— Откуда ты?
— Издалека, собратья по несчастью, очень издалека!.. Дайте время, я разберусь в своих воспоминаниях. У меня все перепуталось.
И он дотронулся до лба. Никого не удивляло, что он вдруг так сразу начал говорить. Они со жгучим нетерпением задавали вопросы:
— Господин, ты плыл из Посейдониса?
Его лицо потемнело:
— Почему «господин»?
— А твой ремень, знаки на твоих доспехах, пряжка твоего плаща?
— Ну и что это доказывает?
— Ты был хозяином этого судна?
— Да… Но раньше… раньше я греб… Я был гребцом.
— Гребцом?
— Если хочешь, каторжником.
— В твои годы?
— Я не стар. Это море выбелило мои волосы.
— Господин, как ты нашел наш остров?
— Я же тебе уже говорил, что не следует так называть меня.
— Почему?
— Потому что, когда я был гребцом и надсмотрщик хлестал меня плетью, я очень хорошо усвоил, как много значит прекрасное право называться человеком, и с тех пор мне не нужно другого имени! Не понимаете? Я хочу быть человеком среди себе подобных, среди равных, я хочу стать вашим братом.
Ико смотрела на рубцы, исполосовавшие его широкую спину, и рыдания подкатывали к ее горлу.
— Ты долго нас искал?
— Да. Как же вы спаслись?
Ико ответила:
— Мы, бедные, всеми забытые горцы, жили на самом юге архипелага империи атлантов. В ту великую, ужасную ночь, когда разъяренное море затопило внизу города и долины, мы собрали наших коз и ушли в горы по только нам известным тропам. Мы забирались все выше и выше!
На самом верху наши козы сгрудились вокруг нас, и так мы простояли до самого утра под стон земли и небес. А когда наступил день, то осталась только эта скала, а позади нее шумел Океан. Все исчезло: и города, и деревни, и порты, и корабли.
— К счастью для нас, — сказала Фаина, — мы обнаружили пастбища и эту пещеру, служившую убежищем древним людям. Но многие из нас умерли, и, самое главное, все дети. С тех пор здесь никто не рождался. Животные размножаются, а женщины и мужчины бесплодны. Так мы и угаснем один за другим, и на острове останутся только козы.
Ико спросила:
— Неужели и вправду спаслись лишь мы и ты?
Гальдар ответил ей неопределенным жестом.
— …А кто спас тебя?
— Об этом я расскажу сегодня вечером.
— В наших краях, — заметила старуха, — обычай велит рассказывать о своих приключениях тому, кто дал тебе приют. Так повелось еще с тех времен, когда у нас были дома, чердаки и погреба, постель для усталого путника и доброе вино, чтобы у него развязался язык!
— Мои соотечественники были горцами с Севера. Они так же, как вы, любили принимать странников и слушать их, а пламя очага и кувшины с вином согревали их. Так они, жившие в глухих местах, по-своему открывали мир. Расскажите мне еще о той страшной ночи, о том, как вы жили потом. Сегодня вечером, братья мои…
В тот вечер у бедных изгнанников впервые за все время после катастрофы был праздник. Они, по своему простодушному разумению, приготовили праздничную еду, удвоили количество светильников и затянули вход в пещеру звериными шкурами, чтобы укрыться от поднимающегося ветра. За едой они перешептывались:
— Сейчас он заговорит! Сейчас…
— Братья, — начал он, — сейчас, находясь среди вас, я чувствую себя почти счастливым.
Но, говоря это, он смотрел на Ико.
Когда он закончил свой рассказ, она взяла его за руку и со слезами поцеловала ее.
— Я, — сказала она, — я буду той женщиной, которая не разочарует тебя, которая видит свое счастье в том, что она может помочь тому, кого любит, что она ждет его, что страдает за него…
Всем, даже Фаине, пришлись по душе эти слова.
— Конечно, если ты захочешь, — добавила Ико с прелестной застенчивостью, и глаза ее засияли, как два солнца!
— Так будьте же вместе! — заключила Фаина под всеобщий гул одобрения.
В ту же ночь Ико обнажила свое тело для Гальдара. Она дала ему то, что он считал невозможным, ведь до сих пор он знал лишь тело Доры. Любовь Ико совсем не была утонченным наслаждением! Она была всеми наслаждениями сразу, и пахла вечностью.
И все же до рассвета его требовательная душа так и не нашла ответа на свой вопрос:
«О Ты! Чье имя никто не смеет и не умеет назвать, ответь: неужели предметом моих исканий суждено стать обычной женщине? Ответь мне, о, Господи…»
— А на следующий год, — рассказывала пожилая дама с Канарских островов, — день в день, перед небольшой группкой людей жрица Фаина совершала обряд посвящения Восходящему Солнцу новорожденного. Это был первенец Ико и Гальдара.
Она замолчала, неподвижно глядя на известковую стену.
— От них, — продолжала она, — и пошел народ древних гуанчей. Высшее Божество наконец постигло их и сняло свое проклятие. Вскоре появились и другие дети. Мужчинам и женщинам, считавшим себя бесплодными, был возвращен дар продолжения рода. Остров стал многолюдным. И все считали, что этой небесной милостью они обязаны Гальдару, «сыну божественного Солнца». У нас ходит предание, что по окончании этого обряда, предвосхищавшего современное крещение, широкоплечий почтительно обратился к Гальдару: «О, любезный господин, позволь в этот прекрасный день назвать тебя так, ибо мы признаем тебя таковым и выбираем тебя своим главой! Ты первый отец Новой Атлантиды, будь нашим глубокочтимым господином, ибо боги вернули тебе мужскую силу. Мы будем твоими братьями, но ты, который перенес столько, дай нам законы, продиктованные твоим сердцем и опытом».
Я спросил у нее, что же сделал Гальдар.
— Он согласился. Затем он построил наши первые города, этот — один из них и носит его имя. Он открыл и другие Канарские острова и умер в глубокой старости. Когда французы и испанцы высадились здесь много веков спустя, они были восхищены порядками, принятыми здесь еще с тех давних пор.
— Он ведь хотел быть простым смертным, а ему пришлось стать царем?
— Царем без короны и дворца и без всяких регалий. Вместо скипетра у него была палка. Земля в его царстве принадлежала всем, и все обрабатывали ее на общее благо… И тогда он наконец понял, почему Господь Бог спас его от гибели и привел на этот остров, какую цель он поставил перед ним: восстановить корни общественного уклада, возродить души атлантов, чтобы сбылось древнее предсказание. Помните? «Но однажды город златоглавый из воды восстанет…»
— Да, он знал это, но был ли он счастлив?
— Нашедший свою стезю всегда счастлив. Взявший свою судьбу в собственные руки становится таким, каким он мечтал стать.
Ее шелестящий голос вдруг обрел неожиданную силу:
— Ибо неоспоримо то, что есть неистребимый человеческий тип, которому не страшны ни ураганы, ни наводнения: эти люди несут миру отвагу и нежность, науки минувших и грядущих дней и, самое главное, способность к братской любви, без которой любое существование становится недолговечным. Этих людей можно сделать рабами, предать позору, но уничтожить невозможно. Ни они, ни их мысли не пропадают бесследно. Они несут человечеству свет.
Произнеся эти слова, она погрузилась в размышления о минувших тысячелетиях, за этим занятием и настиг ее сон. Благоухали цветы на террасе, и казалось, что из-под мерцающего покрывала ночи доносится пение моря.
Художники Н. Малиновская, Н. БальжакС Востока свет! (лат.).
Большой Материк — первобытная Америка.
Верхние Земли — север Атлантиды.
Оришальк — сплав меди и цинка, использовавшийся в древности.
Casus belli — формальный повод к объявлению войны и к началу военных действий (лат.). (Прим. пер.)
Dracena draco, эндемик Канарских островов, смолой этого дерева бальзамировали умерших.
