class="p1">Данав сходил на поиски дров, а Денепра подготовила постель Поруссе и себе.
Принесенный хворост Данав положил на землю и занялся оборудованием места для костра, для чего сложил несколько мелких камней кругом. В этом очаге он и устроил костер. Разведя огонь, он постелил рядом кусок войлока и начал вынимать из котомки еду и складывать на войлок.
– Идешь в горы на день – бери запас на неделю, – прокомментировал свои действия Данав.
Нарезав пирог на небольшие куски, предложил:
– Кушайте, барышни. Завтра выйдем чуть свет. Не до еды будет.
Поев, девушки легли спать, а Данав, оставив небольшой огонь, взял копье в руки и сел поближе к тропе. Он не собирался спать ночью.
Но, как видно, не собиралась спать и Денепра. Не успел Данав устроиться, как рядом с ним села Денепра.
– Ты чего? – спросил Данав.
– Тихо! – прошептала Денепра. – А то Порусса проснется.
– Она уже спит?
– Спит, – прошептала Денепра и придвинулась так близко к Данаву, что он почувствовал ее тело и исходящее от него влажное тепло.
Данав почувствовал прикосновение горячих губ к щеке.
– Ты чего? – опять спросил Данав.
– Глупенький, – тихо засмеялась Денепра, – зачем спрашиваешь? Мы одни. Разве тебе не достаточно этого, чтобы понять, зачем я пришла к тебе?
– Мне понятно… но мы пока не муж и жена.
– Мы сегодня едва не погибли, но мы можем погибнуть завтра. Так стоит ли откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? Для нас имеет значение только одно – я люблю тебя, но любишь ли ты меня?
– Люблю, – проговорил Данав.
– Тогда перед богами мы уже муж и жена, – произнесла Денепра, обняла за шею Данава и нежно выдохнула: – Поцелуй меня…
Денепра заснула, положив голову прямо на колени Данаву. Он всю ночь сторожил ее сон, боясь даже пошевелиться.
Разбойников, сколько бы их ни было, Данав не опасался. Он занял место почти на самой тропе, чуть в стороне от костра, так, чтобы его не было видно. Таким образом, он своим телом надежно перегородил тропу. Никто не мог пройти мимо него. Тропа была настолько узкая, что Данав смог бы один сдержать целое войско.
Ночь прошла тихо. Никто не тревожил путников. Только ночь жила своей таинственной ночной жизнью – звенели цикады, вскрикивали ночные птицы. Поэтому в предрассветный час, когда небо на востоке почернело как смоль, а звезды стали нестерпимо яркими, Данав решил, что опасность миновала, и задремал.
Пришел в себя он от странного звука – ему показалось, что где-то недалеко с горы упал небольшой камешек.
Убрав голову Денепры с колен и взяв копье в руки, Данав стал напряженно всматриваться в темноту, но в темноте трудно было что-либо рассмотреть, а больше подозрительных звуков не раздавалось.
Вскоре Данав успокоился: шум падающих камней в горах дело не диковинное, камешек могло или ветром сдвинуть с места, могло его задеть и какое-либо дикое животное.
Заметив, что костер почти угас и Порусса скорчилась от холода под накидкой, Данав решил подбросить в огонь хворосту.
Он присел к костру и стал подкладывать в костер ветки из кучи хвороста. Но так как костер почти прогорел и ветки лишь дымили, не желая загораться, то Данав наклонился и подул на красные жилки тлеющей золы. Через минуту огонек робко забегал по веткам.
Дождавшись, когда костер разгорится, Данав вернулся на свое место.
Денепра тихо сопела, свернувшись калачиком под плащом из толстой шерсти. В отблеске костра было видно, что по ее губам скользит едва заметная улыбка.
Данав вспомнил, что произошло между ними в эту ночь, проговорил: «Я люблю тебя, Денепра» – и наклонился, чтобы ее поцеловать.
Он не поцеловал ее, потому что почувствовал такой сильный удар по голове, что в его глазах потемнело.
Менее сильного человека подобный удар поверг бы на землю, но богатыря Данава он лишь оглушил на несколько секунд.
Но этих секунд разбойникам хватило, чтобы ворваться на площадку. Двое или трое из них бросились к спящим девушкам, остальным же пришлось заняться Данавом, который выхватил меч из-за пояса и стал отчаянно рубить разбойников.
Порусса проснулась от грубого толчка. Она открыла глаза и увидела над собой оскаленную морду странного существа. Человеком существо трудно было признать, потому что его тело покрывала звериная шкура, вместо лица – заросшая мехом оскаленная звериная морда. От существа шел дурной запах звериного помета. Но и зверем существо не могло быть, потому что вело себя уж слишком по-человечески – нагло и грубо.
Первой мыслью девушки было, что ей приснился страшный, кошмарный сон, в который вторглось сверхъестественное существо – Шолудивый Бодняк.
При этой мысли Порусса задрожала.
Шолудивый Бодняк взглядом убивает человека и превращает в пепел целые города. Нет от него никакой защиты. Счастье только то, что его убийственный взгляд закрывают опущенные веки и густые брови.
В страхе Порусса вскочила и прижалась спиной к стене.
Было темно. Костер был чьей-то ногой разорен, и последний огонь умирал в темноте темно-красными искрами.
Мелькали тени. Кто-то пыхтел, пытаясь отбиться от теней, и ругался. Слышались болезненные стоны.
Вот теперь Порусса догадалась, что происходит: в темноте к ним подобрались разбойники и напали; Данав пытается отбиться от них, но он только один против десятка разбойников.
Разбойник, напавший на Поруссу, оскалился и схватил ее за руку. Порусса тут же выхватила из складки на платье небольшой кинжал и решительно вонзила его в грудь разбойника.
Разбойник удивленно округлил глаза и стал заваливаться на бок.
Что дальше произошло, Порусса не видела, так как внезапно в ее глазах потемнело и она потеряла сознание.
Если бы Данав был один, то вряд ли даже десятку разбойников удалось бы его одолеть. Но сейчас у него оказалось слабое место.
Спавшая Денепра не успела прийти в себя, как ее связали так, что она не могла и пошевелиться.
Порусса хотя и ранила напавшего на нее разбойника, но, получив удар по голове тяжелым предметом, потеряла сознание и теперь оказалась в руках одного из разбойников.
Видя, что его товарищам, ввязавшимся в драку с Данавом, приходится совсем плохо, он, недолго думая, приставил к тонкому горлу Поруссы нож и крикнул:
– Дикарь, прекрати сопротивление, иначе я убью девчонку!
Теперь, когда разбойники заговорили, Данаву стало ясно, что они были греками, и он удивился, как их занесло в самое сердце чужих земель. Впрочем, банды разбойников иногда, хотя и редко, все
