Ратники, или милиция была распущена, им оказано много разных льгот, а вдовам убитых на войне ратников выдавали вспоможение.
После трёхнедельного пребывания в Тильзите император Александр дружески простился с Наполеоном, дав ему слово посетить его в Париже, и 28 июня отправился в Петербург; проводив русского государя, Наполеон на другой день тоже покинул Тильзит: он спешил в Париж. Возвращался Наполеон с большим триумфом, «на всём пути торжественно встречаемый дворами и народами».[79]
За день до своего отъезда из Москвы в Каменки князь Сергей Гарин был удивлён и обрадован неожиданностью. К нему в кабинет, как снег на голову, ввалился его закадычный друг и сослуживец Пётр Петрович Зарницкий.
– Друг, брат, тебя ли я вижу? – не веря своим глазам, говорил взволнованным голосом князь, крепко обнимая своего приятеля.
– Что, брат, не ждал! Я хотел удивить тебя своим неожиданным приходом и, кажется, достиг цели… ты удивлён! – весело говорил полковник. – Твой денщик пошёл было тебя предупредить, но я остановил его.
– Вот не ожидал видеть тебя здесь, в Москве. Как ты отыскал меня?
– Язык до Киева доведёт!
– Ну, обрадовал ты меня, Пётр Петрович, вот обрадовал…
– Я ведь к тебе, князь, запросто, надолго приехал и Щетину привёз.
– Очень рад, скоро тебя я не отпустил бы.
– Ну, а как ты, видел невесту? А может, с собою привёз? – спросил Зарницкий у князя.
– Её нет больше в живых!.. – упавшим голосом ответил Сергей.
– Как! Умерла! Царство ей небесное! Хорошая была девица, примерная. Жалко… очень жалко! – Весёлость Петра Петровича быстро пропала; он задумчиво опустил голову.
– Несчастный я человек! А как я любил Анну, как любил… Зачем, зачем она умерла?
– Видно, Богу нужны хорошие люди! Ну, полно, князь, не унывай, что делать! Смерть – участь каждого. Одни умирают ранее, другие позднее – этой дорожки никто не минует!..
– А как я спешил к ней на ферму, думал увезти мою Анну в Россию, обвенчаться. И что же, безжалостная смерть отняла у меня всё счастие… – чуть не плакал бедный князь, закрывая лицо руками.
– Что делать, брат, моя судьба с твоею почти одинакова, – печальным голосом проговорил Зарницкий.
– Как, и ты?! – удивился князь.
– Да, брат, и я на старости лет влюбился, да ещё как, и, к сожалению, моя невеста…
– Умерла? – спросил Сергей.
– Да, брат, для меня всё равно что умерла!..
– Да объяснись, Пётр Петрович; я плохо тебя понимаю.
– Изволь, – тебе всё скажу, как попу на исповеди, всё открою.
Пётр Петрович рассказал про свою любовь к кавалерист-девице, как он сделал ей предложение и получил отказ.
– Так, братец ты мой, и расстроились все мои планы о тихой семейной жизни. Видно, не наше счастие; а как я любил эту женщину! Да что, и посейчас её люблю, и до самой смерти любить стану, – так закончил свой рассказ Зарницкий. Его рассказ несколько рассеял Гарина.
– Куда же уехала Дурова? – спросил князь.
– К отцу, а оттуда в свой полк… Ну, оставим про это говорить; скажи, давно не был у тебя Цыганов? – спросил Пётр Петрович.
Он ничего не знал о поступке Николая и очень удивился, когда Сергей, при одном имени Цыганова, побледнел и со злостью спросил:
– А разве ты видел этого подлеца?
– Да, дня три тому я видел его в Кремле. Да что тебе сделал Цыганов, за что ты на него так озлобился?
– А вот послушай и узнаешь, что он за гадина.
Гарин всё подробно рассказал Зарницкому о Николае Цыганове и его поступках.
– Да, так вот он какой! Ну, жалею, что я не приказал скрутить этого молодца, – выслушав рассказ, промолвил Пётр Петрович.
– Так он в Москве? Я найду его! И моя расправа с ним будет жестокая! Ведь из-за него Анна уехала в Австрию; там схватила она чахотку… Будь она в Петербурге, может, была бы жива… Своё несчастие я приписываю ему, и всё своё горе и муку я вымещу на этом подлеце, – покраснев от злобы, говорил князь. – Я до тех пор не уеду из Москвы, пока его не отыщу.
– Ну, брат, нелегко это сделать: Цыганов хитёр, как дьявол… – возразил князю Зарницкий.
– А вот посмотрим. Навряд он уйдёт от моей мести.
Князь Сергей Гарин был так озлоблен на Цыганова, что, несмотря на убедительные просьбы Леонида Николаевича, отложил свою поездку в Каменки и стал повсюду разыскивать Николая; но все его поиски ни к чему не привели. Молодой прапорщик как в воду канул. Князь наводил о нём справки, но Цыганов на жительстве в Москве не значился.
– О, если бы только мне его найти, – говорил Гарин, быстро расхаживая по своему кабинету, обращаясь к Петру Петровичу.
– Говорю, не найдёшь: он хитёр.
– Подкидыш безродный! Мы его взяли, пригрели, в люди вывели, и что же?!
– Эх, князь, сколько волка ни корми, он всё в лес глядит.
– Правда, вырастили мы, выкормили волка хищного.
– Брось ты о нём говорить, ведь только себя расстраиваешь; чёрт с ним, лучше собирайся в Каменки, – сказал приятелю Пётр Петрович.
– Я туда поеду, только не иначе как с тобою.
– Ну, я-то зачем? С какой стати?
– Как зачем? Ведь ты мой единственный друг, близкий товарищ.
– Спасибо, но, право, мне как-то совестно.
– Полно, Пётр Петрович, ты меня обижаешь.
– Ну, что с тобой делать? Пожалуй, поедем.
– Вот и отлично! Погостим в Каменках до осени, на охоту будем ходить, ты там скучать не будешь, будем вместе гулять. Решено, завтра выезжаем, приедем прямо к свадьбе, – сказал князь Сергей.
– Вот только что меня стесняет: ведь в Каменках твои родители живут аристократически, а я, сам знаешь, к аристократическим манерам не приучен, обращение моё солдатское, твоей матери, пожалуй, и не понравится: невзначай бухну какое-нибудь словцо! Ну, и нехорошо!
– Полно, Пётр Петрович, мы будем с тобою особняком, в отдельном флигеле жить.
– Разве так… А то, право, боюсь ехать. Да и недолюбливаю я такие дома, где ходят по нотам, говорят по нотам и едят по нотам. Я солдат и к деликатностям не привык.
Вошедший лакей прервал разговор двух друзей. Он каким-то таинственным голосом проговорил, обращаясь к князю:
– Ваше сиятельство, Николай пришёл.
– Какой Николай?
– Наш Николай, Цыганов-с.
– Что, что ты сказал? – не спросил, а крикнул удивлённый князь; он никак не мог допустить, чтобы Цыганов осмелился переступить порог княжеского дома.
– Докладываю вашему сиятельству, что Цыганов пришёл-с. В передней дожидается.
– Пусть, пусть войдёт.
– Слушаю-с.
Лакей вышел.
– Пётр Петрович, что же это? Как понимать? Я разыскиваю этого негодяя, чтобы избить его, как собаку, а он сам приходит? – с недоумением проговорил Гарин.
– Не понимаю, ничего не понимаю! Цыганов хитёр, бестия, может, задумал вывернуться как-нибудь.
– Ну, это навряд ему удастся.
Вошёл Николай Цыганов, не робким шагом приниженного человека, сознающего свою вину, а горделивой поступью. Не раскаяние было видно на его лице, а твёрдая сила воли и сознание своего собственного достоинства.
– Здравствуйте, князь, – громко проговорил он.
На это Гарин ничего ему не ответил. Наглость Цыганова просто его обезоружила.
– Вы удивлены, князь, моему приходу?
– Признаюсь, не только князь, а и я поражён твоею дерзостью; после твоих грязных поступков ты ещё осмелился сюда явиться!.. – сердито проговорил Пётр Петрович.
– А, и вы здесь, господин полковник.
– Я-то здесь, а вот ты-то как смел переступить порог этого дома?
– А вы разве хозяин этого дома? – резко спросил Цыганов у Петра Петровича.
Эти слова рассердили Зарницкого.
– Молчать, мальчишка! – громко закричал он.
– Потише, господин полковник! Я такой же дворянин, как и вы.
– Пётр Петрович, скажи, чтобы он убирался вон! Иначе я не отвечаю за себя, – глухо проговорил Сергей.
Наглость Цыганова бесила его.
– Неласковы же вы, князь.
– Вон! Или я позову людей и прикажу вышвырнуть тебя за окно! – крикнул князь.
– Вы этого не сделаете, – невозмутимо ответил Цыганов.
– Эй, люди! Михеев!
Гарин задыхался от бешенства.
– Оставьте, князь, не срамите перед людьми своего брата, – загадочно промолвил Николай.
– Что ты сказал? Ты мой брат? – меняясь в лице, спросил князь.
– Да, я сын вашего отца, только незаконный., а всё же вам брат.
– Новая ложь! Новая гадость! Вон! Не верю…
– У меня есть доказательства.
– Говори, какие?
Князь просто не верил своим ушам.
– Одно из них, и очень веское, это письмо князя Владимира Ивановича к моей матери. Желаете прочитать? – насмешливо проговорил Николай, показывая князю письмо, написанное на синей потёртой бумаге. – Письмо с лишком двадцать лет тому назад написано; но оно сохранилось, и подпись князя ясно видна; вы ведь хорошо знаете руку отца? Посмотрите, я не вру…
Князь не взял, а вырвал письмо из рук Николая и стал быстро его читать. Письмо было следующего содержания:
