Ист-Норт-Темпл, д. 50
Солт-Лейк-Сити, Юта 84111
Глубокоуважаемый Президент Хинкли!
Я хотела бы представить вам молодого ученого из Университета Бригама Янга, мисс Келли Ди.
Келли пишет дипломную работу для получения степени магистра, и, насколько я могу судить, ее проект будет способствовать лучшему пониманию истории нашей Церкви. Келли честна, трудолюбива, она — человек глубоко верующий. Однако, несмотря на эти качества, ей пришлось столкнуться с различными препятствиями, когда она пыталась получить доступ к определенным документам из нашего Архива. Из-за чего? Из-за того, что ее тема — история Энн Элизы Янг, скандально известной девятнадцатой жены Бригама. В конце 1930-х годов исследователь СПД, ученый по имени Чарльз Грин, пытался написать авторитетную работу об Энн Элизе Янг, но практически на каждом шагу встречал сопротивление со стороны Церкви. Я искренне надеюсь, что Келли не постигнет та же участь.
Я обращаюсь к Вам лично, так как убеждена в важности ее научной работы. Хотя Энн Элиза Янг не является героиней в моих глазах и у меня нет сомнений в том, что ее полный недостатков мемуар причинил значительный вред Святым Последних дней вообще и репутации Бригама Янга в частности, тем не менее честное расследование и критический научный подход к исследованию следует всегда поощрять и ценить. Это главное во всем, что мы совершаем как члены нашей Церкви и дети Господа.
Я надеюсь, что Вы поощрите Ваших коллег по Церкви в их дальнейших усилиях, с тем чтобы они продолжили помогать Келли Ди в осуществлении ее научных запросов. Ее поиски истины могут лишь пойти нам на пользу — ныне и присно.
Искренне Ваша, Деб Сэвидхоффер, церковный архивариус
Побольше уверенности, плут
Я постучал в дверь отдела доставки. Постучал еще раз.
— Сестра Карен, это я.
Морин и Джонни играли в техасский покер. Электра свернулась на пустом мешке для почтовых отправлений. Казалось, они так удивились моему появлению, будто вовсе и не ждали, что я вообще когда-нибудь вернусь.
— Что такое? — спросил я.
— Пожар? — спросила Морин. — Только честно.
— Его уже погасили.
— А большой был? — спросил Джонни.
— Это не важно, — сказала Морин. — Нам надо ехать.
Она поднялась, отряхивая пыль с задницы. Задняя комната была заполнена ящиками с велферовскими чеками — в окошечки на конвертах мне была видна мраморно-розовая бумага. В Месадейле день, когда приходили велферовские чеки, был великим днем.
Сестра Карен спросила, все ли в порядке в большом доме. Я рассказал, что приезжал Пророк и про то, что он обещал сестрам-женам. Сестра Карен нахмурилась:
— Он не собирается на всех них жениться.
— Но он сам так сказал.
— Я понимаю. Только он их, как косточки из вишен, повычистит, как говорится. Он возьмет хорошеньких, молоденьких, а остальных на фермы загонит. Ох, меня от всего этого просто тошнит!
— Мальчики, — сказала Морин, — мне надо бы уже в дороге быть.
— Пророк, кажется, вот чего понять не может, — проговорила Сестра Карен, — что жены переговариваются между собой. А в последнее время они особенно много говорят.
— Мальчики!
— Минуточку, Морин. — И сестре Карен: — Говорят — о чем?
— С тех самых пор, как твоего отца убили, они раскололись на соперничающие стайки. Во главе некоторых — сестра Рита, а многие другие пошли за сестрой Кимберли. Могу тебе гарантировать, что Пророк не собирается брать в жены сестру Риту. Так что ей необходимо, чтобы все эти женщины были на ее стороне. Если ей удастся образовать группу из десяти или двенадцати сестер, это — десять или двенадцать велферовских чеков, а такое игнорировать будет очень трудно. Но нет сомнений, что Пророк захочет жениться на сестре Кимберли, так что многие жены присоединяются к ней.
— Вы шутите, что ли? Это же безумие какое-то! — поразилась Морин.
— Это ничуть не безумнее, чем некоторые штуки, в которые верите вы.
Морин вздрогнула, будто ей сделали больно.
— Ох, простите меня! — извинился я. — Это нехорошо вышло.
— Вышло грубо, как сапогом в зубы, придурок, — высказался Джонни.
Морин набросила на плечо ремень сумки:
— Я иду в машину. Не задерживайтесь. Мне надо домой.
— Джонни, ты не пойдешь за ней? Скажи, я буду с вами через секунду. И пригнись там, в машине.
Он вышел, а я вдруг почувствовал себя ужасно одиноким в этой своей миссии. Но я еще не закончил. Я спросил сестру Карен, как она думает, что произойдет в большом доме завтра?
— Ну, он определенно женится на некоторых из них, но вопрос в том, что случится с остальными. Одна уже исчезла.
— Кто?
— Сестра Шерри. Ты ее, скорее всего, не знаешь. Ее недавно переназначили твоему отцу. Она была замужем за братом Эриком, но его отлучили, потому что он поспорил с Пророком по каким-то вопросам. У Эрика было пять жен: Пророк взял самую молодую и распределил остальных. Так Шерри и оказалась у твоего отца. Но ее уже несколько дней как нету.
— Что же, по-вашему, с ней случилось?
— Не знаю. Возможно, она сбежала, но я не знаю. — Она посмотрела на меня, как бы решаясь на что-то. — Мне не следовало бы это делать. — Она открыла ящик, вынула поддон с ячейками и подняла его над головой. Ко дну поддона липкой лентой был прикреплен конверт. — После отлучения брата Эрика сестра Шерри пришла сюда и дала мне вот это. И сказала, если с ней когда-нибудь что-нибудь случится, чтобы я связалась с этим адресом.
Сестра Карен отлепила конверт от поддона и открыла клапан. На клочке бумаги значился адрес в Денвере. Ни имени, ни номера телефона, только «Этвуд-стрит, 43, Денвер».
— Вы думаете, Шерри туда уехала?
— Возможно. Я не знаю, Джордан. Только у меня такое чувство, что ей кое-что известно о том, какие тут дела делаются. Почему бы мне не записать для тебя этот адрес?
— Не надо, я его уже запомнил. Мне пора идти.
Сестра Карен высунула голову в дверь отдела доставки посмотреть, нет ли какой угрозы.
— Все чисто.
Мы с Электрой пробежали до машины и улеглись на заднее сиденье. Я сказал Морин, что выезжать надо так же, как мы сюда въехали. «Только без лишних эмоций». Джонни очень хотелось поболтать, но я велел ему заткнуться, до тех пор пока не выедем на шоссе. Морин вела машину по немощеной красной дороге, и мне было видно поднимающееся нам вслед облако красной пыли. Машину трясло, а снизу в нее стучали взлетающие из-под колес камешки.
Когда мы выехали на шоссе, в машине стало тихо. Слышался только убаюкивающий звук колес, бегущих по асфальту.
— Кого-нибудь видите? — спросил я.
— Никого.
— Ни впереди, ни сзади?
— Никого.
— Джонни, порядок!
И мы оба сели нормально.
— Ну, блин, это было потрясно!
Я снял с себя одежки мистера Хебера:
— Отдам их в чистку.
— Я сама об этом позабочусь. — Мы немного поспорили, но Морин сказала: — Джордан, с этим все нормально.
Я рассказал им о том, что сказала мне сестра Карен, — про исчезновение сестры Шерри и про адрес в Денвере.
— Денвер, — заметил Джонни. — Я там был несколько месяцев назад. Неплохое местечко.
— Она думает, эта жена может что-то знать.
— С чего это она так думает? — спросил Джонни.
— Вот в том-то и дело. Она вовсе так не думает. Она хочет, чтобы я проехал весь этот путь до Денвера, чтобы поговорить с кем-то, кого там, вообще-то, нет.
— Вот придурок! О чем это ты?
— Ей нельзя верить.
— Сестре Карен? Да она нам только что так помогла, как не знаю кто!
— Я понимаю. Только теперь она хочет, чтобы нас в городе не было. Что-то там должно случиться, и она хочет, чтобы меня даже рядом с Месадейлом не было, когда это произойдет.
— Слушай, ты говоришь как параноик.
— Ну и что из того?
— Ну, псих, ты что, «Двадцать четыре часа»[77] насмотрелся?
Пора была предвечерняя, солнце стояло низко и наклонно освещало машину. Все перед нами было золотым и желтым. Иногда, если ведешь машину в Юте по какой-нибудь захолустной дороге, то начинаешь думать, что если Бог есть, то он, вероятно, и впрямь приложил ко всему этому руку. Просто тут такая гребаная красота…
— Морин, — спросил я, — а это кто?
— Кто?
Я показал на сувенир, свисающий с зеркала заднего вида. На одной стороне его красовалась надпись: «Зайон-2006», на другой же была фотография двух молодых женщин на фоне знаменитого одинокого дерева — сосны, согнувшейся наверху столовой горы из слоистого песчаника. Уверен, вы это дерево видели. Одно из самых знаменитых в мире деревьев.
— Это моя внучка, Джесс, и ее лучшая подруга.
— Симпатично смотрятся, — заметил Джонни. — А лет им сколько?
