Бортэ знала, что ей не убежать от врага. Всадники с криком окружили беглецов, кибитки останавливались. Воины погнались за теми, кто выскочил из кибиток. С некоторых повозок стреляли.
— Бортэ! — голос, звавший ее, был хриплым, словно человек кричал уже долго. — Бортэ!
— Сдавайтесь! — кричал другой. — Сдавайтесь немедленно, и мы пощадим вас! Будете сопротивляться, все умрете!
Нападавшие сомкнули кольцо вокруг кибиток.
— Бортэ! — Она вскинула голову, теперь она узнала голос, каким бы хриплым он ни был. — Бортэ, ты здесь? Бортэ?
— Тэмуджин! — Она встала и увидела его серого коня, бока которого казались белыми в лунном свете. — Тэмуджин!
Он подъехал к ней, не обращая внимания на всадников, окружавших его. Хокахчин быстро выкарабкалась наружу и помогла Бортэ сойти. Они заковыляли к Тэмуджину и схватились за поводья его коня.
— Тэмуджин, — прошептала Бортэ. Он спешился и подхватил ее, она зарылась лицом в его окровавленный халат. — Тэмуджин. Я не знала… я думала…
— Я поклялся найти тебя, — выдохнул он.
— Но как…
— Теперь у меня войско. Джамуха и Тогорил-хан приехали со мной. Я сказал им, что не успокоюсь, пока не найду тебя.
Она подняла дрожащие руки и ощупала его лицо, чтобы убедиться, что это действительно он.
— Тэмуджин.
Он прижал ее к себе, и вдруг она ощутила свой большой живот. Он взглянул вниз, и блеск его глаз погас. Вокруг отчаянно кричали женщины и дети, которых люди Тэмуджина вытаскивали из кибиток.
— Джэлмэ! — крикнул он. — Урянхаец подскакал. — Я нашел то, за чем явился сюда, — добавил Тэмуджин. — Сегодня идти дальше нет необходимости. Мы заночуем здесь, определим пленных и прочее…
— Но другие бежали, — возразил Джэлмэ.
— Переловим их позже. Отдай приказ.
Джэлмэ исчез во мраке. Бортэ раскачивалась и тяжело дышала — схватило живот.
— Что это! — услышала она голос Тэмуджина. — Твое время подошло?
— Не может быть, — ответила Хокахчин, — еще рано. — Они подняли ее на повозку. — Ей надо отдохнуть.
Тэмуджин собрал войско, чтобы выручить ее. Его рука прижалась к ее животу, когда он усаживал ее в кибитке, и она смутно подумала: как бы он не пожалел, что отыскал ее.
Бортэ проснулась. Боль прошла, ребенок не выкинулся. Серый рассвет был виден в заднее окошко кибитки. Воины разбирали добычу и решали, кому из пленников жить.
Кибитка затряслась. Кто-то карабкался в нее.
— Хокахчин-экэ, — позвал Тэмуджин.
— Говори тише, — сказала старуха. — Уджин еще спит. — Бортэ не пошевельнулась, когда Хокахчин пробиралась вперед. — Бедное дитя. Она столько вынесла с тех пор, как вас жестоко разлучили… но все уже в прошлом.
— Да.
Доносились голоса, оплакивавшие мертвых и умирающих.
— Рассказывай, что произошло с моей женой.
Хокахчин помолчала, потом сказала:
— Ее отдали человеку по имени Чилгер Бук.
— Об этом мне говорили, — бесцветным голосом заметил он.
— Он обращался со своими лошадьми и овцами лучше, чем с уджин. Часто ее бил. Временами я боялась, что он убьет ее и ребенка.
— Будь он проклят, — сказал Тэмуджин.
— Это был канюк, которому бросили жрать журавля, а не крысу, но теперь у него журавля отняли.
— Он умрет медленной смертью, когда я найду его, — сказал Тэмуджин. — И всякий, кто даст ему убежище, умрет, и я прослежу, чтобы все его родственники получили свое за его дела.
— Они заслужили это, — подтвердила старуха. — И я радуюсь, видя, что вы с уджин воссоединились. Ты отбил ее вовремя, и твой первый ребенок родится под твоей крышей. Мы узнали, что она беременна первым ребенком, сразу после того, как нас схватили. Я думаю, это помогло ей вынести жестокость этого человека.
Поверит ли этому Тэмуджин? Бортэ сомневалась. Настолько ли он ее любит, чтобы поверить? Набежали слезы.
— Я за многое должен быть благодарным, — сказал Тэмуджин. — Хорошо, что ты была с ней, Хокахчин-экэ. Когда моя жена проснется, скажи ей, что те, кто дурно обращались с ней, никогда больше ее не побеспокоят. Теперь, когда Небо вернуло мне Бортэ, мы больше говорить об этом не будем.
Он говорил так, словно подавал команды.
Бортэ боялась позвать его, посмотреть ему в лицо и увидеть, что действительно у него на сердце. Она не открывала глаз, пока он не ушел.
Когда солнце уже было высоко, Тэмуджин подъехал к кибитке Бортэ с несколькими своими людьми. Анда Тэмуджина, красивый человек с острыми скулами и черными проницательными глазами, приехал тоже. Джамуха улыбался и говорил о том, что рад видеть жену товарища живой и здоровой, но слова его звучали фальшиво.
Тэмуджин подарил ей головной убор, тяжелый от драгоценных камней и золотых пластинок, закутал ее в соболиную шубу, а потом погнал кибитку в разоренный стан. В траве лежали трупы, а в небе кружили черные птицы. Их бесшумные тени напоминали Бортэ кривые сабли. Пленники со связанными руками сидели группами. Многие все еще оплакивали погибших. Воины выкрикивали имена ее и Тэмуджина, когда они проезжали мимо, и поднимали на пиках отрубленные головы. Среди них не было головы Чилгера.
Тэмуджин оставил ее на попечение охраны и уехал со своим андой на встречу с Тогорилом. Войско будет искать тех, кто бежал из куреня Токтоха. Пленных мэркитов, по большей части женщин и детей, заставили разбирать юрты, а всадники собирали стада. Пленники и стада вскоре потянутся к югу с частью войска, а остальные воины совершат набег на Хаадая. Бортэ вернется в стан Тэмуджина с рабынями-мэркитками, которые будут прислуживать ей.
Мужчины сложили песнь о своей победе. Бортэ сидела вместе с Хокахчин в кибитке, радуясь, что тяжелая меховая шуба скрывает ее живот. Муж собрал войско ради сомнительной награды: жена беременна ребенком, зачатым от врага. И все же эта победа даст ему больше власти и заставит бояться его, за это он, наверно, и дрался.
— Сестра! — Подъехал Бэлгутэй. Бортэ захотелось залезть в кибитку и отдохнуть. Он тяжело дышал, и его лошадь была покрыта хлопьями пены. — Я искал мать, — сказал он, — и не мог найти. Мне сказали, что она в этом курене. Ты не знаешь, что с ней сталось?
Бортэ взглянула на Хокахчин, старуха молчала. Она вдруг поняла, что Бэлгутэй никогда больше не увидит Сочигиль-экэ, и не знала, что сказать.
— Я совсем не спал, — добавил Бэлгутэй. — Я искал повсюду.
Он не захочет услышать правду. Бортэ вспомнила, с каким глупым покорным видом Сочигиль говорила о своем хозяине-мэрките. Сочигиль была довольна своим пленением.
— Твоя мать — гордая женщина, — сказала Бортэ. — Она стыдилась того, что ее заставили спать с мэркитом. Она предпочла бежать, чтобы ты не видел ее бесчестия.
Хокахчин во все глаза смотрела на нее. Бэлгутэй потряс кулаком.
— Те, кто захватил ее, умрут. Будет пролита кровь каждого мэркита, нападавшего на наш стан.
— Да будет так, — проговорила Бортэ.
Бэлгутэй уехал. Бортэ прижалась к старой служанке.
— По моим словам, его мать более честна, чем я, — прошептала она.
— Уджин! Никакое бесчестье не испачкает тебя. Месть твоего мужа показывает, как он чтит тебя.
В стане вскрикивали женщины — это воины праздновали победу, и Бортэ старалась не слышать, зарывшись с головой в соболью шубу. Она почувствовала в животе толчок. Живот немного опустился. Она может не доносить ребенка, он родится слишком слабым и умрет. Наверно, Тэмуджин был бы рад, если бы он умер.
Это был ее ребенок, Тэмуджину придется смириться. Она положила на живот руку, желая, чтобы ребенок жил.
Роды у Бортэ начались, когда они одолели Хумырский хребет и вошли в предгорья, следуя на юг. К тому времени, когда показался стан Тэмуджина под массивом Бурхан Халдун, у нее отошли воды. Схватки стали частыми, и тогда Хокахчин и несколько других женщин поставили для нее юрту.
Хокахчин оставалась с ней. Ребенок родился ночью.
— Сын, — услышала она шепот Хокахчин.
Снаружи пел шаман, запоминая расположение звезд.
Бортэ не смотрела на сына, когда старуха поднесла его к ней, зная, что она не увидит ничего, что бы взялось от Тэмуджина. Младенец надрывался. Маленькое тело, которое она держала, было сильным, несмотря на недоношенность. Вскоре стан заликует, услышав о рождении первенца Тэмуджина. Это еще одна причина для возлияний.
Она прижала сына к груди, и он взял ее. Он будет всегда напоминать ей о плене. Она подумала, что не сможет по-настоящему любить его, но знала, что должна. Мальчик будет нуждаться в ее любви больше других, если Тэмуджин не потеплеет к нему сердцем.
Оэлун шарила глазами по лесу копий, приближавшемуся к ней. Бросился в глаза пеший человек с колодкой на шее в длинном ряду связанных пленников, которых волокли впереди основной массы всадников. Гонцы прискакали в стан несколько дней тому назад с новостями о последней победе ее сына. Мэркитов перебили, взяли в плен, рассеяли, их юрты сломали, туги осквернили. Человек с колодкой был мэркитский вождь Хаадай Дармала, которого заставили идти впереди победоносного войска к землям, прилежащим к горе Бурхан Халдун.
