Сидя под ивой, маг Офир наслаждался прохладой. Шенар прислонился к стволу и уставился на рыбацкую лодку.
— Как продвинулись ваши дела, Офир?
— Моис — исключительная личность, обладающая характером, который сложно подчинить.
— Другими словами, вы потерпели неудачу.
— Не думаю.
— Ваших ощущений недостаточно, Офир, мне необходимы факты.
— Дорога, ведущая к успеху, часто длинна и извилиста.
— Избавьте меня от вашей философии. Вам удалось или нет?
— Моис не отбросил мои предложения. Разве это не ценный результат?
— Допускаю, что это уже интересно. Он признал, что ваши планы осуществимы?
— Верования Эхнатона близки ему. Он знает, что они исходили из веры евреев и что наш союз может быть плодотворным.
— Он популярен среди своих соотечественников?
— Все больше и больше. По своей природе Моис настоящий вождь, он легко подчинит себе другие кланы. Как только строительство Пер-Рамзеса подойдет к концу, он размахнется по настоящему.
— Сколько еще ждать?
— Несколько месяцев. Моис смог так воодушевить кирпичников, что они работают в невообразимом темпе.
— Проклятая столица! Благодаря ей известность Рамзеса перейдет границы Севера.
— Где находится фараон?
— В Нубии.
— Это опасный край.
— Даже не мечтайте, Офир, царские гонцы принесли чудесные новости. Фараон одержал победу, вернул золото и даровал его храмам. Рамзес даже сумел совершить очередное чудо, открыв богатейший водный источник в пустыни, а его армия создала плодородную зону. Успешный поход, образцовая победа.
— Моис не знает, что ему придется сражаться с Рамзесом.
— Его лучшим другом…
— Вера в единого бога одержит верх, столкновение неизбежно. Когда он перейдет в наступление, мы должны будем его поддержать.
— Это будет вашей задачей, Офир. Как вы понимаете, я не могу выходить на первый план.
— Мне будет необходима помощь.
— Какая?
— Жилье в Мемфисе, слуги и свобода передвижения для моих помощников.
— Согласен при условии, что вы регулярно будете посылать мне отчеты о ваших действиях.
— Это самое меньшее, что я должен делать.
— Когда вы вернетесь в Пер-Рамзес?
— Завтра. Я переговорю с Моисом и скажу, что наши действия приносят плоды.
— Не беспокойтесь больше о вашем быте, приложите все усилия, чтобы убедить Моиса биться за утверждение своей веры, против тирании Рамзеса.
Кирпичник Абнер напевал. Меньше чем за месяц первая казарма Пер-Рамзеса была закончена, и первые пешие воины, прибывшие из Мемфиса, уже расположились там. Помещения были просторными и хорошо проветриваемыми, отделочные работы безукоризненными.
Благодаря Моису, оценившему его старательность, Абнер руководил группой из десяти кирпичников, опытных и работящих. Вымогательство Сари стало лишь плохим воспоминанием, Абнер поселится в новой столице со своей семьей и будет участвовать в строительстве общественных зданий. Перед ним открывалось счастливое будущее.
Этим вечером он собирался отведать нильского окуня в компании своих товарищей и поиграть в «змею», надеясь, что его фишки будут регулярно достигать ящика, не попадая в ловушки, нарисованные на теле змеи. Выигрывал тот, кто первым заканчивал игру, и Абнер чувствовал, что удача должна улыбнуться ему.
Пер-Рамзес начинал оживать, громадная стройка превращалась в город, чье сердце не прекращало биться. Уже думали о том великом моменте, когда город будет освящен, когда фараон вдохнет жизнь в свою столицу. По воле судьбы Абнер получил шанс стать верным слугой царя и познакомиться с Моисом.
— Как поживаешь, Абнер?
Сари был одет в ливийскую тунику с широкими вертикальными желтыми и черными полосами, подпоясанную поясом из зеленой кожи. Его лицо стало еще более изможденным.
— Что ты хочешь?
— Справиться о твоем здоровье.
— Иди своей дорогой.
— Уж не дерзишь ли ты?
— Ты не знаешь, что я получил повышение? Я больше не подчиняюсь твоим приказам.
— Маленький Абнер петушится! Ну-ну… Не нервничай.
— Я спешу.
— Что может быть важнее, чем доставить удовольствие своему старому другу Сари?
Абнеру не удалось спрятать свой страх. Сари забавлялся, видя это.
— Маленький Абнер разумный человек, не так ли? Он желает спокойной жизни в Пер-Рамзесе, но он знает, что все хорошее имеет свою цену. А цену эту назначаю я.
— Убирайся!
— Ты всего лишь насекомое, еврей, а насекомые не протестуют, когда их давят. Я требую половину твоего заработка и вознаграждений. А когда город будет построен, ты придешь ко мне, чтобы стать моим слугой. Домашний еврей меня позабавит. Тебе не будет скучно у меня. Тебе очень повезло, маленький Абнер, если бы я не заметил тебя, ты так и остался бы паразитом.
— Я отказываюсь, я…
— Не говори глупостей и подчиняйся.
Сари удалился. Абнер уселся на корточки, оглушенный.
На этот раз все было уже слишком. Он решил поговорить с Моисом.
Нефертари, чья красота несравненна, подобная утренней звезде, возвещающей начало счастливого года, та, чьи пальцы ласкали подобно лепесткам лотоса… Блистательная Нефертари, чьи благоуханные волосы были сетью, в которой так хотелось запутаться…
Любить ее означало заново родиться.
Рамзес принялся массировать ее ступни, потом завладел ногами и позволил своим рукам блуждать по ее гибкому, золотистому от солнца телу. Она была садом, в котором росли редкие цветы, бассейном с освежающей водой, далекой страной с благоуханными деревьями. Когда они соединялись, то их желание было подобно волне поднимающегося прилива, а нежность — звукам далекой свирели, возвещавшей мир на закате дня.
Царь отпустил своих приближенных и советников, чтобы разыскать супругу. Нефертари и Рамзес уединились в тени листвы смоковницы, предоставленные друг другу. Освежающая тень высокого дерева, его бирюзовые листья и созревшие фиги, краснее, чем яшма — все оно было одним из сокровищ дворца в Фивах, где уединилась царская чета.
— Каким долгим было это путешествие…
— Как наша дочь?
— Ха и Меритамон чувствуют себя прекрасно. Твой сын считает, что его сестра очень красивая, немного шумная, но он уже захотел научить ее читать. Его наставнику пришлось умерить его пыл.
Рамзес обнял жену.
— Он не прав… К чему тушить пламя души?
Нефертари не успела возразить, так как ее губами завладели губы царя. Под порывом северного ветра ветки склонились, почтительно скрыв пару.
Во второй день четвертого месяца разлива, третьего года правления Рамзеса, Бакен, держа в руках посох, шел следом за царской четой, чтобы показать им завершенный храм Луксора. Часть населения Карнака огромной процессией следовала за ним, идя по аллее сфинксов, связывающей два храма.
Новый фасад Луксора лишал дара речи. Два обелиска и одновременно массивная и элегантная громада пилона представляли собой великолепный фасад, достойный самый великих зодчих прошлого.
Обелиски разрушали отрицательную энергию и притягивали небесную силу к храму, где они были установлены, чтобы увеличивать Ка, исходящее от него. В их основании были изображены павианы — воплощение бога Тота — празднующие рождение света, которое они приветствовали каждое утро громкими криками. Каждый элемент, от иероглифа до колосса, содействовал ежедневному возрождению солнца, которое поднималось на трон, находящийся между двумя башнями пилона, над главными воротами.
Рамзес и Нефертари прошли через них и попали в большой двор под открытым небом, стены которого были окаймлены массивными колоннами, выражавшими могущество Ка. Неистощимую мощь царя представляли его гигантские статуи, у ног каждой была помещена фигура царицы Нефертари, одновременно хрупкая и несокрушимая.
Небу, главный жрец Карнака, подошел к царской чете, помогая себе золотым посохом.
Старик склонился.
— Великий Царь, вот храм Ка. Здесь каждое мгновение создается энергия вашего царствования.
Празднество по случаю освящения Луксора охватило все население Фив и рядом лежащих областей, от бедняков до богачей. В течение десяти дней на улицах танцевали и пели. Таверны были полны. По милости фараона душистое пиво подавали бесплатно.
Царь и царица устроили пир, записанный в анналах истории, Рамзес объявил об окончании строительства храма Ка и о том, что в будущем ничего не будет добавлено к уже построенному. Остается лишь выбрать иероглифы и символические изображения, которые будут представлять царствование и украсят пилоны и стены главного двора. Все признали мудрым решение монарха согласовать изображения со жрецами Дома Жизни.
Рамзес оценил работу Бакена, четвертого жреца Амона. Забыв о собственных заслугах, тот восхвалял работу архитекторов, которые построили Луксор в согласии с законами гармонии. При всеобщем ликовании царь передал верховному жрецу Амона золото Нубии, добыча и поставка которого велись теперь под строгим наблюдением.
