Александр Ахматов - Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима

Крепостной вал, на гребне которого высились стены и башни Сервия Туллия, защищая город с востока, начинался у Целимонтанских ворот и тянулся к северной вершине Квиринальского холма. Основание вала с внутренней стороны города подпирала еще одна мощная стена, местами достигавшая свыше пятнадцати футов высоты. Поверху, там, где склоны вала обрывались этой стеной, пролегала узкая пешеходная тропинка, огражденная в целях безопасности невысоким парапетом.

Поднявшись на вал по каменной лестнице, которая вела к одной из башен, Ювентина и Ириней быстро зашагали по направлению к Коллинским воротам.

Внутренняя стена, служившая опорой Сервиеву валу, заканчивалась в нескольких сотнях шагов от Коллинских ворот. Дальше вал представлял более пологий склон. Это был обширный пустырь, называемый в народе Злодейским полем. На нем-то и зарывали заживо согрешивших весталок. Жилые кварталы находились на почтительном расстоянии от этого мрачного места, внушавшего людям суеверный страх. Здесь неохотно ходили даже днем, а по ночам гулял один лишь ветер.

Перед тем как спуститься вниз по валу, Ювентина и ее спутник остановились, чтобы отдышаться после быстрой ходьбы.

Ириней, не любивший Рим и никогда не интересовавшийся его достопримечательностями, за исключением кабачков и трактиров, где частенько проводил время, вряд ли знал, что перед ним страшное кладбище священнослужительниц Весты, казненных за нарушение обета целомудрия.

Зато Ювентина чувствовала неприятный внутренний холодок при мысли, что ей сейчас, может быть, придется ступать по местам захоронений причастниц величайших таинств одной из наиболее почитаемых в Италии богинь.

Еще маленькой девочкой Ювентина с трепетом слушала рассказ виллика Эсхриона, вернувшегося из поездки в Рим, где он был очевидцем казни сразу трех весталок.

Судебный процесс над ними длился долго. Как говорили, много странного было в этом деле. А началось с того, что одна молодая римлянка, ехавшая за городом верхом на коне, попала в грозу и была убита молнией[350]. При этом известии Рим охватила тревога. К месту случившегося отправилась специальная жреческая коллегия, чтобы провести расследование. Жрецы обратили внимание на то, что девушка лежала на земле в неприличной позе, что подол ее туники был как бы нарочно задран, а язык высовывался изо рта. Лошадь погибшей нашли без сбруи. Все вместе это свидетельствовало, по мнению жрецов, о страшном позоре весталок, а соблазнителем, несомненно, был какой-нибудь римский всадник, ибо пойманная без сбруи лошадь служила явным тому доказательством. Вскоре эта догадка жрецов подтвердилась. Раб некоего Ветуция Барра, римского всадника, донес, что его господин и еще двое молодых людей, тоже из всаднического сословия, давно уже находятся в преступной любовной связи с весталками Марцией, Эмилией и Лицинией.

Следствие по этому делу велось при сильном возбуждении народа. Весталки были изобличены. Их соблазнителей казнили по древнему обычаю — насмерть засекли на Форуме. Весталок при огромном стечении народа зарыли в землю живыми.

Но в городе ходил упорный слух, что весталки были осуждены без очевидных доказательств их вины, и процесс над ними устроили с целью объяснить гневом богов, а не бездарностью полководцев поражения римлян в войне со скордисками и кимврами.

Тем временем сенат приказал децемвирам обратиться к Сивиллиным книгам. Децемвиры отыскали в них указание, что отвратить грядущие беды за совершенное святотатство можно лишь умилостивив чуждых варварских демонов человеческими жертвами, для чего надлежит закопать живыми двух южан и двух северян. Во исполнение этих рекомендаций Сивиллиных книг на Бычьем рынке погребли заживо двух галлов и двух гречанок. Ювентина видела там место их захоронения, огороженное камнями…

— Что там происходит? — вглядываясь в темноту, проговорил Ириней. — Смотри, какое-то факельное шествие! Кому это там не спится?

Сквозь белую пелену падающего снега, в той стороне, где были Коллинские ворота, виднелись хорошо различимые огни многочисленных факелов. Они медленно двигались почти ровной цепочкой.

— Это, наверное, пропускают в город повозки крестьян и торговцев[351], — догадалась Ювентина. — Не будем терять время… Пошли, Ириней! — сказала она, поправляя на голове капюшон, и первая стала спускаться вниз по склону вала.

Снег уже покрывал землю довольно толстым слоем. Местами он лежал сугробами. Ноги идущих поминутно проваливались в занесенные снегом рытвины. Двигаясь в полной темноте, они быстро дошли до открытой со стороны Злодейского поля улицы под названием Альта Семита, которая соединяла Коллинские ворота с Салютарием — западной вершиной Квиринальского холма.

Догадка Ювентины оказалась правильной.

По Альте Семите шел большой обоз, слышался стук колес и скрип повозок. Время от времени раздавалось громкое мычание быков. Сердито покрикивали погонщики с горящими факелами в руках. Их фигуры, закутанные в широкие одеяла или одетые в пенулы с островерхими капюшонами, черными тенями проступали в ночной мгле при неясном свете факельных огней.

Пришлось дожидаться, пока пройдет обоз.

Ириней и Ювентина остановились у запорошенных снегом кустов, росших на обочине улицы. На другой ее стороне начинался подъем к храму Фортуны Примигении, стоявшему по соседству со школой гладиаторов.

По мнению Ювентины, было что-то издевательское и кощунственное в том, что Аврелий построил свою школу рядом с местом, где несчастные жрицы Весты, не устоявшие перед сладким любовным соблазном, нашли мучительную смерть.

С первых же дней после открытия школы туда зачастили продажные женщины из самых грязных бедняцких кварталов, готовые отдаться кому угодно за любую плату. В вечерние сумерки они собирались у ворот школы, и там начинались бесстыдные торги, в которых принимали непременное участие и охранявшие гладиаторов стражники, получавшие определенную мзду за пропуск блудниц на территорию школы.

У наиболее сильных и искусных гладиаторов нередко водились деньги. Они получали их не от ланисты, потому что Аврелий не платил своим ученикам ни сестерция. Это делали благодарные зрители, особенно те из них, кто бился об заклад и выигрывал во время гладиаторских боев. Зачастую они делились своим выигрышем с одержавшими победу гладиаторами, чтобы иметь удачу в будущем. Многие верили, что боги завистливы по отношению к смертным и по этой причине способны были разрушить любое успешное предприятие или удачное начинание. Людям, которых посетила удача, приходилось опасаться каких-нибудь неприятностей или несчастья со стороны божественного промысла. Бытовало поверье, что во время цирковых скачек и гладиаторских зрелищ лучший способ отвратить зависть богов — отдать часть выигрыша вознице победившей упряжки или гладиатору, повергшему своего противника. Случалось, хотя и редко, что иной отважный рубака-гладиатор, выдержавший множество боев и полюбившийся зрителям, в конце концов выкупал себя на волю за счет таких добровольных денежных подношений. Но подавляющая часть бойцов арены слабо верила счастливой судьбе. Если им и перепадали какие-то деньги, то они быстро тратились на попойки и на женщин…

Когда обоз прошел, Ювентина и Ириней быстро пересекли Альту Семиту и стали подниматься по мощеному взвозу к храму Фортуны.

Храм Фортуны Примигении, построенный и освященный по обету консула Публия Семпрония Тудитана[352] спустя восемь лет после окончания Ганнибаловой войны, и располагавшаяся рядом с ним школа Аврелия, все уродливые сооружения которой постепенно возводились в течение пяти лет до начала нашего повествования, находились в самом дальнем северном углу города. В ту пору этот район был еще очень слабо застроен. Более населенные кварталы располагались западнее этого места, по вершинам и склонам Квиринала.

Своим прекрасным портиком храм смотрел на центр города.

Гладиаторская школа располагалась ближе к Коллинским воротам.

Главные ворота школы обращены были в сторону Злодейского поля. Противоположная воротам глухая ограда начиналась почти рядом с храмом, тянулась вдоль всей Фортунатской улицы и заканчивалась у самой границы померия[353].

Ириней и Ювентина молча прошли по этой улице в самый ее конец и остановились возле ограды.

Ириней вынул из сумки складную лестницу, раздвинул и скрепил три ее составные части, после чего приставил к ограде.

Пока он возился с лестницей, Ювентина достала из сумки гвоздодер. Сумку с оставшимся в ней мотком веревки она пододвинула вплотную к ограде и слегка присыпала снегом.

Ириней, взяв у нее гвоздодер, по лестнице взобрался на гребень ограды, усевшись на нее верхом. Ювентина поднялась вслед за ним. Ириней, подхватив девушку сильными руками, усадил ее рядом с собой, потом поднял наверх лестницу и установил ее с внутренней стороны ограды. Ювентина осторожно спустилась вниз.