В следующем году Гавриил со своим отрядом пошел на штурм одного из сильно укрепленных замков в южной Ливонии, одержал победу и захватил в плен важного противника. У дяди явилась мысль, что Гавриил, быть может, умилостивит царя, если сам отдаст пленника в царские руки. Гавриил вынужден был повиноваться и отвез этого пленника вместе с другими во Псков, где тогда находился Иван. Царь был обрадован, без гнева припомнил Гавриила и велел ему просить для себя какую-нибудь, награду. Гавриил, не задумываясь, попросил помиловать его несчастного отца. Снова сурово сдвинулись брови Ивана, и он спросил: «Да разве твой отец еще жив?» — Я не знаю, но надеюсь! — таков был ответ Гавриила. Царь расхохотался, что случалось крайне редко, и воскликнул, качая головой: «Ох ты, глупец! Просишь пощады преступнику, а сам и не знаешь, жив ли он еще. Ну ладно, я обещал и сдержу свое слово. Если ты сам доставишь Гаврилу Загорского живым в мои руки и он чистосердечно покается в своем грехе, я, быть может, его помилую. А до тех пор не показывайся мне на глаза. Ты мне угодил, и за это я прощаю тебе мой двукратный гнев. Но не забывай, что своеволия бояр я не терплю».
Таким образом, из-за своей настойчивости Гавриил вторично лишился царской милости, на которую надеялся его дядя. Когда Гавриил вернулся от царя с пустыми руками, дядя вспылил и пригрозил арапником выгнать его из дому, если он еще раз осмелится упомянуть имя отца. Дядя был скор на злое слово, но в той же мере и добросердечен. Арапника он и в руки не взял, а полюбил своего племянника еще больше. Гавриил некоторое время даже не заикался об отце, но тайно продолжал свои розыски. За несколько недель до этого он в Ливонии взял в плен небольшой отряд шведов и услышал от одного из пленных, что в шведской столице якобы совсем недавно жил, терпя крайнюю нужду, какой-то русский, по описаниям похожий на Гаврилу Загорского. Гавриил не смог больше терпеть. Он рассказал обо всем дяде и стал просить позволения отправиться на поиски отца. Дядя в сердцах приказал казнить пленного, а Гавриила велел на время взять под стражу. Такие меры не только не сломили упорство Гавриила, но, напротив, еще более укрепили в нем волю к противодействию. Он бежал из-под стражи и на свой страх отправился разыскивать отца. Он намеревался сначала добраться до Таллина, а оттуда в Швецию. В пути у него было много разных приключений, о которых не стоит говорить. Последняя неудача, а может, это было к счастью? — случилась с ним вблизи мызы Куйметса. Этим и заканчивается жизнеописание Гавриила Загорского. Что произошло дальше, юнкер Георг знает и сам, ибо Гавриил, о котором шла речь, — не кто иной, как ваш покорный слуга.
Агнес слушала с большим вниманием. Когда Гавриил умолк, она глубоко вздохнула и сказала мягко:
— Вы хороший рассказчик и еще более хороший сын. Счастлив будет человек, которого… «которого вы полюбите», — хотела сказать Агнес, но, покраснев, не договорила.
— Которого — что? — безжалостно спросил Гавриил.
Агнес свела речь на другое.
— Боюсь, что вы теперь не пожелаете быть моим слугой, князь Загорский, — произнесла она, робко улыбаясь. — Вы вправе смотреть на меня сверху вниз, я ведь дочь простого рыцаря, а вы человек княжеского рода.
— Если вы полагаете, что я сколько-нибудь горжусь прежним положением моего отца, то вы ошибаетесь, юнкер Георг, — сухо возразил Гавриил. — По законам этой страны я не кто иной, как крепостной монастыря Бригитты, уклоняющийся от своих обязанностей.
Но про себя он подумал: «Очень хорошо, что она теперь считает меня более равным себе. Это укрепит в гордой рыцарской дочери доверие ко мне и облегчит наше путешествие».
Вслух он прибавил:
— Достаточно ли вы отдохнули, юнкер Георг?
— О, я совсем не устала, — весело ответила Агнес.
— Тогда мы можем идти дальше, ведь нам предстоит сегодня еще долгий и трудный путь.
— Жаль! — невольно вздохнула Агнес.
— Жаль отсюда уходить или жаль, что путь такой трудный? — спросил Гавриил.
— Жаль, что путь трудный, — ответила Агнес, наклонившись над узлом и проворно его завязывая.
Гавриил попытался ей помочь, их руки соприкоснулись. Сладостная дрожь пробежала по телу Гавриила. Ему захотелось обеими руками охватить красивую златокудрую головку девушки, двигавшуюся так близко подле него, и прижать к своему лицу. Боясь, что опасное желание станет непреодолимым, Гавриил резко поднялся. В ту же минуту ему почудился в лесу хруст сухих веток; потом опять все стихло.
— Вы слышали что-нибудь? — спросил он Агнесс с сомнением в голосе.
— Мне послышалось, будто кто-то наступил на сухой сучок, — ответила Агнес — Может быть, это какой-нибудь хищный зверь?
Они прислушались. В лесу царила глубокая тишина.
— Наверное, ничего там не было, но все-таки я лучше пойду посмотрю, — сказал Гавриил.
Он вытащил из дубинки меч и направился в ту сторону, откуда донесся шум.
— Гавриил! — воскликнула Агнес, вдруг охваченная страхом. — Не ходите туда!.. Там, за этой толстой сосной, прячется человек, смотрите, смотрите, вон, справа!
В тот же миг из-за дерева, на которое показывала Агнес, выскочила темная фигура и из длинного пистолета прицелилась в Гавриила. Курок щелкнул, но выстрела не последовало. Человек тотчас же повернулся и опрометью пустился бежать в глубь леса. Но у Гавриила ноги были подлиннее; через несколько десятков шагов он настиг беглеца и собирался было схватить его за шиворот, но тот отскочил в сторону, остановился и повернулся лицом к преследователю.
Это был коренастый мужчина средних лет в изношенной и разодранной крестьянской одежде. В его руках сверкнул кинжал с длинным клинком.
— Постой! — сказал он, тяжело дыша. — Не заяц же я, что ты меня так бессовестно травишь!
— А кто тебе велел удирать? — спокойно возразил Гавриил.
— Ого! Да разве мне, старому человеку, с двумя молодыми справиться?
— Мы на тебя не нападали.
— Ну, кто это мог знать? Я думал — вы разбойники.
— Врешь, дружище, этого ты думать не мог. Разве этот юноша похож на разбойника?
Агнес подбежала к ним. Увидев в руке у чужого человека нож, она встала рядом с Гавриилом, навела на незнакомца пистолет и воскликнула, сверкая глазами:
— Застрелить этого злодея?
— Нет нужды, юнкер Георг, — улыбаясь, успокоил ее Гавриил, — я и один надеюсь с ним справиться.
— Если вы не разбойники, то отпустите меня с миром, и я пойду своей дорогой, — сказал незнакомец.
— Подожди, куда ты так спешишь? — невозмутимо ответил Гавриил. — Мы-то честные люди, но у меня есть причины думать, что ты сам разбойник. Мне кажется, я тебя немного знаю. Тебя зовут Сийм, не так ли?
Человек широко раскрыл глаза и вдруг заорал во все горло:
— Это еще что за штуки! Я в жизни своей ни о каком Сийме не слыхал! Чего вы ругаете порядочного человека?
— Молчать! — крикнул Гавриил, угрожая ему мечом. — Твои товарищи, наверно, здесь близко и ты хочешь криком дать им знак? Попробуй еще раз завопить — я тебя заставлю замолчать навеки. Своим криком ты еще больше себя выдал. Точно так же ты кричал двадцать лет назад, когда тебя поймали на воровстве и начали пороть. Тогда тебя все знали, как вора и разбойника, было бы прямо чудом, если бы ты за это время стал честным человеком. Я не решусь оставить тебя здесь, ты должен пойти с нами.
Сийм вдруг сунул два пальца в рот, но в ту же минуту Гавриил, как тигр, набросился на него, повалил его на спину и, встав ему коленом на грудь, сказал:
— Потише, потише, дружище! Что ты сейчас хотел сделать?
— Свистнуть! — злобно пробурчал разбойник.
— Зачем?
— Мои товарищи недалеко, они могут подоспеть с минуты на минуту. Если тронешь меня — берегись!
— Трону тебя, и крепко, если ты не бросишь свои гнусные проделки. Ты теперь уже разбойничьим атаманом стал, что ли? Раньше ты воровал один.
— А ты что за дьявол, что все так хорошо знаешь? — удивился разбойник.
— Старый знакомый — всю твою подноготную знаю.
— Ну, ну, не очень-то хвастайся, это со всяким может случиться. Но черт меня побери, если я помню твое лицо. Ты, наверное, тоже из нашей братии, только похитрее меня?
— Почти так! — засмеялся Гавриил. — Но не стоит тебе утруждать свою память. Давай-ка лучше поговорим по-хорошему.
— Я не прочь, поговорим по-хорошему.
— Ты понимаешь, что твоя жизнь в моих руках?
— Я понимаю, что ты сильнее меня. Ты — страшный зверь. Боюсь, что у меня во всем теле ни единой целой косточки не осталось.
— Так говори всю правду, а не то…
Гавриил сверкнул мечом перед глазами разбойника.
— Мое слово — что аминь в церкви, — сказал Сийм, моргая.
— Сколько у тебя человек?
