– Вот смотрю я на тебя, Роман Федорович, и дивлюсь: мужик силой налитой, а один, словно перст, мечешься по земле – ни жены, ни детишек, ни двора, ни богатства не нажил. Словно ковыль в степи – красива травка, да никакой от нее пользы. Тебе уж сколько лет от роду?
– Тридцать четыре будет.
– Немало, – покачал головой Авраамий. – В твоем возрасте у многих мужей уже дети – отроки. Жениться тебе надобно, и я в том тебе пособлю. Ты-то головой не маши, – улыбнулся купец, – а благодарен будь, что старый Авраамий вызвался невесту сыскать, свадебку сговорить.
– Нет, отец, – тяжело вздохнул Роман, – не про меня заботы твои. Нет мне счастья, ибо девица, что сердцу мила, за другого просватана.
– Что за печаль, Роман Федорович? Вон их сколь по земле-то. Хотя бы эти, – повел он рукой вдоль берега, где в реке плескались, хохоча и поднимая тучи брызг, обнаженные булгарские девушки, видимо, из небольшой деревушки, сбегавшей домами к самой воде. – Вот бесстыдницы! – перекрестился купец и отвернулся от берега. – Стыда не ведают. Это надо же: и в реке, и в мыльне вместе с мужиками плещутся. Ладно бы со своими мужьями, так нет же!
Роман улыбнулся:
– А ведь Ева перед Адамом тоже не в душегрее и рубахе предстала.
– Вот-вот, за то и из рая изгнана была. И эти телами своими гладкими да сладкими погибель мужикам готовят. Распутство то и прелюбодейство. Сколь мужиков пострадало от них. Видел я в Булгаре разрубленных надвое и вывешенных на площади на позор!
– Так это те, кто возжелал чужих жен, – возразил Роман. – За то и смерть приняли страшную. Да и с неверными женками також поступают.
– И их надвое… Ведомо мне это. А срам прикрывали бы, и греха меньше бы было. Да чего с них взять, – махнул рукой Авраам, – темный народ. Нехристи! По-собачьему лаю гадают, плодороден ли, мирен ли будет год, сок березы пьют как вино и пьянеют, поганых змей в домах привечают, будто счастье они приносят. А все почему? Христа не знают! Истинной веры не ведают! Потому я и хожу в этакую даль, чтобы познали булгары слово Божье.
– Так есть же церковь в Биляре.
– Есть, – согласился купец, – да одна всего, а надобно, чтобы весь народ к Христовой вере пришел. Но то моя ноша, – стихая, медленно произнес Авраамий. – А девку я тебе сосватаю, да такую, что отказаться не сможешь.
В Биляр прибыли рано утром. Сердечно расставшись с купцом Авраамом, Роман поначалу наведался на свой двор, где вызнал последние новости, и, приняв достойный посольского чина вид, направился во дворец.
Несмотря на ранний час, Чельбир принял его незамедлительно.
– Долгим было твое возвращение. С чем пришел? – строго спросил царь.
– Грамота от великого князя володимирского, – с поклоном протянул свиток Роман Федорович.
Вызвав толмача, царь удалился в другую комнату, но вскоре вернулся. Прямо с порога он вскричал:
– Ведомо ли тебе, что в сей грамоте?
– Нет, государь. Мне сие неведомо.
– Верю. А скажи, Роман Федорович, есть ли у тебя на Руси жена или невеста?
– Нет, государь, не сподобился. Есть отец, сестра, сыновец. Что до жены, то Бог не дал по сердцу девицу.
– А отец что же? Неужто не сыскал тебе жену?
– Я волен в выборе.
– Вот-вот, вам бы, молодым, все самим, – встал с кресла царь Чельбир и нервно зашагал по комнате. – Моя любимая племянница Зора тоже хочет все сама решать. Я объявил, что ей предстоит стать женой князя Святослава из Руси, так она воле моей воспротивилась. Теперь смиряет гордыню в башне Тимраза.
– Так это же…
– Что, тюрьма? Да! Самая мрачная! Но скоро заточению ее придет конец.
– Значит, великий князь дал согласие и будет свадьба? – тихо спросил Роман.
– Свадьба будет, – твердо произнес царь. – Жду сватов от царя Юрия. Не все так просто: жених-то христианской веры. А тебе, князь Роман, я благодарен безмерно. Службу сослужил знатную, снял груз с плеч. Потому хочу тебя наградить: прими земли вокруг Ошела.
– А как же визирь? Это же его родовые земли! – невольно вырвалось у Романа.
– Нет больше визиря. Призвал Аллах верного служителя моего. И братьев его, и племянников, всех разом в один день. Такова воля Аллаха, – развел руками царь. – Вот такое у нас горе. А Ошелом теперь правит мой брат Алтынбек.
Понимая, что отказаться от подарка нельзя, не оскорбив царя, Роман с поклоном ответил:
– Щедрость твоя безгранична, государь, и дар твой безмерен.
– Я хочу, чтобы дети твои пустили корни здесь, на моей земле, и чтобы они не знали нужды. Иди, князь Роман. Указ о владении землей я пришлю на твой двор.
В конце недели в сопровождении десятка слуг и целого воза, доверху нагруженного тюками дорогих заморских тканей, золотых кубков, ковров, на дворе посла великого князя владимирского объявился купец Авраам.
– Ты теперь по-царски богат! – вместо приветствия с порога прокричал купец. – Два десятка деревень, три малых городка, и все твои. Даже войско в четыре сотни всадников царь Булгарии разрешил содержать тебе! С чего бы это он так расщедрился?
– Сам ума не приложу, – недоуменно пожал плечами Роман. – А тебе рад, проходи в горницу.
– Погоди, – остановился купец, – сперва дело, потом застолье. Покажи место, куда воз разгрузить.
– Что за воз?
– Вон тот. То мой свадебный подарок тебе. Прими, Роман Федорович, от всего сердца дар, – широко повел рукой Авраам.
– Так я вроде бы не женат.
– Будешь! – уверенно произнес купец. – Ноне венчание. Отец Юлиан ждет у алтаря, невеста також скоро прибудет в церковь, и ты, Роман Федорович, приоденься в честь праздника. Свадебки, правда, шумной да многолюдной не будет, такова воля родителя невесты, а на малом пиру за твое счастье и счастье твоей молодой красавицы жены хмельного меда выпью. Так что поспеши.
– Какое венчание? – затряс головой Роман. – Я и не помышлял об этом.
– Э-эх, молодость, молодость… Говорят, что у нас, стариков, памяти нет, а на деле молодые все предают забвению. Вспомни! Когда плыли в Булгарию, обещал я тебе сосватать невесту, от которой ты не откажешься?
– Так что с того?
– Отыскал я такую девицу. Вот тебе крест, – перекрестился Авраам. – Коли не глянется, никакой свадьбы не будет. Уважь старика, поедем в церковь, – взял под руку Романа купец.
Молодец рассмеялся и растроганно произнес:
– Поедем, коли просишь, только подарки не спеши разгружать. Много их, да и больно дороги.
– Эка печаль! – отмахнулся купец. – Денежки все едино не мои. Князь Юрий Всеволодович ссудил.
Перед маленькой деревянной церковью Спаса, затерявшейся среди домишек работной бедноты, стоял крытый возок, запряженный четверкой беломастых лошадей. Десяток вооруженных всадников стояли поодаль, сдерживая в поводу горячих арабских скакунов.
– Нехорошо, – покачал головой Авраам. – Нехорошо невесту заставлять ждать. Поспеши, – подтолкнул он в спину Романа.
Тот, сняв шапку, перекрестился и толкнул рукой дверь. В церкви царил густой полумрак. Чадящие лампадки почти не давали света, но Роман все-таки разглядел перед иконой Спаса одинокую женскую фигуру в белом одеянии. Лицо было закрыто легким покрывалом, но что-то знакомое проглядывало в изгибе спины, узкой талии, в гордом стремительном повороте головы.
– Не бойся, милая, я не причиню тебе зла, – тихо произнес Роман, обращаясь к незнакомке. – Авраам добр и щедр. Он хочет мне счастья и надумал женить меня. Но прости, ради Христа, что не могу на тебе жениться, ибо только одна владеет моим сердцем. Глаза у нее такие, каких нет во всем царстве Булгарском и на Руси також нет.
– А ты загляни в мои глаза, – послышался знакомый голос.
Девушка откинула покрывало.
– Зора!
– Нет, милый, Зора осталась в башне Тимраза, а перед тобой – Мария. Я приняла твою веру.
В немом восторге встал Роман перед девушкой на колени. Он был счастлив.
Позже, за скромным свадебным столом, Авраам передал молодым еще один подарок от царя Булгарии – послание великого князя владимирского, в котором тот писал: «…а коли желаешь ты дружбы вечной и помощи силы воинской земли русской, отдай в жены племянницу свою Зору моему послу – боярину Роману Федоровичу, ибо род его древен и знатен, а сам он отмечен многими достоинствами. Главное же, Роман и Зора любы друг другу, а значит, будут счастливы».
Ярослав – князь Новгородский
1
Великий Новгород опять сменил князя. Страшась нападения на земли свои свейских рыцарей-крестоносцев, они попросили великого князя владимирского дать им сына своего, восьмилетнего Всеволода. Но отрок не мог водить рати, и Юрий дал для похода в Ливонию своего брата – князя Святослава. Ведомые славным князем – победителем булгар, новгородцы опустошили берега реки Аа. Они разрушали латинские церкви, монастыри, пленяли жен и детей, жгли хлеб на полях. Подойдя к городу Кеси, новгородцы осадили его. Но сын Владимира псковского, Ярослав, с войском литовских союзников выступил против Святослава и новгородцев. Близ Кеси с утра и до вечера длилась кровопролитная битва. Немцы из-за стен, а литовцы из-за щитов умело действовали пращами, меча железные шары. Многих новгородцев ранили и убили пращники, сами оставаясь неуязвимыми. Ночью в Кеси вошла подмога. Сам великий магистр ордена Вольквин привел войско. Видя, что наступает перевес сил, Святослав отступил.
