере приближения конца трехмесячного ожидания. Она хотела узнать результат, но одновременно боялась его, и страх боролся в ней с нетерпеливым желанием.
Наконец она не выдержала и в последний день третьего месяца сама позвонила в архив.
— Процесс люстрации пока не завершен, вы в списке, — равнодушно ответила чиновница.
Дора была ошеломлена. То есть как это — для нее нет пока никаких вестей? Может, дело Сурмены потерялось? Или его не хотят выдавать? Она паниковала, дни один за другим соединялись в цепь, а внутри Доры крепло ощущение, что от напряжения она вот-вот взорвется.
Это продолжалось вплоть до того утра, когда тишину ее кабинета прорезал телефонный звонок.
— Мы приготовили для вас материалы. Сурменова Терезия, тысяча девятьсот десять — семьдесят девять. Не сотрудничала; она — лицо, за которым велось наблюдение. Когда вы приедете? — сдержанно поинтересовался голос на другом конце провода.
Большая розовая папка формата А4 была надписана ее именем. СУРМЕНОВА ТЕРЕЗИЯ. Она лежала на новой, еще поблескивавшей лаком крышке стола в кабинете пардубицкого архива ГБ, куда Дора отправилась спустя несколько недель, сразу после того, как ее известили письмом, что дело лица, прошедшего люстрацию, было отправлено в отделение в Парду-бицах.
Папка оказалась неожиданно объемной, на глазок Дора оценила ее толщину в семь-восемь сантиметров. Было ясно, что на изучение уйдут часы. Дора раскрыла папку. Пальцы бегло пролистывали машинописные страницы анкет и каких-то документов, газетные вырезки и от руки написанные справки.
Дора обреченно сглотнула. Как ни была она счастлива от того, что Сурмена не оказалась информатором ГБ, она все же опасалась, что ее судьба предстанет перед ней в совершенно неожиданном свете. Или что снова проснется боль, таившаяся в ней с тех самых пор, как их так грубо оторвали друг от друга.
Дора с трепетом взялась за захватанную папку и достала оттуда ветхий листок папиросной бумаги, обозначенный цифрой один.
1
Районное отделение Общественной безопасности г. Угерский Брод
Исх. №: ЧВС ОБ-3814/01 — 1953
В совет Местного национального комитета Житковая
Тема: СУРМЕНОВА, Терезия —
Запрос характеристики
Просим дать характеристику на Терезию Сурменову, 24.7.1910 г. р., проживающую по адресу Житковая 28, с указанием ее классового происхождения, образа мыслей и занятий во время войны, политической принадлежности, прежней и
