Девушка пришла к выводу, что ничего другого граф Шувалов написать просто не мог. Ведь он на государственной службе, порученец ее императорского величества! Возможно, он постоянно в опасности, поэтому написал «на память» – вдруг что-нибудь произойдет? Само плавание по такому маршруту и с такой неимоверной скоростью могло оказаться роковым. У него не было той уверенности в успехе морского путешествия, которой обладала Анна Белль. Этим все и объясняется…
Невыясненным в истории с кольцом оставалось только одно: как оно могло оказаться в желудке чайки? Кто послал Анне Белль этот знак и что он означал? Пусть эта загадка пока оставалась неразгаданной, но девушка обещала Андрею Петровичу разобраться во всем. Она верила, что обязательно узнает ответ!
Необъяснимые события начинали выстраиваться в одну цепочку: кукольный театр и ожившие куклы, преследовавший Анну Белль черт в красной одежде и навязчивые ангелочки, сцена кораблекрушения, вызвавшая у нее такие сильные эмоции, и наконец, исчезновение, а потом появление кольца. Анна Белль чувствовала, что все это как-то связано между собой, что, разгадав этот ребус, она получит все ответы. А может быть, и предсказание будущего.
Андрей Петрович засыпа́л под мерное покачивание корабля на волнах и шелест морского ветра, залетавшего в приоткрытый корабельный люк. Иодистый запах моря проникал в каюту. Граф видел внутренним взором улыбающееся лицо Анны Белль с замечательными ямочками на щеках, пока оно не стало расплываться в тумане приближающегося сна.
Утром фрегат «Надежда» на полных парусах с попутным ветром шел к выходу в Северное море. На палубе раздавались свистки боцмана, послушные командам матросы и кадеты спешили выполнять его поручения. Накануне, готовясь к плаванию, Шувалов прочитал устав морского дела, где были описаны основные правила и порядок поведения на корабле, а также функции и задачи для всех офицеров и членов команды.
Он вспомнил, что боцман – старший строевой унтер-офицер на корабле – имеет главенство над всеми нижними чинами, как строевыми, так и нестроевыми. Формулировка из морского устава гласила: «Боцман поименно обязан знать всех матросов и унтер-офицеров; проверять их познания в морском деле на практике; наблюдать за их поведением, а также производством такелажных работ: от подъема тяжестей, постановки и спуска рангоута, уборки якорей до состояния вооружения на корабле, управления рулем и парусами при всяких обстоятельствах».
Граф вышел на палубу и поглядел на боцмана, занятого выполнением своих обязанностей. Он находился там, где ему и было положено: на баке фрегата.
В это время Анна Белль в дорожном костюме садилась в карету, чтобы отправиться по дедушкиному поручению в Делфт. Как всякая шестнадцатилетняя девушка, она была любопытна, и мысли о предстоящей поездке вызывали у нее восторженное предвкушение приключений.
Кучер хлестнул кнутом лошадей. Анна Белль высунулась в окошко и помахала улыбающемуся дедушке Герриту, провожавшему ее у дверей. Как хорошо, что он так быстро восстановился после сердечного приступа! Дедушка выглядел бодрым, даже изъявил желание отправиться в дорогу вместе с Анной Белль, но в последний момент его удалось отговорить.
Граф Шувалов позаботился обо всем. Он отправил вперед порученца, чтобы тот заказал для Анны Белль приличную и безопасную комнату на постоялом дворе в Делфте. Тот же порученец должен был встретить экипаж и разместить путешественников на ночлег. Они намеревались добраться в город поздним вечером того же дня.
Анна Белль не знала, что графскому посланнику было также приказано оплатить все ее расходы по пребыванию в Делфте и саму покупку картины, сколько бы ни пришлось за нее отдать. Шувалов был щедрым и благородным человеком, который, впрочем, совсем не нуждался в средствах – он унаследовал огромное состояние и множество крепостных душ после смерти отца в 1762 году.
За окном кареты сначала мелькали дома еще не вполне проснувшегося города, а потом потянулись зеленые просторы Голландии – залитые восходящим солнцем поля, редкие деревья на ровной поверхности земли, словно игрушечные ветряные мельницы и небольшие деревеньки. В окно влетали запахи цветущих голландских лугов, даря Анне Белль воздушные поцелуи лета. Лейтенант сидел рядом с кучером на козлах, а девушка в экипаже ехала одна.
Кольцо Анна Белль оставила дома из страха потерять его в пути. Она представила, что Андрей Петрович находится в карете вместе с ней и указывала ему в окно на самые красивые сельские уголки. В ее мыслях он был рядом каждую минуту, поэтому второе место в карете было занято и печали о его отъезде просто негде было разместиться. Может быть, печаль и гналась следом за экипажем, но безнадежно отстала и затерялась где-то на проезжей дороге позади.
Жители городка Делфта когда-то снискали славу знатных пивоваров, однако в последние столетия загрязнение окружающей среды повлияло на чистоту воды в делфтских реках и каналах. Пиво перестало выходить таким же качественным и вкусным, как раньше, поэтому с начала XVII века пивоварни стали закрываться одна за другой. Делфтийцы рисковали остаться без работы. К счастью, местное население отличалось практичностью, и свободной рабочей силе вскоре нашлось применение. Голландия в то время занимала ведущее место в Европе по развитию торговли с зарубежными странами. Из Китая «через четыре моря» торговый флот доставлял чудесные образцы фарфоровых изделий, а с Шельды и Рейна в Делфт по каналам начали завозить отличную глину. Китайский фарфор стал модным во всей Европе. Вначале, не очень заботясь о качестве, делфтские мастера просто копировали восточные орнаменты, пользуясь местными красками. Особенно хорошо им удавалась роспись синей кобальтовой краской на белом фоне. Ремесло стало процветать и приносить значительные доходы.
Но истинную славу Делфту как столице фарфора принесло появление на вазах и тарелках милых голландскому сердцу мельниц, кораблей с синими парусами, голубых коров, щиплющих синюю травку на пастбищах. И конечно, удивительно красивых тюльпанов с синими лепестками.
Постепенно ремесленники стали рисовать портреты именитых горожан, обращаться к мифологическим и библейским сюжетам. Новые изделия покрывались уже разноцветными красками, тонкость росписи поражала даже китайцев. Делфтских мастеров, расписывающих фарфор и фаянс, почитали в Европе и ставили в один ряд с именитыми художниками, приглашая вступать в гильдии наравне с иконописцами.
Качество самого фарфора, которое сначала сильно уступало китайскому, удалось повысить, когда в 1709 году известный в Европе алхимик Бётгер, работавший при дворе курфюрста Августа Сильного, разгадал китайский секрет производства. Шедевры голландских мастеров из городка Делфт ценились в Европе настолько высоко, что керамисты из других стран даже именовали свои наиболее удачные фарфоровые изделия словом «делфт».
И вдруг по процветавшему ремесленному искусству был нанесен жесточайший удар. Причиной этого несчастья стал англичанин по имени Джон Сэдлер, который в 1749 году изобрел способ печатного нанесения узора. Штамповки практически не отличались по качеству от расписанных вручную изделий, и доверчивые покупатели приобретали их по цене настоящего делфтского фарфора.
Бедные делфтские художники, для которых ручная роспись была делом чести и гордости, понесли огромный урон. Повсюду в ремесленных мастерских останавливались гончарные круги и остывали печи для обжига. Избежали горькой участи лишь те мастерские, которые перешли на печатные рисунки, чтобы выдержать конкуренцию с остальной Европой.
Анна Белль, не вдаваясь в такие тонкости, решила обязательно купить в подарок Андрею Петровичу какое-нибудь фарфоровое изделие с росписью, намереваясь выбрать его по своему вкусу. Поэтому, когда карета наконец въехала на брусчатую мостовую города, девушка принялась разглядывать вывески по сторонам, чтобы запомнить расположение посудных лавок, а назавтра обязательно их посетить.
Экипаж миновал здание ратуши, построенной в стиле ренессанса на средневековом фундаменте, с сохранившейся готической башней, старинные дома, обращенные фронтонами на канал Ауде-Делфт и резиденцию герцогов Оранских. И тут Анна Белль поняла, что подарить графу Шувалову. Конечно же блюдо с портретом Вильгельма Оранского, ведь их наверняка продают на всех прилавках Делфта!
Постоялый двор, где путешественников встретил порученец графа, отрекомендовавшийся капитан-поручиком в отставке Антоном Рябцевым, находился недалеко от центральной площади. Безусловно, он был самым комфортабельным и дорогим пристанищем для гостей Делфта.
Анне Белль достались красивые апартаменты с картинами на стенах и фаянсовой ванной, расписанной кобальтовой синей краской. На стенах ванной комнаты, выложенных кафелем, красовались композиции на тему купания и нарисованная голубая вода лилась из античных амфор в руках синих красавиц. Такими же расписными были раковина и биде с фарфоровыми трубами водопровода, подававшими холодную и горячую воду.
