Ознакомительная версия.
Спокойно отступив от молодой девушки, так что ее руки упали с его плеч, побледневший Мулей-Эль-Кадель молча отрицательно покачал головой.
— Ты заблуждаешься, Гараджия, — мягко, почти грустно возразил молодой человек. — Та мужественная и благородная венецианка, которая под именем капитана Темпеста совершала чудеса храбрости в Фамагусте, спасла мне жизнь, и Дамасский Лев опозорил бы себя навеки, если бы оказался менее благодарным, чем настоящие львы, обитающие в пустынях нашей Аравии; они никогда не забывают благодеяний и всегда стараются выразить свою признательность, чем только могут…
— Любишь ее, любишь, нечего вывертываться! — злобно кричала Гараджия, наступая с сжатыми кулаками на своего собеседника.
Дамасский Лев скрестил руки на груди и спокойно спросил:
— А если бы и так, то что же ты бы сделала, Гараджия?
— Что я бы сделала?! — прохрипела она, потрясая кулаками в воздухе. — Я сделаю то, что голова этой хитрой змеи, сумевшей прокрасться в сердце, оставшееся закрытым для меня, будет торчать на колу самой высокой из моих башен!.. Клянусь Кораном, что это будет сделано, а я не из таких, которые нарушают свои клятвы… Вот, подожди, дай только Метюбу привезти ее обратно…
— Метюба я надеюсь остановить в пути… во всяком случае не позволю ему высадиться здесь.
— Остановишь в пути и не позволишь ему высадиться?.. Ха-ха-ха! Посмотрим, как ты воспрепятствуешь ему в этом? Разве в твоем распоряжении целая эскадра, чтобы выступить против него?.. Да, наконец, разве я допущу тебя идти к нему навстречу? У меня здесь несколько сот людей, превосходно вооруженных, и этот замок — прекрасная крепость…
— Хорошо, об этих интересных подробностях мы можем поговорить в другой раз, — насмешливо прервал разошедшуюся комендантессу Мулей-Эль-Кадель. — Пока же — до свидания… или, вернее, — прощай навеки, Гараджия! Увидишь на что способен Дамасский Лев.
И, круто повернувшись, он с высоко поднятой головой, бледный, но полный решимости, направился к выходу.
— Берегись султанского шнурка! — крикнула ему вдогонку молодая девушка, имевшая теперь вид настоящей фурии.
— Не боюсь даже и этого шнурка! — не оборачиваясь ответил Мулей-Эль-Кадель.
Он готовился уже переступить порог, когда Гараджия, провожавшая его злобными глазами, вдруг с криком ярости догнала его. Мулей-Эль-Кадель быстро обернулся.
— Что еще нужно тебе от меня? — сурово спросил он.
— Подожди. Я хочу сделать тебе подарок, очень интересный для тебя. Я отдам тебе шпагу поддельного Гамида и капитана Темпеста, которой он на моих глазах победил лучшего бойца всего нашего флота. Можешь впоследствии присоединить ее к той, которая сбросила с коня тебя самого, как я слышала, тогда у тебя будут два знака памяти о той, которую ты любишь…
Заливаясь истерическим хохотом, она подбежала к стене, покрытой оружием, и нажала там металлическую розетку.
В тот же миг часть пола под ногами Мулей-Эль-Каделя опустилась, и молодой человек с криком ужаса, заглушённым торжествующим хохотом турчанки, исчез в образовавшемся проеме.
— Вот и попался, заносчивый рыцарь! — хлопая в ладоши, кричала Гараджия, кружась в дикой пляске по тому самому месту, которое поглотило Мулей-Эль-Каделя и снова быстро закрылось. — Попробуй-ка выскочить из этой западни! Ха-ха-ха!.. Хорошо я тебя поймала?.. Кричи теперь там!..
Она нагнулась к полу и стала прислушиваться. Из-под пола глухо доносились стуки и крики. Очевидно Дамасскому льву не очень нравилось в том мрачном подземелье, куда он так неожиданно попал, благодаря коварству прекрасной, но злобной хозяйки этого замка.
— Цел еще… не расшибся насмерть, как это случалось с другими, которых я туда спроваживала, — бормотала Гараджия, выпрямляясь. — Ну, теперь нужно заняться теми, которых привел с собой этот мусульманский отступник.
Она вышла в галерею, из которой виден был весь двор, где не сходя с лошадей, стоял отряд Мулей-Эль-Каделя, держа наготове длинные пищали с зажженными фитилями и обнаженные сабли.
— Тридцать человек! — прошептала Гараджия, лицо которой сильно омрачилось при виде этого отряда. — Ну, постараемся выиграть время; Метюб наверное уже недалеко отсюда, — заключила она, покидая галерею.
Вернувшись в свои покои, Гараджия позвала к себе дворецкого, ожидавшего ее приказаний насчет размещения и угощения Мулей-Эль-Каделя и его отряда. Это был старый, высокого роста, плотный евнух, с хитрым лицом и бойкими, шнырявшими по всем углам глазами; он принадлежал к числу самых близких доверенных Гараджии, от которых она ничего не скрывала.
— Подземелье надежно? — обратилась к нему Гараджия.
— Вполне, госпожа, — ответил старик. — Там только один выход, запирающийся дверью, обитой железом, которую не прошибет даже пушечное ядро.
— Позови ко мне начальника янычар и прикажи приготовить для солдат Мулей-Эль-Каделя закуску, кофе и сласти, пусть они спешатся, разоружатся и отдохнут, пока со мной будет обедать их предводитель. Ты им так скажешь. Понимаешь?
— Понимаю, госпожа. Но согласятся ли они на это?
— Разве ты сомневаешься?
— Сомневаюсь, госпожа.
— Да? Но все-таки нужно попробовать. Ступай и делай, что я приказала. Да пошли скорее ко мне начальника янычар. Я жду его.
Евнух поклонился и пошел распорядиться, чтобы было приготовлено угощение солдатам Дамасского Льва. Послав потом начальника янычар к комендантше, он вышел к Бен-Таэлю и сказал ему по возможности любезно:
— Предложи своим людям потушить фитили пищалей и сойти с коней. Мулей-Эль-Кадель обедает с моей госпожой и встанет из-за стола не раньше, как через час.
Бен-Таэль очень удивился.
— Мой господин обедает у твоей госпожи?! — вскричал он. — Быть этого не может!
— Почему же? — спросил евнух. — Что же ты в этом находишь невозможного? Разве твой господин не друг моей госпожи?
— Может быть, он и был им когда-нибудь, но в настоящее время он явился сюда не другом, — возразил араб, видимо, обеспокоенный. — Доложи моему господину, что мы будем ожидать его возвращения к нам, не сходя с седел.
— Напрасно, — заметил евнух. — Вон, видишь, вам уже несут и угощение от нашей госпожи.
Бен-Таэль пристально посмотрел ему в глаза и объявил решительным тоном:
— От угощения мы отказываемся, но, тем не менее, от души благодарим твою госпожу за ее милостивые заботы о нас.
— Вы отказываетесь от угощения?! Так ли, друзья? — обратился домоправитель к самим солдатам.
— Отказываемся, отказываемся! — в один голос ответили бравые воины, понявшие, что Бен-Таэль должен иметь серьезное основание для этого отказа. — Нам ничего не нужно.
— Это очень огорчит нашу госпожу.
— Ничего, наш господин ее утешит, — сказал Бен-Таэль.
— Пусть он выйдет к нам и прикажет принять угощение, тогда мы примем его.
— Он слишком занят приятной беседой с нашей госпожой, чтобы прервать ее из-за такого пустяка, — продолжал евнух.
— Ну, тогда мы подождем, когда ему надоест эта беседа,
— не сдавался Бен-Таэль.
Видя, что ему не переубедить упрямого араба, домоправитель ушел, угрюмо опустив голову.
Он нашел свою госпожу в страшном возбуждении. В одном из углов залы неподвижно стоял смущенный капитан янычар.
— Ну, обрадовались его люди угощению? — спросила она, подскочив к евнуху.
— Нет, госпожа, — с удрученным видом отвечал старик.
— Они все в один голос решительно отказались от твоего угощения; не хотят даже сойти с коней и сложить оружия.
— Ага!.. Ну, а ты, капитан, — продолжала Гараджия, обратившись к начальнику своих янычар, — все-таки настаиваешь на том, что не можешь поручиться за верность своих людей?
— Да, госпожа. Дело идет о Дамасском Льве, а он так любим всем войском, что ни один из солдат не решится выступить не только против него самого, но и против его людей…
— Хорошо, я обойдусь и без вашей помощи, — решительно заявила Гараджия. — Ступай, старик, — снова обратилась она к евнуху, — и собери всех моих невольников и других слуг на одну из верхних галерей… Оттуда им будет удобнее действовать… А ты, капитан, немедленно отбери все оружие у своих людей, раз нельзя быть уверенными в их верности.
Когда евнух и капитан удалились, молодая женщина сняла со стены боевую саблю из знаменитой дамасской стали, позвала двух негров, постоянно дежуривших у дверей, и, приказав им зажечь фитили у своих пищалей, вместе с ними спустилась во двор.
Отрад Мулей-Эль-Каделя находился на прежнем месте и в полной боевой готовности. Янычары, охранявшие подъемный мост, горячо упрашивали своего капитана оставить им их оружие. На верхней галерее столпилось человек тридцать негров, арабов, турок и других людей, также вооруженных длинными аркебузами. Это все были невольники или свободные слуги комендантессы крепости.
Ознакомительная версия.
